Адмирал Д. Н. Сенявин

Траверсе мало волновала «непрочность» севастопольских магазинов, в которых гнили продовольственные запасы флота. Сенявин же на Корфу принимал действенные меры к улучшению их хранения. В момент его прибытия на Корфу провиантских магазинов было очень мало, и муку приходилось класть в бунты на улицах; а в мае Лисняискин сообщал Чичагову, что городские власти передали в распоряжение русского командования 11 магазинов. Были заключены более выгодные подряды на выпечку сухарей и на доставку мяса. Даны были подряды и на доставку дров.

Высокие цепы па дрова сильно удорожали производ

ил

ство кузнечных работ в Корфу. И, заботясь о государственном рубле, Сенявин потребовал, чтобы ему прислали из Таганрогского порта донецкий каменный уголь. Там, писал командующий «земляного уголья, сколько мне известно, есть довольное количество». Траверсе, к которому было направлено это требование, нашел, что сенявинская идея не выдерживает критики: при транспортировке часть угля обращается «в мусор и трату», писал маркиз. Вдобавок кузнецам придется «приучаться работать» на новом топливе. Для такого рода руководителей, как Траверсе, необходимость переучивать рабочих при введении новых производственных методов была уже достаточным аргументом против этих новых методов. Наоборот, Сенявин не останавливался перед трудностями, всегда возникающими при внедрении нового. Роль Сенявина как новатора выступит особенно рельефно, если мы вспомним, что высшее морское начальство не выходило из стадии первоначальных «опытов заготовления» донецкого угля даже в 1850-е годы, то есть через пол столетия после ' того, как Дмитрий Николаевич с успехом использовал его на Корфу. И*это несмотря на то, что в связи с введением паровых судов каменный уголь приобретал важнейшее значение для флота.

Много энергии затратил Сенявин, чтобы уменьшить нужду в деньгах и «не дойти до того затруднительного положения, как было в первую кампанию с господином адмиралом Ушаковым» ^,6. Аккредитив, данный на Венецию, с большим трудом удалось реализовать в марте 1806 года в Константинополе. Кроме того, пришлось истратить на содержание эскадры деньги, присланные Грейгу для покупки корветов, и небольшую сумму, которую удалось взять в долг па месте. Эти меры в сочетании со строжайшей экономией позволили п течение некоторого времени удовлетворять насущные нужды русских вооруженных сил, находившихся па Средиземноморском театре, и позволили им активно действовать в сложной военно-политической обстановке начала 1806 года.

ГЛАВА VIII

ОТВЕТСТВЕННЫЕ РЕШЕНИЯ

Пока дивизия под командованием Сенявииа переходила из Балтики в Средиземное море, произошли такие серьезные события, как капитуляция австрийской армии при Ульме, аустерлицкая победа Наполеона и выход Австрии из воины. Международная обстановка существенно изменилась и усложнилась. Наполеон был на вершине своего могущества. Он вновь перекраивал карту Европы и возводил на королевские и княжеские престолы своих братьев и маршалов. Старые феодальные государи Германии раболепствовали перед ним, он бесцеремонно помыкал ими, привязывая их к победной колеснице французской империи. Бавария, Вюртемберг и Баден, а затем и Пруссия подписали договоры о тесном оборонительном и наступательном союзе с императором французов. Австрию он заставил принять чрезвычайно тяжелый мир. 14 декабря 1805 года в Пресбурге был подписан договор, по которому Австрия уступала часть своей территории германским союзникам Наполеона, а Венецианскую область, почти всю Истрию, Далмацию и Которскую бухту отдавала Франции.

Значение Пресбургского мира не ограничивалось ослаблением Австрии. К опасным последствиям могло привести проникновение французов на территорию Балканского полуострова и установление общей границы между владениями Наполеона н турецкого султана. Французское правительство не могло еще определить, будет ли ему выгоднее прикрыться маской покровителя * иацпо-нально-освободительиого движения на Балканах или помочь поработителям балканских славян и греков; будет ли ему выгоднее взять сторону мятежных пашей, чтобы развалить султанскую империю, или поддержать слабое и продажное правительство султана. Но если конкретные пути, по которым будет направлена французская политика на Балканах, не были еще точно определены, то цели этой политики были абсолютно ясны. Утверждение французского преобладания и владычества на Ближнем Востоке, — вот чего добивался Наполеон, когда захватывал восточное побережье Адриатики.

Эмиссары Наполеона вели энергичную деятельность, завязывая различные связи на Балканском полуострове. Они расточали обещания грекам и их смертельному врагу Али-паше янинскому, сербам и усмирителям их освободительного движения.

В январе 1806 года из Парижа в Константинополь был послан специальный посланник, чтобы привлечь турок на сторону Франции и восстановить их против России. И, несмотря на упорное противодействие русской дипломатии, французам удалось в конце января добиться признания Портой императорского титула Наполеона. В то же время турки начали сосредоточивать войска в Молдавии и отдали приказы об укреплении Бендер, Хотина и Измаила ^,. Таким образом, новая про-французская ориентация Порты приобрела явственные очертания.

Англичане не понесли потерь в ходе кампании

1805 года. И все же их решимость к борьбе оказалась надломленной после Аустерлицкого сражения. Самый упорный английский враг Наполеона — премьер-министр Вилиям Питт-младший — умер в январе 1806 года, и современники уверяли, что он был убит Аустерлицем. «Сверните-ка эту карту Европы, — говорил Питт незадолго до своей смерти, — она не понадобится больше в течение десяти лет». А преемник Питта Фокс заявил, что придется так же долго ждать конца владычества Наполеона, как долго пришлось ждать падения Римской империи². С момента прихода Фокса к власти, в феврале

1806 года, Англия искала мира с Францией.

Таким образом, политические позиции Франции значительно усилились в Европе, а коалиция ее противников трещала по всем швам. Это создавало серьезные затруднения и непосредственную опасность для России, являвшейся основной силой антифранцузской коалиции.

Политика, которую проводило правительство Александра I после кампании 1805 года, отличалась от политики, проводившейся правительством Павла после кампании 1798—1799 гг. Александр не порывал отношений с обманувшими его надежды союзниками. Наоборот, он направлял усилия русской дипломатии на возрождение антифранцузской коалиции. Главного врага царь и его министры видели в наполеоновской Франции, а главной задачей русской внешней политики считали дипломатическую и военную подготовку к будущей борьбе с французской агрессией.

Но всякий раз, когда нужно было решать конкретные дипломатические и военные задачи, связанные с этой подготовкой, у царя и его министров возникали разногласия и колебания. Позиции держав представлялись, по словам Чарторижского, «неясными и загадочными». Русские вооруженные силы были разбросаны по Европе, а армия, вернувшаяся в январе 1806 года из Австрии, потеряла в боях и оставила в австрийских госпиталях около 34 000 человек⁸. Между тем французская армия стояла в Австрии и могла быть без всяких помех придвинута к русским границам.

Как при этих обстоятельствах готовиться к отпору французской агрессии, не подвергая себя в то же время риску преждевременного столкновения с Францией? Какие дипломатические шаги следует предпринять, чтобы склонить на свою сторону правительства Пруссии, Австрии, Англии, Турции? Вступать ли в мирные переговоры с Францией, чтобы выиграть передышку для подготовки к новой войне, или воздержаться от таких переговоров, чтобы не уронить свой престиж и не подорвать у австрийцев, пруссаков и англичан веру в боевую решимость России? Как быть с русскими вооруженными силами заграницей и какие военные меры осуществить, чтобы укрепить свои стратегические позиции и безопасность своих границ? По этим и по многим другим важным вопросам не было единого мнения у царских министров и ясных устойчивых взглядов у самого Александра. Современники говорят о крайней нервозности и нерешительности царя. Он был раздражен своими советниками и старался свалить на них всю ответственность за аустерлицкую неудачу. Он не доверял никому и всем хотел руководить сам. И в то же время он не знал на что решиться.

24 ноября 1805 года, то есть через четыре дня после Аустерлица, царь приказал вернуть с Средиземноморского театра-в Россию большую часть находившихся там войск, оставив па Корфу лишь незначительные силы. А 14 декабря Александр подписал приказ о возвращении в черноморские порты всех находившихся в Средиземном море русских военных кораблей и транспортов ⁴.

Чем же объясняется такой отказ от завоеваний 1798— 1800 гг.? Чтобы ответить на этот вопрос, следует вспомнить, что после Аустерлица, и особенно до получения известий о содержании Пресбургского мира, в Петербурге боялись, что Наполеон двинет свои войска из Австрии на западные русские границы, поднимет восстание в Польше и натравит на Россию Порту. Угроза возобновления воины на рубежах Российской империи или даже в ее пределах представлялась, конечно, гораздо более серьезной, чем французская угроза Албании, Греции или Республике семи островов. Когда речь шла о возможности военных действий в Польше и на Днестре, военные задачи па Средиземном море отступали на задний план.