А. Г. Орлов-Чесменский

— Там все выглядело сравнительно просто. Две партии — те, что допускали всяческого рода компромиссы, в том числе с Россией, их бессильный ставленник король Станислав Август Понятовский, и, скажем так, «непримиримые», объединившиеся против объявленного изменником Польши короля, или Барская конфедерация. Душой конфедерации стал Кароль Радзивилл. Кстати, вы слышали, как о нем говорят в Польше? Король — в Варшаве, Радзивилл — в Несвиже. Это столица колоссальных радзивилловских владений.

— И к этому еще следует прибавить поддержку конфедерации турками — они, как-никак, вели войну против России, — Версальского двора, который не поскупился ни на деньги, ни на военных специалистов, и Австрии, предоставившей конфедератам земли.

— Да, но за плечами Понятовского была Россия, и она выиграла. Австрия предпочла согласиться на предложенный Пруссией раздел Польши — это был прямой и ощутимый выигрыш — и тем самым отступиться от конфедератов. Франция попридержала свою помощь, выжидая развития событий. А вожди конфедерации не сумели ужиться друг с другом, в то время как король Станислав Понятовский предложил всем им амнистию, закрепление владений и всяческую милость.

— Милорд, Кароль Радзивилл всегда был слишком амбициозен. Он не принял амнистии Станислава Августа, не пожелал возвращаться в Польшу в качестве обыкновенного подвластного королю шляхтича и даже готов был рискнуть своими грандиозными земельными владениями ради удовлетворения своего небывалого честолюбия.

— Хоть это и крайне опрометчиво, но он все еще надеялся на поддержку Версальского двора, рвался к туркам в Константинополь.

— Его путешествий хватило бы на целый приключенческий роман: прирейнские земли, Франция, Страсбург, Париж.

— Парижская поездка не имела смысла. При Версальском дворе Польша была представлена Михайлом Огинским, официальным послом короля Станислава Августа.

— Если только не принимать во внимание, что Огинский явно склонялся к конфедератам.

— Гораздо существеннее, что Радзивилл отправил своего представителя в Константинополь, к султану, чтобы приготовить почву для собственного приезда. Его интересы совпадают с интересами принцессы.

ГЕНУЯ Квартира А. Г. Орлова А. Г. Орлов, О.М. де Рибас

— Вы заставляете каждый раз себя ждать, Рибас. Боюсь, газеты, переполненные сведениями о русской княжне, лишают ваш розыск всяких перспектив, и тем не менее вы медлите.

— Ваше сиятельство, газеты могут быть полны одними сведениями о нашей незнакомке, но никогда им не удастся выяснить тех подробностей, которые отыщет для сиятельного графа преданный ему Иосиф де Рибас. Никогда!

— Терпеть не могу этого безудержного итальянского хвастовства! И не забывайте: от качества вашей информации зависит размер поощрительной суммы, на которую вы можете рассчитывать. Итак, вам предстоит начать с того, что принцесса Елизавета прибыла в Венецию. С большой свитой и неменьшей помпой.

— Только она не стала пользоваться этим именем, ваше сиятельство. Она скрылась за именем графини Пиненберг. Ей был приготовлен дом французского посланника, а поверенный князя Лимбургского при Венецианской республике барон Кнор выступил в роли гофмаршала графини. Тем не менее супружескую связь с князем Филиппом Фердинандом графиня Пиненберг отрицала — ее приняли за его супругу, что явно раздражало графиню.

— А где же Кароль Радзивилл?

— О, все в свое время, ваше сиятельство. Поляки появились с официальными визитами лишь после того, как графиня расположилась в доме посланника. И кстати, ей был приготовлен там тронный зал, в котором проходили все приемы по строго соблюдаемому придворному ритуалу. В присутствии графини никто не садился. Все были в придворных туалетах с непременными орденскими лентами.

— Все это было подготовлено французским посланником?

— Вот именно, ваше сиятельство! Хотя сам посланник при подобных церемониях отсутствовал.

— Итак, список гостей, Рибас.

— Первым явился Кароль Радзивилл. С князем была его сестра, графиня Теофила Моравская, его дядя — князь Радзивилл-старший, глава польской генеральной конфедерации граф Потоцкий, староста Пинский — граф Пржездецкий, видный деятель конфедерации Черномский, Михаил Доманский и многочисленные польские офицеры, переписать фамилии которых было просто невозможно.

— Как обращались гости к хозяйке дома?

— Все они именовали ее княжной Елизаветой Всероссийской. Мой агент сообщает, что ему иногда начинало казаться, что так оно и есть на самом деле. Невозможно, чтобы столь знатные и богатые господа могли ошибаться.

— Раз и навсегда, Рибас, меня не интересуют домыслы, ни ваши собственные, ни тем более ваших агентов. Я не за них плачу деньги.

— Как прикажете, ваше сиятельство. Хотя вообще достаточно странно, что в самой Венеции нет на этот счет никаких сомнений.

— Довольно, Рибас! Но при чем здесь вся Венеция?

— О, ваше сиятельство! Город заинтригован. Мимо дворца французского посланника тянется нескончаемая очередь экипажей, и кучера имеют поручение под любым предлогом задерживаться перед домом, чтобы господа имели возможность хоть что-то рассмотреть в окнах.

— И господам это удается?

— В том-то и дело, что нет. Графиня Пиненберг живет за плотно завешенными занавесями, выходит окруженная плотной стеной сопровождающих и ездит в такой же занавешенной карете. Словно для того, чтобы окончательно разжечь всеобщее любопытство.

— А театры, гуляния?

— Она их не посещает.

— Церкви, наконец.

— Она не бывает в католических храмах.

— Ваше агенты попытались связаться с ее прислугой?

— Это оказалось бесполезным. Графиня Пиненберг ограничилась теми, кого привезла с собой. С ними же она собирается выехать в Турцию в сопровождении князя Кароля Радзивилла, графини Теофилы Моравской и польских конфедератов. Во всяком случае, для нее уже приготовлены два турецких корабля под командованием капитанов Мехмета и Гасана.

— Поездку организует Радзивилл?

— Отчасти он, но главная роль принадлежит лорду Эдуарду Вортли Монтегю, знаменитому путешественнику и к тому же внуку не менее известного герцога Кинстона.

— Сколько же будет всего человек свиты?

— Одних только французских и польских офицеров более 80 человек. Всего же продовольствия закуплено на двести. День отъезда назначен на 16 июня.

ПЕТЕРБУРГ Зимний дворец Екатерина II