7 женихов не считая мужа

— Зато знала бы, что ты…

— Мне неважно, что было бы… Меня больше волнует будущее, — перебил. — Счастливое будущее, — значимо, тараня взглядом глаза в глаза. — И решение только за тобой, — нежно провёл пальцами по моим волосам, а потом ими зарылся в них.

— Я уже вроде сказала, — лепетала сбивчиво. — Но я боюсь. Себя, тебя, нас, того, что может случиться…

— Если ты готова, то всё случится и будет, — Кир продолжая гипнотизировать, сжал мой затылок своей огромной пятернёй. Я с глухим стоном придвинулась, почти касаясь его губ своими. Тело завибрировало, я перестала различать чьи чувства пульсируют, и чьи эмоции жужжат по коже.

— И что… будет? — Наши глаза были так чертовски близко, с ума сойти.

— Что будет? — он кивнул, снова мы коснулись носами. — Я тебе помогу. А ты будешь моей. Если опять начнёшь игры… сдохну, но уйду…

— Оставишь меня?

— Да…

— Даже если умрёшь?..

Чётко представила Кир на пыльной дороге с простреленной башкой, и грудь сдавило такой болью, что я простонала. Тогда, когда маньяк наставил на Кирилла пушку… мне показалось, что я лягу рядом. У меня не было другой мысли, я даже видела это — как ложусь и жду собственной смерти, потому что… А как по-другому?

После смерти Руса сложно, но можно было жить, но жить после смерти Кира?..

Это невозможно!

Хотела схватиться за сердце, а шлёпнула ладонью по его руке, которой меня за щёку придерживал. Очень нежно, и бережно, словно… вот-вот поцелует.

И я до чёртиков этого хотела.

Правильно это было или нет.

Аморально ли…

К месту, по здравому умыслу или с Виагрического пара супербаньки!

Я ХОТЕЛА ВКУСИТЬ КИРА!

— Если ты умрёшь, — повторила и мои губы задрожали, соприкасаясь с его губами. — Я…

— Ты?..

Он опять темнел и бьющееся внутри чувство, которое так меня пугало, теперь грело и окутывало, тянулось ко мне, протискивалось сквозь жилы и кожу в мою грудь. Темнели его глаза. Его ярость и страсть в том бешеном клубке жести, скрутило всё естество, все внутренности.

— А сейчас я тебя поцелую! — это не был вопрос или робкое предупреждение. Это была сухая констатация факта. И Климов даже не потянулся ко мне, он решительно смял мои губы своими, доказывая, что он тут господин и повелитель, а я… так… послушная и безропотная дева.

Это было странно. Я ведь никогда себя робкой любовницей не считала. Игры с Русланом часто начинала сама. И ни разу в голову не приходило, что со мной вот так можно… Уверенно, жадно.

Чёрт! Я не знала, какие губы у Климова… В здравом уме их не знала, не помнила, а они решительные, жёсткие, смелые.

Они сразу захватили инициативу. Пожирали каждый стон и вздох, обезоруживали.

Алая, как кровавая река, энергия чистого восторга бушевала в Кире, и я ею захлёбывалась, пила как абсент. Вдыхала как наркотик.

Язык Климова на моём… это был даже не танец, не сражение — какой-то союз, чтоб его. Мы будто точно знали что делать.

Моя ладонь перекочевала на грудь Кира. Её жгло, я слышала, как клокочет в его груди крепкое мощное чувство, превращаясь в смех. Он смеялся. Сжимал мою голову своими ручищами, ерошил мои волосы, рычал, как дикарь.

Дикарь. И нравиться мне это… не должно! Но, что ещё удивительней, мне это охренеть как нравилось!!! Чувствовать, себя желанной, ощущать голод и обнажённое вожделение мужчины. Мужчины, который не просто тебя хочет трахнуть, а который тебя так любит, что сдыхает от каждого твоего вздоха, несмелого прикосновения. Который едва в сознании и стоит на ногах…

И я обвила его за шею, уже теряя связь с реальностью. Климов зарычал утробнее. Руки с головы по плечам, бокам быстро скользнули, на ягодицы перебрались и в следующий миг он меня рывком усадил на себя, продолжая впечатывать в дверь.

Я уже ощущала его крепкую пульсирующую плоть между ног, где у меня томительно ныло, в ожидании свободного акта, но от грубого, быстрого траха нас оторвал стук:

— Ау, — бесцеремонно к нам постучала Баба Яга, — долго вы ещё?

— Сейчас, — шумно дыша отозвалась я, — мы… сейчас… мы… выйдем, — сбивчиво.

— Уж поторопитесь, а то… у меня горит время! А вас ещё перекинуть, да тела подлатать! — поторопила бабка.

Впервые она нас так. Хотя наверное мне на удачу, я ведь слабость какую-то ощущала к Киру и с ним…

Так что, Марь Иванна спасла мою мягкотелость.

* * *

— Так что решили, кто куда? — прикурила самокрутку Марь Иванна, только уселись за стол: «В темпе», как велела хозяйка лекарства принять.

А самовар распалялся паром, запахом трав, пьянил. Или я уже была пьяная.

— Мы продолжаем, — кивнула, не глядя на Климова. Сделала большой глоток чая, чтобы себя немного занять.

— Хотя я считаю как и прежде.

— Ты упрям. И я не меньше! — отрезала решительней. — Давай опять не будем поднимать эту тему. Ты на своём, я на своём. И раз так — идём оба!

Кирилл буркнул что-то нечленораздельное, а бабка кисло брякнула:

— Ладушки, — выпустила облако дыма. — Вместе, так вместе…

Климов продолжал рядом недовольно сопеть.

Я его понимала.

Несмотря на нашу милую беседу в баньке, я ещё упиралась. И кто его знал, чем бы оно закончилось, но нас прервали на самом жарком. Пар всё же мозги обращал в кисель, как и плоть делал непередаваемо слабой до похоти.

А уже выйдя на свежий воздух, я протрезвела и с горечью поняла, что… больше сожалела, что не согрешила с Киром в парилке, чем досадовала бы, допустив нашу связь.

Теперь я всё сильнее понимала, моя прихоть чуть нас не погубила!

Пустая, безрассудная прихоть!

А что страшнее, она была не обоснованной и болезненно эгоистичной — вернуть душу Руслана, чтобы вновь себя чувствовать защищённой от Кира, потому что муж был хорошим вариантом для прикрытия.

С этим вроде разобралась, осталось смириться… и двинуться дальше. Но дальше не наступит, если не решить возникшей новой проблемы! Если не избавиться от маньяка…

— А с телами что сделаете? — виновато уточнила я. Слабость ещё одолевала, боль в плече была несильной, но тягучей.