50 знаменитых больных

В состоянии раздражения у Наполеона начинался тик правого плеча, подергивание в левой ноге и конвульсивные движения губ. Однажды, когда Наполеон был наказан в школе, это так подействовало на его самолюбие, что с ним произошел судорожный припадок, и его освободили от наказания. Помимо всего прочего он страдал частыми приступами мигрени.

В характере Наполеона преобладала крайняя строгость по отношению к окружающим и к самому себе. Он всегда был образцом для других, но, к сожалению, недосягаемым. Его отношения к окружающим, в случаях взыскания, отличались грубостью и резкостью. Он был очень впечатлителен и вспыльчив, часто впадал в гнев (хотя бывали случаи, когда он гнев симулировал).

Наполеон отличался безграничным властолюбием и честолюбием и для осуществления и удовлетворения этих качеств не стеснялся в средствах. Несгибаемые сила воли и упорство (а может, правильнее назвать это упрямством) Наполеона соответствовали масштабам его гения — он никогда не отказывался от намеченной цели.

От матери полководец унаследовал склонность к экономии, расчету, контролю, бережливости и порядку.

Наполеон просыпался обыкновенно в грустном настроении и казался удрученным, так как у него довольно часто бывали спазмы желудка, вызывавшие иногда рвоту. Спал он очень мало, 4–6 часов, причем ложился спать в 10 часов вечера. Кроме того, обладал способностью спать когда угодно и где угодно по нескольку минут. Просыпаясь, он моментально приходил в себя. В этот момент он любил выслушивать сплетни обо всех и обо всем, чтобы знать, что делают и что делается. Наполеон уважал медицину, доверял ей и часто прибегал к ней. Вообще он всегда мерз, очень любил тепло, нередко заставлял топить камин даже летом, сильно реагировал на барометрические колебания и страстно любил горячие ванны. Быть может, к тому побуждали его и частые приступы дизурии, которой он страдал с детства. В ванне он просиживал часами (иногда даже засыпал в воде) и температуру воды доводил до крайних пределов.

Наполеон был неутомим. Он мог целыми днями скакать на лошади, сидеть в кресле в кабинете. Замечательно то, что он так и не научился грамотно писать ни по-французски, ни по-корсикански. Зато выражаемая им мысль отличалась меткостью, ясностью, точностью, краткостью и простотою изложения.

Надо сказать, что неутомимость и короткий сон Наполеона также имели медицинское объяснение. Один из современников полководца, Д’Антрег писал: «Здоровье его очень плохо. Кожа Бонапарта покрыта лишаями (герпетическая сыпь — прим. ред.), и это болезненное состояние держит его в постоянном раздражении, словно усиливая его природную стремительную энергию. Он всегда разрабатывает какие-нибудь проекты, не дозволяя себе никаких развлечений, спит только три часа в сутки и не принимает лекарств, за исключением тех случаев, когда страдания становятся уже положительно невыносимыми».

К болезненным проявлениям Наполеона нужно отнести и некие припадки, наблюдавшиеся у него со школьных лет. Талейран описывал припадок, виденный им в 1805 г. во время путешествия полководца в Страсбург: «Наполеон встал из-за стола и направился к покоям императрицы, но вскоре быстро возвратился в свою комнату, позвав меня с собою, вместе с нами в комнату вошел и камердинер. Наполеон успел приказать запереть дверь комнаты и повалился на пол без чувств. При этом были судороги, и изо рта выделялась пена. Спустя минут 15 Наполеон пришел в себя и начал сам одеваться. Наполеон запретил рассказывать о происшедшем. Вскоре он скакал на коне вдоль рядов армии».

Это описание представляет картину типичного случая эпилепсии — странным представляется лишь то, что Наполеон успел к нему подготовиться. Обычно предвестники приступа — аура — длятся несколько секунд, и у человека нет возможности ничего предпринять. Кроме того, известно, что Наполеон искусно симулировал припадки, когда это было выгодно ему в политических целях. Наконец, часть из них — особенно в юношеские годы — совпадала с моментами, когда было глубоко уязвлено самолюбие Наполеона. Все эти признаки дали некоторым исследователям повод утверждать, что припадки Наполеона имели не эпилептический, а истерический характер.

Однако профессор П. Ковалевский утверждает, что эпилептическая природа приступов не вызывает сомнения. Впрочем, по его замечанию, «кроме этих приступов классической эпилепсии у Наполеона бывали приступы неполные и измененные. Так, 18 брюмера (в день организованного им переворота и захвата власти во Франции — прим. ред.) у Наполеона случился приступ бессознательного состояния, а затем проявился типичный бред эпилептика в речах к солдатам. Своими дикими поступками в течение нескольких минут он едва не разрушил составленного им грандиозного плана государственного переворота». И еще: «подозрительный припадок у Наполеона произошел в день объявления развода с Жозефиной», а также «понесши полное поражение в России и вынужденный сделать распоряжение возвращаться армии по прежней дороге, Наполеон так был всем этим потрясен, что, отдавая это приказание, он впал в обморок. Еще раньше, под Бородино, у Наполеон тоже случился какой-то приступ, после которого он перепутал и совершенно испортил прекрасно составленный им план сражения. То же повторяется в сражении под Дрезденом, где он своим замешательством губит свою армию и себя. Под Лейпцигом Наполеон впадает в оцепенение и совершает целый ряд чисто автоматических бессознательных действий. Не меньшему оцепенению подвергся Наполеон и в Фонтенбло, в ночь, предшествующую отречению от престола».

Почти все историки говорят, что в последние годы жизни Наполеона, особенно по возвращении из России, его гениальная умственная деятельность стала гаснуть. В нем недоставало прежней быстроты, энергии, неутомимости, широты и силы ума. Он стал более неподвижным, вялым и ограниченным, особенно ярко это проявилось после Москвы: «Я утверждаю, что со времени этой печальной эпохи я не видел в нем ни той последовательности идей, ни той силы характера. ни того расположения, ни той способности к труду, как прежде», — писал один из приближенных Наполеона.

Проф. Ковалевский считает, что иначе и не могло быть — в тот период жизни приступы болезни у Наполеона усилились и участились, а они не проходят бесследно для психики, в частности для умственной деятельности. Наполеон перестал быть военным и политическим гением, долгие размышления утомляли его, он уже не мог работать так, как раньше. Он стал все больше походить на своего отца — простого чиновника, хотя и с непомерными амбициями. Наполеон никак не лечил болезнь (да и нечем ее было лечить), и потому ослабление его психической деятельности прогрессировало. Это, разумеется, влияло на судьбы Франции и Европы — постольку, поскольку сам Наполеон влиял на них.

Когда же его жизнь стала спокойнее, то припадки прекратились и умственная деятельность несколько активизировалась. Так было, к примеру, во время ссылки на Эльбу, которая стала для Наполеона своего рода отдыхом от решения проблем мировой политики и составления планов великих сражений. А стоило ему вернуться к бурной жизни — его знаменитые «Сто дней», — как все признаки болезни возвратились. «В первые дни он проявил свой гений во всем блеске, — пишет проф. Ковалевский. — Но с каждым днем все более и более выражалась медленность, препятствовавшая немедленному и точному выполнению его планов. Слабость его бывала иногда так велика, что произношение слов утратило у него обычную ясность».

Таким образом, можно считать доказанным, что Наполеон страдал эпилепсией, приступы которой иногда становились для него роковыми — как это было в сражении при Бородино, а иногда — помогали достигать политических целей, наводя страх на окружение.

Надо сказать, что роковыми для полководческого гения Наполеона оказывались не только эпилептические припадки, но и банальный насморк. У Наполеона была «сенная лихорадка» — аллергия на пыльцу растений — и приступ болезни настиг его при Ватерлоо. Сражение было проиграно. Большое внимание насморку Наполеона уделил Л. Н. Толстой в романе «Война и мир». Впрочем, неизвестно, действительно ли насморк помешал Наполеону, или это исторический анекдот. К тому же, как справедливо заметил персонаж писателя Б. Лапина, «если Наполеону при Ватерлоо действительно помешал насморк, то при Аустерлице, к примеру, тот же насморк или головная боль подвели его противников».

Что касается последних лет жизни, проведенных в заточении на острове Св. Елены, то в начале своего пребывания в ссылке в 1815 г. Наполеон чувствовал себя неплохо: регулярно ездил верхом и начал писать мемуары. Однако уже к осени 1816 г. он стал апатичным, заметно прибавил в весе, лицо приобрело усталое, почти сонное выражение. В октябре 1817 г. у него появилась тупая боль под правой реберной дугой, которая значительно усиливалась при кашле. Назначенные растирания и морские ванны, прием слабительных не приносили облегчения. Был поставлен диагноз: воспаление печени, спровоцированное перенесенной ранее кишечной инфекцией.