Адмирал Нахимов

Главнокомандующий генерал- адъютант Горчаков

Государь император всемилостивейше пожаловать изволил

адмиралу Нахимову в награду отличных воинских подвигов и оказанных

при последнем отбитом штурме Севастопольских укреплений заслуг

аренду по чину.

Имею честь уведомить о сей высочайшей воле ваше сиятельство

для зависящего от вас распоряжения, прося о последующем уведомить.

Управляющий Морским министерством барон Врангель

.

Артиллерийский гарнизон за недостатком 5-пудовых бомб не

может более производить отпуска их, а потому я приказал в 5-пудовых

брандскугелях морского ведомства забить излишние дырья

чугунными пулями, заливая края свинцом и снарядив их подобно бомбам,

отпускать вместо них по требованиям на бастионы, но так как брандску-

гели имеют значительный зазор в мортирах сухопутного ведомства

нового литья, то я предписываю всем гг. начальникам артиллерии на

дистанциях по докладу гг. начальникам отделений озаботиться

немедленным приемом их и пересортировкою таким образом, чтобы к

мортирам нового литья употреблялись исключительно 5-пудовые бомбы;

к мортирам же старого литья за недостатком бомб — брандскугели.

Адмирал Нахимов

Под вечер посетил нашу батарею адмирал Нахимов, часто

обходивший бастионы. Всегда твердый, спокойный, как ангел-утешитель,

являлся он морякам, готовым в огонь и в воду по одному мановению

своего отца-адмирала. Злияние Нахимова на матросов было

неограниченное. В него веровали они, и мощный рычаг для них был слово

Нахимова. Во время мартовского бомбардирования в один день

неприятель особенно сильно стал громить 4-й бастион: «всего

разворотил», как поразительно верно выражались моряки.

Донесли Нахимову, чтю нет сил исправить повреждения. Он тотчас

приехал туда сам.

«Что это за страм-с, — с гневом обратился он к матросам, —

шесть месяцев-с учат нас под огнем строиться и исправляться. Пора

бы-с приноровиться, сметку иметь».

«Рады стараться!.. Будет сделано!» дружно вскричали матросы,

у которых все закипело. И действительно, они исполнили почти

невозможное.

Не забуду также следующего случая, которому я сам был

свидетелем.

26 мая, в то время, как неприятель бросился на штурм редутов и

Камчатского люнета, одна матроска, стоя у дверей своего домика,

навзрыд плакала.

«Чего, баба, разревелась?» -спросил ее проходивший матрос.

О-о,ох! сердешный ты мой, как не плакать-то головушке моей

бедной, сынок-то мой на Камчатском, а вишь ты... што там за страсти!»

«Ээ... баба! да ведь и Нахимов там».

«И вправду! Ну, слава те, господи!» проговорила матроска, будто

ожившись и крестясь весело.

На вид Павел Степанович был угрюм и серьезен, особливо во

время осады Севастополя. Речь его была отрывиста, но вместе с тем ясна

и определительна. Иногда одного меткого слова его достаточно было

для уразумения самого сложного обстоятельства. Одет он был теперь

по обыкновению в сюртуке с эполетами и Георгием. Адмирал был

выше среднего роста, но держался немного сутуловато. Сложенный

плотно, лицом румяный, он казался совершенно здоровым, в сущности

же Павел Степанович страдал как от давнишнего своего недуга, так и

контузии 2, полученной им в Севастополе, о которой он не хотел и

думать и только раз как-то проговорился.

Все матросы радостно высыпали назстречу своему любимому

адмиралу. В то время, когда адмирал проходил по нашей батарее,

неприятельское ядро подбило одно орудие: двадцатичетырехфунтовую

пушку-каронаду, стоявшую на кремальере; Нахимов тотчас же

подошел к ней и приказал снять занавесивший амбразуру щит. Один из

матросов, работавших около подбитого орудия, тотчас же полез

исполнять приказание, но снял наперед фуражку перед адмиралом.

«Я ему дело говорю делать, а он-с фуражку ломает», с досадой

сказал Нахимов. «А все-таки молодец», прибавил адмирал, видя,

что матрос, несмотря на посыпавшиеся на него пули, стал снимать

щит со стороны неприятеля. Со вниманием осмотревши направление

амбразуры и позицию неприятеля, адмирал пошел далее, сказавши

ласково матросу: «Когда дело велят делать, пустяками заниматься

нечего-с».

Ершов А. И. Севастопольские воспоминания

«...Павел Степанович продолжает ездить по бастионам, но на-

днях, бедный, заболел холериной; сегодня ему, слава богу, лучше.

Благодаря бога у нас холера еще не в сильной степени, так что

капли, употребляемые против *нее, помогают. Да она, я думаю, и не

будет сильна, потому что по случаю военных действий фруктов

почти никаких нет и не будет, а матросы и солдаты находятся

постоянно на батареях, и, следовательно, если б фрукты и были, то

они не в состоянии ими объесться. Я вам сперва писал, что Шеста-

ков1 находится в плену, но теперь известно, что его там нет, потому

что Нахимов просил чрез парламентера узнать о нем, но ни в

французском, ни в английском лагере его не оказалось; между тем,

и между мертвыми телами его не нашли; может быть, он не показал

себя офицером, а простым солдатом; впрочем, он тогда, вероятно,

написал бы сюда несколько слов. Если только он убит, то жаль

его; славный был офицер и добрый товарищ; все до единого его