А в жизни бывает счастье?

– Игра так игра. Кто ходит первым? – а голос-то! Можно на хлеб намазывать вместо меда.

Ой! Кажется, я слегка переборщил. Как мне теперь его из ступора-то выводить? А нет, вон и глазками хлопать начинает. Видимо, мысли в голову возвращаются. Мило улыбаюсь, притворяясь ромашкой белой. Черт! А его нога, между прочим, лежит ну оооочень уж удачненько. Сидеть удобно, но, возможно, потом будет палевно. А! Где наша не пропадала, там еще пропадет!

– А ты не обнаглел ли? Максим, сядь на место.

– И так на месте сижу. Ну так что, играть будем? – усмехаюсь.

А Андрэ чуть ли не рычит! Вот это реакция! Я просто в восторге.

– Слезешь – сыграем.

– А мне и тут удобно. Раз ты не хочешь ходить первым, то первым буду я! – ненадолго задумавшись, выдаю первый вопрос, который приходит на ум.
– Сколько тебе лет?

– Двадцать шесть, - на автомате отвечает он, после чего слегка трясет головой. Видимо, приходя в себя от моей наглости. – Ну и что ты сейчас творишь? На кресле не сидится?

– Это уже целых два вопроса. Ну ладно, так и быть отвечу на оба, - улыбаюсь я. – Творю все, что хочу, и да, не сидится. Тут удобнее. Почему именно педагог по химии?

Тяжко вздохнув, Андрэ задумался, как ответить на мой вопрос. По крайней мере, я так думаю. Похоже, он смирился с ситуацией. Хотя было бы приятней, если бы он меня за поясницу приобнял. А так руки у себя на груди сложил и фиг шелохнется!

– Потому что всегда хотелось учить. А из всех предметов мне всегда больше нравилась химия. Интересный предмет. Почему ты не позвонил своим родителям?

Вот дались ему эти родители! Неужели по моему поведению было не понятно, что я не хочу об этом говорить? Опять, прищурившись, смотрю на него. Может, фиг с ним и ему можно сказать… Но, это уже…

– Это слишком личное. Не находите?

– Не нахожу. Мне интересно, почему несовершеннолетний ребенок живет один.

– Восемнадцать мне уже есть! И я не ребенок!

– Вот исполнится двадцать один, тогда и поговорим о том, что ты не ребенок.

Убрав руки с его шеи, скрестил их на груди и, нахмурившись, отвернулся.

– Нет, – все-таки решился ответить я.

– Что нет? – не понял он.

– Родителей, говорю, нет.

Он непонимающе посмотрел на меня.

– Как это нет?

– Слушай, ты сегодня тормозную жидкость не пил? – раздраженно спросил я.

– Нет, не пил.

– Странно, - сказал я, слезая с его колен. – А очень похоже.

Развернувшись, решил сходить в душ. А то меня сегодня изрядно поваляли. Хочется нормально помыться. Лично для меня игра все равно закончилась. Не хочу после таких вопросов играть. Что хотел - он сейчас узнает. Не вижу смысла продолжать.

– «Нет» – означает, что их нет. Погибли в ДТП, когда я был еще ребенком. Игра окончена? – открыв дверь, выхожу из комнаты и иду в ванную, не смотря на Андрэ. Знаю я, что увижу на его лице. А это отношение мне еще в детстве надоело. Это, конечно, больно, но все же не смертельно… Наверное…

Зайдя в ванную, я быстро настроил душ, разделся, забрался в кабинку под холодные струи и скатился по прозрачной стенке вниз, сжимаясь в комочек. Наверное, он прав, и я все еще ребенок. Но ведь любому человеку, сколько бы ему ни было, будет больно вспоминать подобное.

Тихо всхлипнув напоследок, решительно поднялся и, найдя на полочке гель для душа и мочалку, начал быстро смывать с себя грязь, оставшуюся после драки. Офигенное, блин, знакомство. Что теперь он будет думать, только богу известно! Драчун-ботаник-сирота… Прекрасное сочетание! Вот всю жизнь о таком парне только и мечтать. Так! Отбросить самоедство! Жизнь прекрасна, что бы в ней ни случилось! Иначе можно просто свихнуться…

***

Выбравшись из душа, на цыпочках пробрался к комнате и заглянул в нее. Вдруг он еще не ушел, желая продолжить беседу на душещипательную тему? Но комната оказалась пустой. Только диван разобран и застелен. Спасибо за заботу! Выключив свет, быстро прошелся до дивана и шмыгнул под одеяло. Голова, конечно, еще сырая, но и волосы не такие длинные, высохнут быстро. Так что простудиться не должен. Немного поворочавшись, все-таки сворачиваюсь в удобный клубочек, как привык обычно спать, и проваливаюсь в сон.

Просыпаюсь среди ночи, от того, что меня кто-то трясет и ругается. Лицо мокрое, по шее град пота, да и спина мокрая. Хм, а почему я на спине? Я же на ней никогда не сплю. Поворачиваю голову в сторону того, кто издает громкие звуки, и получаю увесистую пощечину. Что за?

– Максим! Да проснись ты уже! – трясет меня парень.

– Андрэ? Какого черта?! – взъелся я, держась за щеку, которая огнем загорелась.

– Ну, слава богу! Очнулся! – сползает он рядом с диваном.

– Ты о чем? – не понимаю его и тру взмокшее лицо руками. Черт! Неужели еще до кучи и кошмар приснился? Хорошо, что я никогда не помню, что мне снится. Но вот перед хозяином квартиры становится неудобно. Какой-то я психически нестабильный получаюсь в его глазах…

– Тебе кошмар приснился… и ты… кричал... сильно… – как-то затравленно сказал Андрэ.

– Да? – кошу под дурачка.
– Прости, что разбудил. Такого давно не было. Правда, прости… иди ложись. Тебе выспаться, наверное, надо.

– Не за что тебе извиняться, – сказал он. – Это скорее мне надо извиняться. Прости, что докопался до тебя с родителями, я не знал…

– Все нормально. Я на твоем месте поступил бы так же, – перебив его ложусь обратно. Блин, всё белье влажное. Неудобно-то как…

– Точно все нормально?

– Да, конечно. Иди ложись.

Задумчиво посмотрев на меня, он взялся за край одеяла и откинул его.

– Двигайся дальше, - сказал он, забираясь на диван, проталкивая меня к спинке и ложась рядом со мной.