Афина. Голос войны

Эвр посмотрел на нее и чуть приподнял чашу с вином.

– Мы хотели придержать эту информацию, чтобы иметь возможность объявить помолвку по всем правилам, - произнес он.
– Могу я надеяться на ваше молчание?

– Разумеется, - живо подтвердил Раиф, остальные просто кивнули.

Кассандра ответила Эвру, приподняв свою чашу, и сделала вид, что пригубила вина, на деле едва смочив губы.

Пока помолвка не объявлена официально в Эрзо и по всем правилам, а контракт не заверен нотариально, они могут говорить все, что угодно — для всех местных это так и останется не более чем сочными слухами, которые идеально подходили для того, чтобы отвлечь внимание от их действий. Обсуждать помолвку всяко интереснее для большинства, чем их предприятия и дальнейшие планы.

А оставаться в Эрзо еще на год никто из них не планировал.

– Буду чрезмерно вам благодарна, - промурчала Кассандра, довольная тем, что Эвр понял подноготную ее задумки.
– Простите мне мое невежество, но сопровождение так и будет стоять до конца приема?

– Нет, конечно, - Алим качнул в руках чашу с вином.
– Просто сейчас та часть приема, когда господа общаются и заводят новые знакомства. Еще полчаса, и станет уместным разойтись по поместью, посмотреть на новые диковинки, что Джалил выписал.

– Вас тоже заинтересовали фонари?
– Кассандра улыбнулась.
– Они выглядят очень красиво. Я хочу посмотреть поближе.

Алим поднял на нее взгляд.

– Цветное стекло не редкость, - произнес он.
– Но цветное стекло такой чистоты, чтобы давать нормальное освещение, это, несомненно, новинка. Я хочу узнать у Джалила имя его поставщиков.

– Кажется, он говорил что-то про Чаньгши, - вступил в разговор Эвр.
– Похоже, там живут умельцы.

– Инженерная мысль не стоит на месте, - поддакнул Раиф.

Низар пожал плечами.

– На мой взгляд, технология витражных стекол не сильно отличается, - сказал он.

– Боюсь, здесь вы не совсем правы, - мягко ответил Эвр.
– Витражи пропускают солнечный свет, который во много раз ярче любого фонаря. Светлый господин Алим заинтересовался не технологией окраски стекла. Как вы и подчеркнули, она не нова, но вот технология предварительной очистки, которая позволяет уже окрашенному стеклу пропускать много света, явно является инженерной новинкой.

– Все так, - довольно кивнул Алим.
– Похоже, вы не зря были меценатом Университета.

Эвр благостно ему улыбнулся, чувствуя, как его начинало подташнивать. «Может, стоить пить успокоительное перед каждый светским мероприятием?»

Кассандра легким движением руки скрепила полы головного убора брошью и приподнялась, продолжая лучиться улыбкой.

– Надеюсь, светлые господа не против, если я все же прогуляюсь по лабиринту? Технология очистки стекла, без сомнения, весьма увлекательная тема для разговора, но мне становится душно в зале.

– Разумеется, - за всех ответил Раиф, пока Эвр сдерживал порыв заорать что-то в духе «Не бросай меня тут одного».

Кассандра уплыла прочь, подав знак своему сопровождению. Две юные девушки и мощный, мрачный амбал отделились от стены, рядом с которой стояли неподвижно все это время, и последовали за ней.

– Все же, мне очень интересно, как устроена работа в Университете, - соловьем начал разливаться Раиф.
– Надеюсь, вы простите мне мое любопытство.

– Разумеется, - у Эвра даже получилась улыбка.
– О чем вы бы хотели узнать?

***

Ника запоздало сообразила, что пока играли барабаны, необходимости стоять тихо не было. Теперь, когда на втором этаже царила тишина, она даже дышала медленно и глубоко, не издавая ни звука.

«А могла осмотреться», - с досадой подумала она. От приторных цветочных духов, чей запах давяще разливался по покоям, начало подташнивать. Работа шпиона полностью разочаровала Нику — той казалось, что будет гораздо увлекательнее.

От тягостных раздумий ее отвлекли торопливые шаги.

– Светлый господин!
– и дверь на этот раз служанка придержала.
– Все гости общаются. Обратили внимание на сопровождение паралийцев — их никто не узнал, а потому все начинают сплетничать про Кораки.

В ответ раздался стон.

– Они обратились к Кораки? Ну да, к кому же еще, - Нике показалось, что она слышала явственный сарказм.
– И как реагируют?

– Пока недоумевают, светлый господин. Они еще не уверены.

– Вот как. Попроси мою мать обронить вскользь, что это наши люди, которые до этого были обучены на всякий случай, если кто-то из слуг заболеет перед приемом. Только тихо, так, чтобы никто тебя не заметил.

– Слушаюсь, светлый господин.

Ника задумалась. Неужели их обращение к Кораки настолько плохо для репутации? Все без исключения семьи обращались к ним за услугами.

– Идиоты, - послышалось из комнаты Алри.
– Какие же идиоты!

Нике стало обидно, и она чуть не спросила вслух: «И почему же это?», но сдержалась, вместо этого задумавшись. Рассуждая логически, обращение к Кораки — не общественное достояние. Все знали, что все их нанимали, но говорить вслух об этом было не принято.

«Значит, мы-таки нарушили местные правила и традиции. Но почему это плохо? Кассандра тоже нарушила местный этикет».

Плюнув, Ника вернула фокус внимания к дыханию — она все равно вряд ли додумалась бы до истинных причин, потому она решила просто сообщить Кассандре эту информацию. «К тому же, нельзя исключать, что это Алри ошибается в своих прогнозах», - мелькнула мысль.
– «Да, он местный, и порядки Эрзо известны ему лучше нас, но это не значит, что он не может ошибаться».

В покоях Алри вновь воцарилась мучительная тишина. Ника приметила, что тот старался не двигаться, не раздавался шелест постельного, не слышалось проминания матраса при смене положения — Алри словно застыл.

«Афина сообщает: похоже, Алри Никобатон страдает мигренями», - увидела перед собой Ника.

«Мигрени, значит. Потом спрошу, что это такое».

Ника не знала, чем так плохо обращение к Кораки, но все, что она услышала, дало ей понять — Алри Никобатон можно смело записывать в союзники. Хорошо было бы еще выяснить, почему он так ратовал за их успешную интеграцию в местном сообществе аристократов.

***

Тэйратон ушел в транс. Танцы закончились, но та часть вечера, когда аристократы группами разбредались по саду, лабиринту и первому этажу, еще не началась — именно тогда светлые господа и госпожи давали волю своим языкам, перетирая все увиденное и услышанное, и тем самым создавали репутацию пришедшим.