Адвокатская этика

Строгий цепкий взгляд и уверенность в каждом шаге, в каждом действии, в каждом слове - таким он был, когда мы познакомились, таким и оставался по сей день.

Судья - человек, с которым недопустимо панибратство. Он всегда держит дистанцию и призывает других об этом не забывать.

— Как твоё плечо?
– поинтересовался он.

Я рефлекторно коснулся ладонью затянувшейся раны после огнестрела.

— Нормально.

— Смотрю, ты уже на работу вышел?
– оглядел он мой костюм, догадавшись.

— Да.

— Рад слышать.

Нам принесли меню, но заказ мы делать не торопились. Как только официант удалился, Трифонов занял место на диванчике и взглянул мне в глаза. Взгляд тяжёлый, с долей осуждения и напряжения. Сам он виду не подавал, умело скрывал свои опасения и дискомфорт от самой ситуации, в которой оказался, не сумев отказать мне в аудиенции.

Судья положил локти на стол, сцепил пальцы в замок.

— Чем обязан?

— Вячеслав Семёнович, я хотел с вами обсудить один очень важный вопрос.

— Это как-то связано с делом Ольги Ярцевой, где ты фигурируешь, как свидетель?

— Да.

Трифонов чуть склонил голову, по взгляду я понял - он в смятении.

— Андрей, я изучил дело и не вижу для тебя никакой опасности. Ты пострадавший, получил два ранения, тебя никто ни в чём не обвиняет.

— А я пригласил вас поговорить не обо мне.

— Однако...
– шумно выдохнул он и поджал губы, отчего на его лице появились напряжённые складки.
– Ты пришёл просить за Ярцеву? Вообще-то её адвокат Данилов, это он тебя подослал?

Он всё неправильно понял. Нужно было срочно спасать ситуацию: снять подозрение с лучшего друга и не настроить судью против Оли.

— Нет, меня никто не посылал. Вячеслав Семёныч, я взрослый и адекватный человек, а не какой-то там мальчишка. Я всегда действую самостоятельно, и поговорить о грядущем заседании -

исключительно моя инициатива.

— Ну раз твоя...
– иронично усмехнулся он.

Трифонов откинулся на спинку диванчика, скрестил руки и впился в меня недовольным взглядом.

— Давай начистоту. Что ты от меня хочешь, Андрей?

Совсем недавно я уверял Лену, что главный инструмент адвоката - слово. Умение подбирать правильные слова, аргументы, бьющие точно в цель, - это навык. И я им, к счастью, овладел в совершенстве. Я глубоко вздохнул и снял пиджак.

— Я хочу, чтобы вы на меня посмотрели.

— Прости, что?..
– опешил судья и непонимающе выгнул бровь.

Я расправил плечи, демонстрируя мускулы, обтянутые белой тканью рубашки.

— Просто посмотрите. Очевидно же, что я крепкий, здоровый мужик. Я с подросткового возраста занимаюсь кикбоксингом, однако же это меня не спасло. Я получил два ранения. А всё почему?

Потому что я был безоружен.

Трифонов начал догадываться, к чему я клоню. Слушал внимательно, не перебивал, но и не кивал, соглашаясь.

— Мускулы тебя не защитят от ножа и от пули. Такое бывает только в голливудских фильмах. Я не смог остановить вооруженного преступника. Я. Гора мышц... – шумно выдохнув, я продолжил.
– А

напуганная до смерти хрупкая женщина.. У неё был шанс остановить преступника, если бы не оружие? Я отвечу вам: нет. У неё на глазах помощницу держали в заложниках с приставленным к голове пистолетом. У неё на глазах ранили человека. Меня.

Трифонов чуть поднял подбородок, лицо же его оставалось невозмутимым.

— Ольга выстрелила в Антипова не потому, что хотела его убить. Не-е-ет.. — и словно сам, нажав на курок, я выпалил самый главный аргумент: - Она так поступила, потому что это было необходимо.

Он прекрасно понял мой намёк. За это я его и ценил. Даже несмотря на его негодование, он улыбнулся, смягчился, но не подобрел.

Я уже расслабленно опустил плечи, как вдруг Трифонов сделался суровым и, повысив голос, отчитал меня, как мальчишку.

— А вот теперь ответь мне, будь добр. Неужели ты решил, что я некомпетентен? Не знаю законы?

Не вникаю и подробно не разбираю каждое дело?

— Нет, я так не считаю, - ответил я спокойно.

— Тогда зачем ты мне всё это говоришь?

Этот вопрос оказался сложнее всех остальных.

— Потому что я не могу спокойно стоять в стороне и смотреть, как у меня забирают любимого человека.

Даже сдержанный судья не смог скрыть удивление.

— Так вот оно что...

— Да, - кивнул я.
– Мне нужна страховка. Поэтому я должен был что-то сделать.

Судья долго смотрел в одну точку, молчал, мучил меня ожиданием.

— Ты не подстраховался, Андрей, а перестраховался. Это раз, - сказал он, вселяя в меня надежду.
–

И ты платишь за мой обед, это два.

Я даже сначала не понял, что он сказал. А потом до меня дошло. Я расхохотался.

— Вообще не вопрос.

— Платишь-платишь. Тебя, Гордин, проучить надо за твою дерзость, наглость и самомнение.

Выманить судью накануне заседания... 0-0-о, Гордин, ты, конечно, нахал. На всё пойдёшь, лишь бы дело выиграть, да? Даже если не ты адвокат.

Возвращаясь в офис, я чувствовал себя как никогда хорошо. Удивительно, даже мучающая всё это время боль в плече прошла. А про порез на боку я вовсе забыл.

Что же такого я сказал, отчего судья сначала взъерепенился, а после смягчился?

Я намекнул на пересмотр статьи, по которой Ольге выдвинуто обвинение.

Это наш единственный шанс. Если действия Оли признают не как превышение пределов самообороны, а как необходимую оборону, она будет оправдана.

Я верил, что и без меня Трифонов всё правильно бы понял и не увидел бы в поступке Оли преступления. Верил в его справедливость и смелость в принятии непростых решений.

Но уповать только на веру не мог, я должен был подстраховать свою любимую женщину.

Я должен её вытащить и больше никогда, никуда не отпускать.

46.

Ольга

— Встать! Суд идёт.

Все поднялись, приветствуя судью. Меня, как опасную зверушку, изолировали в прозрачный бокс.