А. Блок. Его предшественники и современники
Шрифт:
слуге и рыцаре одновременно. Здесь не трагедия, как в стихах о Даме, но скорее
сильно углубившаяся по сравнению с апухтинской традицией психологическая
повесть с сильно драматизованным сюжетом. Сюжет этот уже не содержит сам
по себе всех тех обобщающих аспектов, которые содержал сюжет Дамы,
потому-то это и не трагедия, но нечто относящееся, скорее, к стихотворно-
повествовательному жанру лирики. Хотя формально к «ней» здесь обращаются
со словами «Ты, Святая» — она уже, в сущности, не Дама. Дама ушла, исчезла,
в
Предшествующее стихотворение, тоже 1903 г., вполне объясняет происшедшее:
Когда я в сумерки проходил по дороге,
Запричетился в окошке красный огонек
Розовая девушка встала на пороге
И сказала мне, что я красив и высок
В этом вся моя сказка, добрые люди.
Мне больше не надо от вас ничего:
Я никогда не мечтал о чуде —
И вы успокойтесь — и забудьте про него.
(«Просыпаюсь я — и в поле туманно», 1903)
Стихотворение это отнюдь не идиллично, в нем есть свой драматизм: в первой
строфе говорится о пробуждении от сна, столь же безжеланном, «как девушка,
которой я служу». Оно и не эмпирично, в нем есть все обычные для сильных
блоковских стихов «высокие смыслы»: конечно, «сон» тут не просто сон, но
сонная жизнь, «сумерки» эти перед рассветом, и «рассвет» означает какую-то
иную, не сонную жизнь; вместе с тем девушка «безжеланна», и потому все это
драматично, совсем не просто. Наконец, все происходящее все-таки чудо, и
даже так: это единственное возможное в мире чудо. Однако это простое чудо
жизни. Поэтому Дамы тут нет, есть обыкновенная история человеческой любви,
со всеми ее бедами и чудесами. С точки же зрения концепции «Дамы» — это
«ущерб». Вся композиция книги завершается стихотворением «Дали слепы, дни
безгневны…» (1904). Это сказочное стихотворение, в сущности, небольшая
поэма. В сказочно-мифологической, романтической форме выявляется в финале
жизнеутверждающая идея «вечного боя» жизни:
И опять, в безумной смене
Рассекая твердь,
Встретим новый вихрь видений, —
Встретим жизнь и смерть!
В таком сложном переплетении разнородных тем, мотивов и традиций подходит
Блок к порогу революционных событий в стране: не забудем, что первая книга
Блока вышла в свет в конце 1904 года, на обложке же ее стоит дата: 1905 год.
«ПУТЬ СРЕДИ РЕВОЛЮЦИЙ»
(БЛОК-ЛИРИК И ЕГО СОВРЕМЕННИКИ)
1
В общественном и духовном развитии Блока огромную роль сыграли
революционные события 1905 г.; соответственно они имели необычайно важное
значение в становлении и утверждении зрелой лирической системы поэта. Уже
в советскую пору, при подготовке нового собрания сочинений, осмысляя
внутреннюю логику своей духовно-жизненной и художественной
эволюции,Блок писал: «Если удастся издать — пусть будут все четыре томика — одной
толщины, и в них — одно лучше, другое хуже, а третье и вовсе без значения,
без окружающего. Но какое освобождение и какая полнота жизни (насколько
доступна была она): вот — я — до 1917 года, путь среди революций; верный
путь» (дневниковая запись от 7 января 1919 г., VII, 355). Наиболее емкой,
точной и содержательной формулой единства творческой судьбы поэта в его
собственном определении оказывается — «путь среди революций»; ощущение
внутренней связи с революционным развитием общества дает максимальную
духовную удовлетворенность — «освобождение»; в высшей степени характерно
также для Блока, что это же ощущение является «полнотой жизни». Рубеж
1905 года был для Блока всегда глубоко знаменательным поворотом. И в самую
ту пору, и в особенности — когда события миновали, они всегда представлялись
Блоку стихийным общественным взрывом, заново трагически определившим
жизненную и творческую судьбу: «… лиловые миры первой революции
захватили нас и вовлекли в водоворот… За миновавшей вьюгой открылась
железная пустота дня, продолжавшего, однако, грозить новой вьюгой, таить в
себе обещания ее. Таковы были междуреволюционные годы, утомившие и
истрепавшие душу и тело» (дневниковая запись от 15 августа 1917 г., VII, 300).
Вторым и еще более значимым, определяющим трагедийным взрывом,
внутренне связанным с первым, оказываются события 1917 г.: «Теперь — опять
налетевший шквал…» (VII, 301). Закономерность творческого движения
устанавливается самим поэтом именно в органических соотношениях с этими
двумя «шквалами», все определяющими.
Люди, хорошо знавшие Блока или постоянно с ним соприкасавшиеся,
утверждали, что он несколько изменился и как человек во время самих событий
1905 г., иным стал его подход к жизни, к людям. Так, учившийся с Блоком на
славяно-русском отделении филологического факультета Петербургского
университета В. Е. Евгеньев-Максимов вспоминал в личных беседах о
подчеркнутой отчужденности Блока-студента (в пору до 1905 г.) от
студенческой среды. А М. А. Бекетова рассказывает о возникшем у Блока во
время революции остром интересе к окружающему, к тому, что происходит в
стране. Встречавшийся с Блоком в январские дни 1905 г. Андрей Белый в своих
первых (относительно наиболее правдивых) воспоминаниях о поэте сообщает о
столкновениях Блока с отчимом — гвардейским офицером, вынужденным
участвовать в действиях властей в это время. Обобщенно об изменениях,
произошедших в Блоке-человеке, М. А. Бекетова писала так: «С этой зимы
равнодушие Александра Александровича к окружающей жизни сменилось