100 великих загадок русской истории

Последние годы активно занимался pасследованием обстоятельств новочеpкасской тpагедии.

Убит пpи невыясненных обстоятельствах в 1990 году. За несколько дней до гибели нашел свидетеля, котоpый знал место захоpонения pасстpелянных пpи подавлении забастовки новочеpкассцев.

За годы, прошедшие после кровавого подавления забастовки и демонстрации трудящихся в г. Новочеркасске 2 июня 1962 года, мне не приходилось слышать о том, чтобы те события где-либо когда-либо были описаны. Лишь однажды я прочитал в книге Солженицына два-три листа, посвященные этой трагедии. В изложении Солженицына события крайне извращены, чем причинен безусловный ущерб истине.

Поэтому предать максимальной гласности всю правду о новочеркасской трагедии необходимо ради памяти всех ее невинных жертв.

С 1 января 1961 года на крупнейшем Новочеркасском электровозостроительном заводе в очередной раз начала проводиться кампания снижения расценок оплаты труда во всех цехах завода. Расценки снижались на 30—35 %. Последним цехом завода, где были снижены расценки в мае месяце, стал сталелитейный. К тому времени рабочие других цехов уже как-то попривыкли к очередному ущемлению их интересов. Для рабочих же стальцеха снижение расценок еще оставалось болезненным. Утром 1 июня 1962 года по центральному радиовещанию было объявлено о резком, до 35 %, «временном» повышении цен на мясо, молоко, яйца и другие продукты. Это был неожиданный и сильнейший удар по социальному положению всех трудящихся в СССР. Повышение цен не могло не вызвать всеобщего недовольства. Но возникновению забастовки именно на Новочеркасском электровозостроительном заводе способствовали и другие обстоятельства.

В городе и на заводе практически никак не решалась жилищная проблема. Строительство жилья велось в слишком малых объемах. Плата за квартиру в частном секторе в ту пору составляла от 35 до 50 руб. в месяц, т.е. от 20 до 30 % месячной зарплаты рабочего.

Новочеркасск считался в ту пору городом студентов. Соответственным было и его обеспечение продуктами питания. В магазинах практически не было мясных продуктов, масла, а на рынке цены на них «кусались». Очередное повышение государственных цен неизбежно влекло за собой еще большее подорожание продуктов питания на рынке.

Но и эти обстоятельства навряд ли повлекли бы за собою забастовку, если бы самонадеянный мерзавец чиновник не бросил в «бочку пороха» народного гнева и недовольства искру оскорбления, барского хамства. Речь идет о директоре электровозостроительного завода Курочкине.

В то утро по дороге на работу и в цехах все обсуждали неприятную новость, возмущались. В стальцехе рабочие собирались кучками, обсуждали не только повышение цен на продукты питания, но и недавно проведенные снижения расценок оплаты труда. Цех лихорадило, но никто не помышлял о протестах, о выступлении, о забастовке. Вероятно, о недовольстве рабочих в стальцехе стало известно в парткоме завода, а также директору Курочкину, который пришел в стальцех с секретарем парткома. Директор и секретарь парткома разговор с рабочими повели не по-деловому, а высокомерно, по-барски. В момент разговора к группе рабочих, окружавших директора и секретаря парткома, подошла женщина с пирожками в руках. Увидев пирожки, директор решил поостроумничать и, обращаясь к рабочим, произнес: «Не хватает денег на мясо и колбасу, ешьте пирожки с ливером». Это и стало той искрой, которая повлекла за собой трагедию в Новочеркасске.

Рабочие возмутились хамством директора и с возгласами: «Да они еще, сволочи, издеваются над нами!» разделились на группы. Одна из групп пошла к компрессорной завода и включила заводской гудок. Другая группа отправилась по цехам завода с призывом прекращать работу и объявить забастовку. Необходимо подчеркнуть, что ни на начальном этапе возникновения забастовки, ни на протяжении всех дальнейших событий 1—3 июня не создавалось и не было никаких групп или органов, которые взяли бы на себя ответственность за организацию и проведение выступлений рабочих. Все события происходили именно стихийно, спонтанно. Инициатива кипела и проявлялась снизу, в массе трудящихся. К событиям не был причастен кто-либо со стороны. К ним абсолютно не имели отношения и какие-либо «радиоголоса».

Рабочих завода не требовалось агитировать за забастовку. Достаточно было появления групп рабочих, призывающих к забастовке, как работа моментально останавливалась. Масса забастовщиков росла, как снежная лавина. В ту пору на заводе работало примерно около 14 тысяч человек. Рабочие вышли на территорию завода, заполнили площадь возле заводоуправления. Площадь не вмещала всех бастующих.

Группа рабочих сняла звено штакетника, огораживающего скверик, и перегородила им прилегающий к заводу железнодорожный путь СКЖД, повесив на штакетник красные тряпки. Таким образом был остановлен пассажирский поезд «Саратов—Ростов» и движение поездов на этом участке. Остановкой железнодорожного движения рабочие стремились сообщить о своей забастовке по линии железной дороги.

По инициативе слесаря завода В.И. Черных его товарищ, цеховой художник В.Д. Коротеев написал плакаты: «Дайте мясо, масло», «Нам нужны квартиры», которые они вынесли из завода и укрепили на одной из опор электрифицируемой в ту пору железной дороги. На тепловозе пассажирского поезда кто-то написал: «Хрущева на мясо». Последний лозунг появился и в других местах.

Дополнительно к заводскому гудку тревожные сигналы стали подавать и с тепловоза. К заводу стали стекаться рабочие второй и третьей смен, жители рабочих поселков. Первые попытки к пресечению забастовки были предприняты силами дружинников из ИТР, которые пытались пропустить пассажирский поезд и открыть движение на железной дороге. Но они оказались бессильны и ретировались, сняв повязки дружинников.

С забастовщиками в переговоры ни партийные органы, ни администрация завода не вступали. Правда, перед рабочими пытался выступить главный инженер завода С.Н. Елкин, который о восстановлении расценок не говорил, никаких обещаний и заверений не давал, а лишь уговаривал рабочих прекратить волнения и приступить к работе. Возмущенные рабочие затянули его в кузов грузовой машины, чтобы потребовать от него конкретного решения вопросов. Вопросы ему задавал и я, что после было вменено мне в обвинение.

Примерно в полдень в массе забастовщиков пронеслось: «Милиция приехала!» Вся людская масса ринулась на полотно железной дороги в направлении к милиции. Я оказался среди первых. Когда вбежал на полотно железной дороги, оглянулся по сторонам. Надо было видеть внушительность картины. Метров на 350—400 на полотно железной дороги выкатилась грозная волна плотной людской массы, а в метрах 200—250 по другую сторону железной дороги в это время выстраивались в две шеренги более сотни милиционеров. Доставившие их машины разворачивались на пустыре. Увидев накатывающуюся грозную волну людской массы, милицейские шеренги моментально рассыпались. Милиция кинулась вдогонку за разворачивающимися машинами, на ходу беспорядочно лезла в кузова. Не успели удрать лишь два милиционера, у которых, видимо, от страха подкашивались ноги. Но и будучи в гневе, рабочие не только не учинили расправы над оставшимися милиционерами, а даже не тронули их, лишь выпроводили с напутствием, чтобы милиция не совала нос к забастовщикам.

Как позже стало известно, милицию переодели в цивильное платье и направили в массу забастовщиков. Туда же были направлены и кагэбэшники, которые были снабжены микрофотоаппаратами, вмонтированными в зажигалки, портсигары и бог весть еще во что. Съемки осуществлялись и с пожарной наблюдательной вышки. Позже, на следствии приходилось видеть буквально ворохи фотоснимков, на которых были зафиксированы тысячи участников забастовки.

К концу рабочего дня на площадь около заводоуправления прибыли первые отряды воинских подразделений Новочеркасского гарнизона. Они были без оружия. Приблизившись к массе людей, солдатские колонны моментально поглощались массой. Забастовщики и солдаты братались, обнимались, целовались. Офицерам с трудом удавалось уводить солдат от забастовщиков. Через некоторое время с балкона строящегося крыла заводоуправления пытался выступить первый секретарь Ростовского обкома КПСС Басов, окруженный чиновниками.

Трусливость партийных чиновников была для всех не только очевидной, но и оскорбительной. С забастовщиками явно никто не хотел говорить на равных. Басова и его холуев пытались забросать камнями, но они находились в буквальном смысле слова высоко над людьми, поэтому ни одного попадания в них не было. Басов с чиновниками ретировались.

К заводоуправлению стали прибывать бронетранспортеры с офицерами. Власти убедились, что солдаты Новочеркасского гарнизона оказались ненадежными, поэтому надежду возложили на офицеров. Но им в буквальном смысле слова пришлось почувствовать силу, мощь рабочих рук. Их бронетранспортеры раскачивались рабочими из стороны в сторону. Жалко было смотреть, как полковники и майоры болтались на сиденьях в бронетранспортерах, не в состоянии удержать на своих физиономиях нужное выражение. Растерянность и страх на их лицах говорили о их полной беспомощности. Бронетранспортеры уехали.