100 великих кораблей

«Ныряющее блюдце» могло погружаться на глубину до 300 м и двигаться со скоростью 1—1,5 узла с помощью двух водометных движителей. Оно оборудовалось манипулятором-клешней с гидравлическим приводом, гидролокатором, подводными фото– и кинокамерами с электронными лампами-вспышками, а также магнитофонами.

Уникальная команда судна представляла собой блестящий научный коллектив, способный решать сложнейшие задачи. В ее состав входили пионеры подводного плавания Фредерик Дюма (Диди) и Филипп Тайе. Поскольку Кусто стремился собрать интернациональный экипаж, к ним присоединились американцы – журналист Джемс Даген и опытный мореплаватель Белл Гроувнэ. Отрядом геологов руководил известный вулканолог Гарун Тазиев, ему помогали Владимир Нестеров и Жан Дюпа. Гидрологами командовал доктор Клод Франсис-Беф. Было много и других энтузиастов морских исследований. Все они не гнушались выполнять черную работу: драили палубу, скребли котлы и т. д.

С 1963 г. «Калипсо» являлась флагманским судном по установке и использованию стационарной подводной лаборатории «Преконтинент». В ходе экспедиций проводились эксперименты по длительному пребыванию аквалангистов в подводных убежищах, находившихся на глубинах 10,25 и 50 м.

К достижениям команды Кусто относятся подводные археологические исследования и фотографирование морского дна на глубинах до 7250 м. Его книга «В мире безмолвия», написанная в соавторстве с Фредериком Дюма и изданная в 1953 г., стала бестселлером. Три года спустя ее киноверсия удостоилась премий «Оскар» и французской «Золотой Пальмовой Ветви». Официальное признание достижений Кусто пришло с его утверждением в должности директора Океанографического музея в Монако в 1957 г. Все это помогло осуществить новые проекты: создать вышеупомянутое «ныряющее блюдце» и провести ряд экспериментов по погружению с подводным автономным дыхательным аппаратом (при этом люди длительное время проводили на подводных станциях на морском дне). Документальный фильм об этих станциях под названием «Мир без солнца» получил премию«Оскар» в 1965 г. Многие телекомпании (в том числе и нашей страны) охотно включают документальные фильмы Кусто в свои программы.

Еще одной важной стороной деятельности Кусто было создание в 1973 г. некоммерческого «Общества Кусто» по охране морской среды. Свою известность и влияние ученый использовал в борьбе с загрязнением и опустошением океана, который считал будущим домом значительной части человечества.

В 1981 г. экспедиция Жак-Ива Кусто работала в Эгейском море. Одной из главных задач экспедиции было выяснение правдоподобности существования легендарной Атлантиды. В книге «В поисках Атлантиды» Кусто прослеживает многие параллели между Атлантидой Платона и Критом в пору расцвета минойской цивилизации в 2700—1500 гг. до н.э.: «…как и Атлантида, описанная в «Тиме» и «Критии», Крит был в период расцвета могущественной империей, федерацией царств, имеющих тесные культурные и религиозные связи с островом-метрополией». Исследования у берегов Псира, Докоса и Дии доказывали, что Крит господствовал в Восточном Средиземноморье, вел торговлю со всеми народами региона. А изучение подводных «амфорных стен» наводило на мысль, что мощная держава оказалась уничтожена волнами цунами, порожденными взрывом вулкана Тиры, и только после экономического краха минойского государства пришедшие с материка эллины смогли завоевать Крит.

11 января 1996 г. «Калипсо» столкнулась в Сингапурской гавани с баржей и затонула. Судно оставалось под водой 17 дней, после чего было поднято и отбуксировано во Францию. Некоторое время оно стояло в Марселе, а в 1998 г., уже после смерти Кусто, его отбуксировали на атлантическое побережье Франции – в Морской музей в Ла-Рошель. Тогда же было заявлено о планах превращения «Калипсо» в плавучий музей.

Но осуществить это благое намерение оказалось не очень просто. Близкие родственники Жак-Ива Кусто много лет вели борьбу за имя и наследство великого исследователя. Основными претендентами на них были вторая жена капитана Кусто, которую поддержала команда «Калипсо», и его сын, оспаривавший ее право на наследство. После долгих разбирательств в 2006 г. парижский апелляционный суд отдал судно в собственность команды Кусто. Вдова знаменитого океанографа, Франсин Кусто, заявила о том, что в порту Конкарно французского департамента Финистёр есть верфь, специализирующаяся на восстановлении деревянных судов. Там будет произведена вся необходимая диагностика состояния «Калипсо», а затем, по результатам, будут произведены ремонтные работы. Возможно, что «Калипсо» не окажется на вечной стоянке, а вновь сможет ходить по морям и океанам, неся флаг капитана Кусто и пропагандируя его наследие по всему миру.

Бальсовый плот «Кон-Тики»

Когда конкистадоры Франсиско Писсаро в 1526 г. готовились отправиться в свое второе плавание от Панамского перешейка на юг, в направлении Перу, одно из судов экспедиции несколько отделилось от главных сил и отправилось на разведку в сторону экватора. Когда оно достигло северных районов современного Эквадора, испанцы заметили в море судно, шедшее им навстречу под парусом. Это оказался большой бальсовый плот, направлявшийся на север. На плоту находилось 20 человек, а его груз составлял 36 тонн. По словам одного из испанских моряков, плоский плот имел бревенчатую основу, покрытую тростниковой палубой. Она была приподнята настолько, что груз не смачивался водой. Бревна и тростник были крепко связаны веревкой из растительного волокна. Особенно удивили испанцев паруса и такелаж плота: «Он был оснащен мачтами и реями из очень хорошего дерева и нес хлопчатобумажные паруса такого же рода, как наш корабль. Отличные снасти сделаны из упомянутого генекена, который напоминает пеньку; два камня, подобных мельничным жерновам, служили якорями».

Так европейцы познакомились с необычными судами, широко использовавшимися у западного побережья Южной Америки. Впрочем, слышать о них испанцам доводилось и ранее – от индейцев Панамы. Они рассказали Васко Нуньесу де Бальбоа – первому европейцу, увидевшему Тихий океан – о могущественном государстве на юге, жители которого отправляются в плавание на судах под парусами и с веслами, по величине лишь немного уступающих испанским кораблям. До нас дошли описания плотов, которые инки использовали даже для очень дальних плаваний. Все они делались из нечетного количества бревен, и самые большие могли перевозить до 50 человек (включая тяжеловооруженных испанских воинов) и несколько лошадей.

Хронист отмечал: «Самые большие плоты перуанских индейцев, живущих вблизи лесов, скажем, в портах Паита, Манта и Гуаякиль, состоят из семи, девяти и даже большего количества бревен. Вот как их делают: лежащие рядом бревна связывают лианами или веревками, которые захватывают также другие бревна, положенные поперек. Среднее бревно в носовой части длиннее остальных, дальше в обе стороны от него укладывают более короткие бревна, так что видом и соотношением они придают носу плота сходство с пальцами кисти руки, а корма ровная. Поверх бревен кладут настил, чтобы вода, которая проникает снизу в щели между бревнами, не намочила людей и одежду». На плотах устанавливалась «надстройка» (хижина из бамбука), на корме предусматривалось специальное место для приготовления пищи. Для управления плотом и маневрирования индейцы использовали гуары – длинные широкие доски, просунутые в щели между бревнами, аналог появившихся намного позднее европейских швертов.

«Кон-Тики»

В ХХ в. исследователи, занимавшиеся историей заселения островов Тихого океана, обратили внимание на странное обстоятельство: многие растения, культивировавшиеся полинезийцами, происходили из Южной Америки. Возникли даже теории о том, что заселение островов шло не из Азии, а именно с американского материка. Правда, затем эти теории были признаны несостоятельными, но вероятность контактов южноамериканских индейцев с Полинезией выглядела вполне реалистичной. Однако существовали большие сомнения: способен ли бальсовый плот совершить столь дальнее плавание? Не утонет ли он, когда бревна пропитаются морской водой? Как будет вести себя «примитивное» сооружение во время шторма?

Одним из энтузиастов, отстаивавших теорию о контактах индейцев и полинезийцев, был норвежский ученый и путешественник Тур Хейердал. Обобщив имевшуюся в его распоряжении информацию, он решил отправиться в плавание через Тихий океан на бальсовом плоту. Ему удалось заручиться поддержкой президента Перу, который в начале 1947 г. дал «добро» на постройку плота в военном порту Кальяо.

В честь героя индейских преданий плот получил название «Кон-Тики» («Kon-Tiki»). Он состоял из девяти бальсовых бревен, причем – как полагалось в соответствии с древними традициями, – центральное было самым длинным, а крайние – самыми короткими. Поверх них с интервалом в метр укрепили тонкие поперечные бревна, на которые настилалась палуба из расщепленных бамбуковых стволов, сверху покрытая циновками. Посреди плота, немного ближе к корме была сооружена небольшая открытая каюта из бамбуковых ветвей, а перед ней установлена А-образная мачта из мангрового дерева. Большой четырехугольный парус (на нем штурман экспедиции Эрик Хессельберг нарисовал изображение Кон-Тики) крепился к рею, изготовленному из двух бамбуковых столов. В носу имелся небольшой фальшборт для защиты от волн. Наибольшая длина сооружения составляла 13,5 м, ширина – 5,5 м. Экипаж состоял из пяти норвежцев и одного шведа.

Плавание началось 28 апреля 1947 г., причем из порта Кальяо «Кон-Тики» на 50 миль отвел буксир перуанского флота «Гуардиан Риос». После того как плот достиг течения Гумбольдта, началось его самостоятельное плавание. Управлять плотом путешественники собирались с помощью гуаров и закрепленного на корме рулевого весла. Из-за отсутствия опыта получалось это не всегда удачно, «Кон-Тики» оказался недостаточно маневренным. Зато, по словам Хейердала, бальсовый плот «…качало не очень сильно. Он держался на волнах гораздо устойчивее, чем любое судно такого же размера». Постепенно удалось решить проблему управления, научившись пользоваться гуарами.

Морская стихия несколько раз проявила свой крутой нрав, но по-настоящему опасный случай был всего один – падение человека за борт. Спасти Германа Ватцингера удалось лишь чудом. 30 июля мореплаватели увидели землю: плот миновал самый крайний остров архипелага – Туамоту. Полинезии достичь удалось, но оставалось решить еще одну весьма непростую задачу: пристать к берегу, не разбившись о рифы. В начале августа, несмотря на попытки островитян оказать команде Хейердала помощь, подойти к острову Ангатау не далось. В конце концов, плот оказался выброшен на риф у крошечного необитаемого островка на 101 й день плавания – 7 августа. К счастью, никто из команды серьезно не пострадал. Через несколько дней путешественников нашли полинезийцы и переправили на обитаемый остров Роироа, а плот во время высокого прилива перетащили в лагуну. Затем Тур Хейердал и его отважные спутники отправились на Таити, а оттуда – в Европу. Попал туда и «Кон-Тики», доставленный на палубе норвежского грузового судна. Ныне он занимает почетное место в посвященном ему музее в Осло.