Адмирал Нахимов

выйти в море — в наблюдательный пост.

Надо заметить, что перед войною весь наш флот был на рейде

и суда по очереди выходили для практики и наблюдений в море.

Сколько нужно было при этом искусства, чтобы все вышло

хорошо!..

Все это перетолковывалось и обсуждалось потом, по вечерам, на

Графской пристани, морскою публикой.

Также интересовались, видел ли Павел Степанович Нахимов и

что сказал.

Вообще это четырехмесячное плаванье с Нахимовым осталось

мне памятным: все суетились, волновались из-за пустяков и, как

говорится, лезли вон из кожи.

Бывало перед авралом снимались батарейные трапы для того,

чтобы по свистку люди быстрее лезли бы наверх, а отстающих

боцмана подгоняли линьками. Все смотрели в оба, чтобы не

получить выговора от адмирала.

Припоминаю такой случай: при спуске брам-рей и брам-стенег 3

Нахимов остался недоволен грот-марсом и, съезжая на берег,

приказал двадцать раз сряду поднять и спустить брам-рей и брам-

стеньгу. Особенно досталось салинговым, которым приходилось

бегать по вантам ° вверх и вниз, едва переводя дух.

Во время адмиральского обеда или при других случаях Павел

Степанович объяснял нам, молодым офицерам, что

требовательность и строгость на службе необходимы, что только этим путем

вырабатываются хорошие матросы. Он говорил еще, что

необходимо, чтобы матросы и офицеры были постоянно заняты; что

праздность на судне не допускается и что, ежели на корабле все работы

идут хорошо, то нужно придумать новые (хоть перетаскивать

орудия с одного борта на другой), лишь бы люди не сидели сложа

руки. Офицеры, по его мнению, тоже должны были быть постоянно

занятыми: если у них есть свободное время, то пусть занимаются

с матросами учением грамоты или пишут за них письма на родину...

«Все ваше время и все ваши средства должны принадлежать

службе, — поучал меня однажды Нахимов: — Например, зачем

мичману жалованье? Разве только затем, чтобы лучше выкрасить

и отделать выверенную ему шлюпку или при удачной шлюпочной

гонке дать гребцам по чарке водки... Поверьте-с, г. Ухтомский, что

это так! Иначе офицер от праздности или будет пьянствовать, или

станет картежником или развратником. А ежели вы от натуры

ленивы, сибарит, то лучше выходите в отставку! Поверьте, я много

служил, много видал и говорю это вам по опыту. Я сам прошел

тяжелую, служебную школу у М. П. Лазарева и за это ему очень

благодарен, потому что стал человеком».

«А школа эта была тяжелая, — продолжал Нахимов: —

Например, мы были с Лазаревым на фрегате три года в кругосветном

плаванье. Мы, гардемарины , исполняли все матросские работы.

И раз за упущенье или непослушанье приказано было обрезать

зыблинки на бизань-вантах, и мы, гардемарины, должны были

снова итти на марс и продолжать ученье».

«Берите пример с вашего старшего офицера Ст. Ст. Лесовско-

го, — говорил мне в другой раз адмирал. — Он вечно начеку, и

днем, и ночью. А заметьте, что Ст. Ст. окончил курс в офнцер-

ских классах, знаком с иностранными языками. Теперь посмотрите

к а него!.. Как он знает матросские работы! Он может указать

каждому матросу, как и что сделать, знает, сколько и какой работы

матрос может исполнить. А это дается только учением и

настойчивостью, т. е. убеждением, что это необходимо. Вот из каких

офицеров будет толк. И только от них выиграет морская служба...»

...Однажды, во время кампании, за адмиральским обедом, когда

Нахимов при мне говорил о взглядах и идеалах иностранных

моряков, кто-то из присутствующих рассказал, что великий князь

Константин Николаевич во время морского путешествия своего был

в гостях в Мальте у английского адмирала Паркера и между

прочим спросил адмирала, с какого дня тот считает себя счастливым?

< О! — отвечал англичанин, — я считаю себя счастливым с того

дня, когда мы, после наполеоновских войн, на шпиле флагманского

корабля, делили призы и мне достался на мою долю полный

миллион фунтов стерлингов». На это Павел Степанович заметил: «Чго

это за счастье, ежели подумать, сколько пришлось сжечь

неприятельских транспортов, сколько погубить людей для того, чтобы

одному адмиралу получить плату в миллион фунтов стерлингов!..

...Я полагаю, что это совсем не прельстило бы русского

адмирала, например, М. П. Лазарева... Вот было бы лестно итти драться

с неприятелем, когда ваши корабли в боевой готовности, когда вы

уверены в своих офицерах и командах... Да, это я понимаю!.. И

когда после одержанной славной победы вы можете с гордостью

сказать, что исполнили свой долг...»

К характеристике Нахимова прибавим, что он всегда

участвовал в экзаменационной комиссии мичманов, задавая сам им разные

вопросы из морской практики, что и заносилось им в его памятную

книжку, а в собрании флагманов и капитанов принималось в расчет

при назначении офицеров в предстоящее плаванье.

О морском офицерском собрании адмирал очень заботился, как

один из старших: обед там бывал хороший, недорогой; азартные же

игры и ночные засиживанья не допускались.

Наш фрегат «Коварна» простоял в Новороссийске более

месяца: нам предстояла трудная работа — поднять затонувший тендер

« Струя» .

Зима предыдущего года была очень бурная. У берегов Кавказа

и Новороссийска свирепствовала «бора» 2 с морозом. Суда, стояз^-

шие на рейде, заковывало толстым слоем льда. И счастливы были

те, кто мог или уйти в море, или расклепать якорные цепи и