48 минут, чтобы забыть. Фантом

Рей, значит, говорит? Запрокинув голову, я набираю полные легкие воздуха, тут же выпуская его одним шумным выдохом. Тепло, поселившееся в груди, превращается в огонь и начинает жечь, разбрасываясь совсем не дружелюбными искрами.

— Можешь себя поздравить, схватываешь на лету, — я разворачиваюсь, чтобы уйти, но Ник перехватывает мое запястье.

Зная, что бороться бессмысленно, я останавливаюсь и медленно оборачиваюсь, всем видом делая величайшее в мире одолжение. — Ты выиграл, что еще?

Ник качает головой, отчего-то не отпуская. Разворачивает мою ладонь, поднимая выше и недвусмысленно разглядывая пальцы.

— Где кольцо? — вдруг спрашивает он, продолжая удерживать руку.

— Что?

Но я хорошо расслышала. Уверена, Ник читает это на моем лице, потому что игнорируя вопрос, продолжает: — Рид ходит как в воду опущенный. Кольцо, которое ты не снимала ни на секунду с того дня в поезде, испарилось. Что-то произошло, пока меня не было?

— Эти отношения были ошибкой.

Мой ответ не ложь, потому что я на самом деле так чувствую. Но в нем и не вся правда.

— Я почему-то так и знал, — заявляет Ник, соглашаясь. Переминается с ноги на ногу, а потом закусывает кольцо в губе и прищуривается. Будто что-то хочет сказать, но недоговаривает. — Что-то в этом всем не сходится. Тебе не кажется?

— Что, например?

Ник вглядывается в мое лицо. Пытается что-то понять, вспомнить. А потом вдруг резко меняет тему, словно книгу захлопывает.

— Зачем тебе контроль над Эхо? — вдруг спрашивает он.

У меня появляется шанс убедить его изменить решение, и на одном дыхании я говорю: — Хочу быть полезной. Не чувствовать себя ненужным приложением к остальным.

После этой фразы он шумно фыркает, поднимает руку и заводит волосы назад. — Ты не понимаешь, во что ввязываешься.

— Тогда расскажи мне. — Я даже не моргаю, глядя ему в глаза. — Или снова не доверяешь?

Ник раздраженно выдыхает и отступает назад, упираясь спиной в стену. — Дело не в том, что я не хочу тебе помогать или не доверяю…

— Тогда в чем? Все еще обижаешься за то, что я выставила тебя предателем? — Ник открывает глаза и ждет, что я скажу дальше. — Мне жаль. В тот раз я действительно промахнулась. Но откуда мне было знать?

— Ради всего святого, не извиняйся, — прерывает Ник, скривившись. — Ты просто сложила всю известную тебе информацию и сделала выводы. Скорее всего, на твоем месте каждый поступил бы также.

— Тогда в чем проблема? Ты продолжаешь хранить ото всех тайны. Отказываешь помогать, когда я прошу тебя об этом. Что еще в нашей и без того сложной ситуации мне нужно испортить прежде, чем до тебя дойдет?

Ник усмехается краешком рта, но взгляд его остается напряженным.

— Просто все несколько сложнее… — осторожно произносит он. Аккуратно отмеряя, выцеживая каждое слово, как будто они опасны. — У меня есть воспоминания, которые я не могу объяснить. Я догадываюсь, что случилось, но от этого все становится еще запутаннее. Помнишь ту библиотеку в Хелдшире?

Я хочу отвернуться, потому что чувствую, как красные пятна поднимаются по рукам на плечи и предательски ползут на лицо, но продолжаю стоять как вкопанная.

— Мы переспали, да?

Видимо, мой внешний вид кричит громче любых слов, потому что Ник резко отшатывается назад и испуганно смотрит на меня. Впервые я вижу, как теряется этот парень.

— Вот дерьмо… — проговаривает он, закрывая рукой лицо. — Зря я так в лоб, я почему-то думал, ты тоже вспомнила. Я опираюсь рукой на стенку, чувствуя, как земля медленно уплывает из-под ног, а ситуация из-под контроля. И в тот момент, когда открываю рот, чтобы хоть что-то ответить, Ник опрокидывает ситуацию окончательно: — Ну теперь-то уже какая разница, да? Все равно по глупости ведь.

Я обреченно прикрываю глаза и сглатываю.

— У меня никогда не было серьезных отношений. Ты не нравишься мне, я не нравлюсь тебе, — теперь слова бьют, как пули, не остановишь и не спрячешься. — Это был бунт против системы, против твоего отца. Да черт вообще знает против чего. Не хотел бы, чтобы между нами висели скелеты в шкафах, но видишь, как вышло.

Вижу. Куда уж тут яснее.

— Противнее всего то, что с кем бы из них ты там ни была, он мой друг. Так что я понимаю, почему ты меня ненавидишь и всеми силами пытаешься избавиться.

Мне требуется несколько секунд, чтобы обуздать масштаб безумия собственного сердца и спокойно произнести:

— Я тебя не ненавижу.

Ник замирает. А язамолкаю, ожидая какой-нибудь реакции, но встречаюсь лишь с его взглядом, потонувшем в полумраке. Запутавшимся. Усталым.

Кроме крошечного окошка над нашими головами, которое настолько покрыто пылью, что почти не пропускает солнечные лучи, в комнате нет света. А в темноте признаваться всегда легче. И я тихо выдыхаю: — И не пытаюсь избавиться.

Ник наклоняется чуть ближе, по сантиметру убивая дистанцию между нами. Выпрямляется, становясь выше. Мне приходится слегка запрокинуть голову.

— А чего ты хочешь? — шепотом спрашивает он.

Дыхание на мгновение перехватывает.

В голове крутится столько слов. Столько всего случилось…

И я тихо отвечаю:

— После всего, что ты сделал ради меня в Лаборатории…

Ник прикрывает глаза, словно испытывает головную боль, и резко делает шаг назад.

— Прекрати, — обрывает он. Выходит обречено глухо. — Хватит относиться ко мне так, словно ты мне чем-то обязана. Ты не обязана, ясно?

О, Господи, я не то хотела…

— Хватит ходить вокруг меня на цыпочках, изображая скромность, ни грамма тебе не свойственную! — уже заметно раздражается он. — Я и на эту дурацкую авантюру согласился только потому, что мне надоела твоя уступчивость.

Я опускаю взгляд, потому что понимаю его слишком хорошо. Дружба из чувства долга едва ли лучше любви из-за жалости.

— Я не предъявляю счет, ясно? — повторяет он, настойчиво ожидая ответа, и вместо того, чтобы пускаться в ненужные оправдания, я молча киваю.