А. Г. Орлов-Чесменский
Шрифт:
Ведь вот докладывали, ничего от его двадцатитысячной оравы не осталось, ан снова у него пятнадцать тысяч. Еще неделя — в Саратов вошел, следующая — в Камышин. Двадцать первого августа — разве такой день забудешь! — к Царицыну подошел. Еще немного, и конец. Всю бы Волгу завоевал.
Только есть Бог на небе: казаки, что в городе стояли, примкнуть к бунтовщикам отказались. Почему? Не генералы выиграли, люди решили. Гриша говорит, о войсках правительственных, что к городу идут, узнали. Так сколько раз войска эти подходили и бунтовщиков не смущали. Нет, тут другое что-то. И Пугачев города воевать не стал, будто знамение какое увидел. Со всей своей голытьбой решил к Яицкому городку отправиться, на зимние квартиры там расположиться.
В ста верстах от Царицына, у Сального завода, Михельсон его со своими частями догнал. Так случилось,
Рассказать — просто все. А начнешь вспоминать… Не иначе стоял за бунтовщиками кто. Многие на польских конфедератов грешат. Вольтер и вовсе о связи с турками толкует. Самозванка письма турецкому визирю посылала, чтоб помощь Пугачеву оказал.
И ведь не Чесменский о том доносил — через английского посла вести доходили. Виделся ли наш Алексей Григорьевич с самозванкой? Спрашивать проку мало — соврет из нужды и без нужды.
А если виделся? Если… Улещать его надобно. На обещания не скупиться. Потемкин бунтует, да и Бог с ним. Лишь бы граф здесь оказался. Лишь бы рассчитал, что с императрицей российской выгоднее ему будет. И к нему никого не подошлешь — со стороны никого к себе не подпустит. Правда, нет ли, кушанье заставляет сначала повара пробовать. Как собаку.
Не верит. Императрице не верит.
А может, и впрямь не встречался? Капканы на нее ставит? Только бы так было! И Грише виду не показывать. Держаться. Дружески держаться. О делах государственных советоваться — для доверия. О мелочах всяческих упоминать — как бывало. Держаться…
ИЗ ИСТОРИЧЕСКИХ ДОКУМЕНТОВ
…Желательно, чтоб искоренен был Пугачев, и лучше б того, если б пойман был живой, чтоб изыскать чрез него сущую правду, — я все еще в подозрении, не замешались ли тут французы, о чем я в бытность мою докладывал, а теперь меня еще более подтверждает полученное мною письмо от неизвестного лица; есть ли этакая на свете или нет — того не знаю, а буде есть и хочет не принадлежащего себе, то я б навязал камень ей на шею да в воду.
Сие ж письмо при сем прилагаю, из которого ясно увидеть изволите желание; да мне помнится, что и от Пугочова сходствовали несколько сему его обнародования; а может быть и то, что и меня хотели пробовать, до чего моя верность простирается к особе Вашего императорского величества; я ж на все ничего не отвечал, чтоб чрез то не утвердить более, что есть такой человек на свете, и не подать о себе подозрения.
Еще известие пришло из Архипелага, что одна женщина приехала из Константинополя в Парос и живет в нем более 4-х месяцев на англинском судне, платя слишком 1.000 пиастров на месяц корабельщику, и сказывает, что она дожидается меня: только за верное оное я не знаю.
От меня ж нарочно послан верный офицер, и ему приказано с оною женщиною переговорить, и буде найдет что-нибудь сомнительное в таком случае обещал бы на словах мою услугу, а из того звал бы для точного переговора сюда в Ливорно, и мое мнение, буде найдется такая сумасшедшая, тогда, заманя ее на корабли, отослать прямо в Кронштадт, и на оное буду ожидать поведение, каким образом повелит мне в таком случае поступить, то все наиусерднейше исполнять буду.
ИТАЛИЯ
Квартира А. Г. Орлова
А. Г. Орлов
…Братец Владимир Григорьевич пишет: сумятица. Сумятица во дворце великая. Не объяснишь ему, про что писать надобно, за чем глядеть. Разве что случайно досмотрит. Все равно важно.
Мечется императрица. Виду подавать не хочет, что с бунтовщиками, что с злодейкою ее деется. Великого князя женить захлопоталась. Время, мол, пришло. Не время — от графа Никиты Ивановича да всего его круга обезопаситься хочет. Молодой женой великий князь займется, чужих наставлений слушать не станет.
Уже год прошел, как в Петербург ландграфиня Гессен-Дармштадская одну из трех незамужних дочек доставила. Государыня сама претендентку выбирала. И тут на свой вкус, потому что расчету никакого. Герцогство кот наплакал, все права да земли с другими семействами неделеные.
В августе 1773-го
помолвка состоялась, месяцем позже в Казанском соборе с превеликою пышностью венчание.Поначалу все довольны были: и молодые, и императрица. Да где нашей государыне в мире и покое жить. Владимир Григорьевич полагает — невестки испугалась. Как бы они с великим князем о престоле не задумались. Да и за детьми дело не стало — великая княгиня сразу понесла.
Расчет у государыни знакомый. Приставила к Малому двору графа Андрея Кирилловича Разумовского. Собой хорош, в танцах еще лучше, а в болтовне и вовсе ему равных нет. Каково это молодой княгине при безобразном муже.
Известно, не устояла. Махаться с Разумовским начала. Может, и не так, чтоб всерьез, а записочками любезными не один раз согрешила. Тут уж наша Аннушка маху не дала: все у императрицы оказались. На всякий случай.
Невестку поносить стала. Мол, подозрительна не в меру. Верить никому не верит. На приставленных к ним с супругом соглядатаев бычится. Того хуже — государыня великой княгине инструкцию расписала: чего делать, а чего не делать. Не послушалась. И смотреть не стала. Чего ж ей в послушницах ходить, коли рано или поздно на тот же престол вступит. Отсюда и свара. Великий князь как в котле кипит, сам ничего понять не может.
А у государыни еще и с ее энциклопедистом дел невпроворот. Перед Дидро надо во всем блеске показаться. Владимир Григорьевич пишет, про что только с французом не толковала, на публичные диспуты выходила. У француза голова кругом. Тут тебе земледелие, тут тебе политика, а там и крепостное право, и воспитание деток, благо своих под рукой нет и не будет, и театральные штуки.
Переписал Владимир Григорьевич: «Какая государыня! Что за необыкновенная женщина! Это душа Брута в образе Клеопатры — мужество одного и прелести другой; невероятная твердость в мыслях со всею обольстительностью и возможною легкостью в выражении; любовь к истине, доведенная до высшей степени; полное знание дел своего государства». Оно, слов нет, с Шешковским французу встречаться не удалось. Уж об этом государыня позаботилась. О злодейке, поди, тоже разговоров не было. Низкая материя!
Всего важнее — конец Потемкину пришел. Оглянуться не успел, как в его комнатах Петр Васильевич Завадовский оказался. Во вкус государыня вошла — не остановишь.
А уж поднажиться Потемкин сумел, не то что мы, грешные. Сказывают, на первую прикидку, за случай свой девять миллионов рублей схлопотал да крестьян без малого сорок тысяч.
Правда, нет ли, в кабинете вместо библиотеки тома переплетенных банковских билетов уставил — глядеть, так душа радуется. Орловы им Россию разорили! А Потемкину с Урала, вишь, икру возили, из Астрахани — рыбу, огурцы — из Нижнего Новгорода, а тесто — только из Калуги. Уху иначе как из серебряной ванны на семь-восемь пудов не едал.
Все равно на угретом месте молодой красавец появился. Одного не пойму — как Потемкин маху дал. При его-то напоре. Везде напролом шел, а тут сплоховал.
Дунайка пишет, Румянцев Петр Андреевич своего любимца подоткнул. Представил их вдвоем с Безбородко — оба с ним всю турецкую войну прошли. Обоих императрица и взяла. Безбородко — почту свою разбирать, Завадовского — личные апартаменты обживать. Так-то, Григорий Александрович! Думали, на всю жизнь место себе нагрели, только Орловым не посчастливилось. Теперь на себе попробуйте, каково оно в бывших любимцах жить да служить.
ИЗ ИСТОРИЧЕСКИХ ДОКУМЕНТОВ
…Письмо к вам писанное, от мошенницы, я читала и нашла оное сходственным с таковым же письмом, от нее писанным к графу Н. И. Панину. Известно здесь, что она с князем Радзивиллом была в июле в Рагузе, и вам советую послать туда кого и разведать о ее пребывании, и куда девалась, и, если возможно, приманите ее в таком месте, где б вам ловко бы было ее посадить на наш корабль и отправить ее за караулом сюда; буде же она в Рагузе гнездит, то я вас уполномачиваю чрез сие послать туда корабль или несколько с требованием о выдаче сей твари, столь дерзко всклепавшей на себя имя и природу, вовсе несбыточные, и в случае непослушания дозволяю вам употребить угрозы, а буде и наказание нужно, то бомб несколько метать в город можно; а буде без шума достать способ есть, то я и на сие соглашаюсь. Статься может, что она и из Рагузы переехала в Парос и сказывает будто из Цареграда…