Адмирал Нахимов

выброситься на берег!..

Тендер «Струя» не был в состоянии сделать то или другое и

весь обледенелый, через несколько суток ужасного положения,

затонул со всей командою. Над поверхностью воды можно было видеть

салинг и клотик , как бы могильный крест. Конечно, будь на рейде

несколько бочек и мертвых якорей, такого несчастья не могло бы

случиться.

Для подъема тендера пришлось ожидать привода шаланд2 и

водолазов из Севастополя.

Окончив эту работу, мы выходили в море крейсировать и

осматривать берега, ближайшие бухты, лет ли военных контрабандистов,

а увидя где-нибудь на берегу вытащенную чектырму, разбивали ее

ядрами.

Во время этой кампании мне часто приходилось бывать за

адмиральским столом у Нахимова.

Обед был хороший, вкусный и разнообразный, а вино —

неизбежная марсала. Разговоры велись служебные. Конечно, говорили

только старшие. Старые лейтенанты вступали в разговоры и даже

иногда спорили с адмиралом, а мы, молодые мичманы, молчали и

слушали.

Павел Степанович был англоманом, получал «Тайме», читал

постоянно английские газеты. Он высоко ставил английский флот и

хвалил английских моряков за то, что они занимаются своим! делом,

причем ворчал на русских моряков, которые, выйдя из морского

корпуса недоучками, забрасывают свои учебные книги и морскою

службою совсем не занимаются, зная все, кроме этой службы.

Между современными ему русскими адмиралами Нахимов

высоко ставил (считая его идеалом моряка) М. П. Лазарева, бывшего

в то время главным командиром.

Лазарев в тридцатых годах, будучи назначен в Черное море,

перевел к себе выдающихся офицеров — Путятина, Вл. Истомина„

Нахимова, Шестакова, Унковского и многих других.

Эти офицеры были вполне учениками его, Лазарева. В свою

очередь они давали тон остальным морякам.

Таким образом и составилась та блестящая школа черноморских

моряков, те стойкие морские команды, которые так отличились во

время знаменитой обороны Севастополя.

После наполеоновских войн и во время сближения нашего

с Англиею в последнюю послано было несколько молодых людей для

практики в английском флоте, в том числе и М. П. Лазарев.

Сохранилось в памяти людей, как Лазарев впоследствии

геройски отстаивал свою самостоятельность в качестве командира

компанейского корабля 3 у знаменитого Баранова, в Се в

еро-Американской компании. Затем он командовал фрегатом «Надежда» и в

продолжение трех лет совершил кругосветное путешествие. На этом

фрегате было несколько гардемарин, в том числе и Нахимов.

Рассказывая об этом интересном плавании во время нашей кампании,

Павел Степанович говорил, что это было трудное плаванье, что»

гардемарины обучались на бизань-мачте, а во чремя парусных

маневров ставили и убирали крюйсель4.

Тут-то однажды по жалобе на гардемарин старшего офицера

Лазарев велел на вантах обрезать выблинки и затем послал

гардемарин на марс продолжать ученье. На берег гардемарины

съезжали только наливаться водою *, делать промеры или обучаться на

гребных судах.

«Биография М. П. Лазарева была бы весьма поучительна для на-

ших моряков, если бы нашлись люди, которые ее разработали бы»,

говорил Павел Степанович.

К сожалению, за подобный труд, кажется, еще никто не брался.

Эти месяцы плаванья под флагом Нахимова явились временем,

когда я мог его видеть близко.

К тому же плаванью относится рассказ В. И. Зарудного под

заглавием «Фрегат «Бальчик».

К сожалению, этой статьи талантливого рассказчика нет у меня

под рукою.

Со времени этого плаванья прошло еще несколько лет. К

России приближалась грозная Крымская кампания — кампания,

убийственная для Черноморского флота. Во время нее мы, моряки, еще

более сблизились с Нахимовым, на которого мы смотрели с особым

уважением и любовью.

Припоминаю, что после Синопской победы, когда Черноморский

флот стоял на рейде Севастополя под флагом адмирала Корнилова,

я увидел однажды Нахимова, прогуливающегося на Графской

пристани с зрительной трубкой под мышкою. Я поздоровался с Павлом

Степановичем, и он сам завел разговор о том, что на каком судне,

по замечанию его, делается.

«Вот-с, г. Ухтомский, — с горечью в голосе сказал мне

Нахимов: — Я теперь, как курица, которая вывела утят, бегает по

берегу и смотрит с берега, как они плавают...»

Известно, что после Синопской победы император Николай I

щедро наградил моряков: адмирал Нахимов получил орден св.

Георгия 2-й степени; командиры судов были тоже награждены, а

все офицеры получили следующие чины. Недаром же государь

сказал: «Меня удивили черноморские моряки, удивлю и я их».

По поводу наград чинами Нахимов выражался, что этого не

следовало делать; что такое производство только вызовет путаницу

по службе, ибо морской офицер обязательно должен пройти все чины

согласно положению, «без выскочек», а иначе он будет лишним

балластом во флоте.

В Синопском сражении, к сожалению моему, я не участвовал,

будучи командирован в то время к берегам Кавказа, почему и

никаких личных подробностей о нем сообщить не могу...

...Между прочим про Синопское сражение передавали, что

велено было кормовые флаги прибить гвоздиками, чтобы перебитый

фалик2 не означал еще, что флаг спущен. Главная потеря во время

сражения на судах была тогда, когда по диспозиции «Завози

шпринги» не велено было стрелять и лишь потом, когда шпринги

были уже вытянуты, начался наш убийственный огонь. Во время