Агнесса среди волков

Неудивительно, что наши мужчины остолбенели при виде ее, а когда она улыбнулась и, по очереди окинув томным взором изумительных бархатных глаз поднявшихся на ноги мужнин, совершенно при этом проигнорировав меня и бухгалтершу, произнесла:

— Коля, может быть, ты нас познакомишь? — то все они невольно сделали шаг ей навстречу.

Аргамаков — его звали Николай Ильич — слегка нахмурился: еще бы, она ворвалась в кабинет в самый неподходящий момент и чуть было не сорвала совещание, — но и он не смог противостоять ее чарам и сказал, заранее не сомневаясь в нашем снисхождении:

— Это моя жена Виолетта. Она думает, что ей все позволено, и почему-то все мои знакомые против этого не возражают. Надеюсь, и вы не будете исключением.

После того как Виолетте представили присутствующих, все замолчали, как бы размышляя: а что теперь с ней делать? Уж больно явно не вписывалась она в атмосферу деловых переговоров.

Но тут она заговорила сама:

— Понимаю, что я появилась в самый неподходящий момент. Но что делать, мне было так скучно! В Москве у меня нет ни родственников, ни друзей, это не Рим. — Тут она засмеялась, и совершенно непонятно было, шутит она или говорит всерьез: вполне возможно, что Аргамаков при его-то капиталах купил ей виллу где-нибудь на Апеннинах. К тому же я сразу поняла, что она одета во все итальянское: все на ней, от закрытых осенних туфелек на пряжках до дорогой заколки в волосах, так выгодно подчеркивало внешность, что казалось неотъемлемой ее принадлежностью, а на русских женщинах так могут сидеть только итальянские вещи.

Аргамаков, казалось, был в затруднении — если банкиры могут быть в затруднении, — но тут я перехватила взгляд Юрия и внутренне приготовилась. Мы с братом научились понимать друг друга без слов еще с детства. Я сделала несколько шагов вперед и, надев на лицо самую сердечную улыбку, вплотную подошла к Виолетте, а Юрий при этом произнес:

— Рекомендую вам, Виолетта: Агнесса не только член нашей компиковской семьи, но и моя сестра. Собственно говоря, у нее сейчас в офисе нет срочных дел. Насколько я знаю, она собиралась сегодня пробежаться по магазинам. Не хотите ли к ней присоединиться?

Тут красотка наконец обратила на меня внимание. Когда она улыбнулась, обращаясь ко мне, даже я прочувствовала на себе обаяние этой улыбки:

— Я всегда говорила, что мне везет! Подумать только, встретить среди этих зануд интересную женщину! — Она говорила со мной чуть ли не как с давно пропавшей и вдруг объявившейся подругой, как будто признавая за мной кое-какие достоинства и включая в свой интимный круг, тем самым причисляя Эльвиру к лишенным пола «занудам». — Что вы можете делать здесь, в таком унылом месте! Поедемте со мной! — И тут она протянула ко мне обе руки якобы умоляющим жестом, на самом деле этот жест был явно рассчитан на мужское внимание — она таким образом продемонстрировала свои изящные, тонкие запястья; надетые на них браслеты, хотя и дорогие, только подчеркивали грациозность ее жестов, не выделяясь сами по себе.

Тут она повернулась к выходу, и все мужчины потянулись вслед за ней, как бы притянутые магнитом; за столом осталась сидеть одна только побагровевшая от злости Эльвира, я никогда не видела ее такой, сегодня чувства юмора ей явно не хватило. Пока Аргамаков подавал жене пальто и что-то говорил ей тихим голосом, Юрий успел сунуть мне заранее приготовленный конверт с деньгами, который я положила в сумочку.

Как только я увидела знойную красавицу с томным взором, до меня сразу дошло, какая роль мне предназначена — быть при ней дуэньей! Теперь понятно, почему Аргамаков заранее обговорил этот вопрос с Юрием по телефону, — как можно оставлять без присмотра молодую своевольную девицу, уверенную, что все в мире существует для удовлетворения ее прихотей! Что ж, придется все вытерпеть, хотя бы ради брата.

Куда я с ней поеду? В какие еще магазины? Что за унизительное положение — у меня-то нет ни гроша. Кстати, что может найти в наших магазинах эта Виолетта, у которой есть все?! И на чем мы поедем? Я сегодня не видела Толика, Юриного водителя.

В растерянности я остановилась у парадной лестницы, поджидая банкиршу. Я заметила, что мы остались втроем — две женщины и охранник, который держался на полшага позади хозяйки. Это был симпатичный светловолосый парень лет тридцати в цивильном костюме, в руках он держал «выключатель» — тяжелую дубинку в виде старомодного зонтика, которая на первый взгляд казалась совсем легкой. Он старался держаться в тени, но я успела заметить, что на его слегка веснушчатой физиономии видны кое-какие проблески интеллекта.

— Я сейчас выясню, где наш шофер, — сказала я.

— Не беспокойтесь, — она кивком показала на охранника, — Витя все сделает.

Витя молча направился к лестнице, а мы с Виолеттой остались в полутьме на втором этаже. Она обвела взглядом высокий потолок с лепниной, кое-где по углам осыпавшейся, — до него еще не добрались реставраторы, — и, понизив голос, сказала:

— Какое странное место для фирмы! Вам не кажется, что тут должны жить люди, а не компьютеры? Мраморная лестница, высокие потолки… Наверное, прямо над нами когда-то был расписной плафон… И в то же время, — тут она импульсивным движением схватила меня за руку и потащила направо, в темный коридор, который из освещенного новомодной люстрой холла вел в противоположное крыло здания, — посмотрите на эту темную лестницу на чердак! Деревянная, почерневшая, изъеденная временем! И половицы скрипят, я пробовала. Она как будто из другой оперы, так и кажется, что здесь водятся привидения.

Она смотрела на меня в упор; в темноте зрачки ее глаз казались бездонными. Мало сказать, что она меня удивила, она меня просто поразила — подумать только, она знает, что такое плафон! Может быть, в ее хорошенькой головке действительно что-то есть? А что касается привидений — значит, я ошибалась, считая, что никому, кроме меня, не могли прийти в голову такие фантазии.

По-видимому, я невольно улыбнулась, потому что она спросила нетерпеливым тоном:

— Разве я сказала что-нибудь смешное?

— Нет, что вы, я просто улыбнулась своим воспоминаниям. Видите ли, мне тоже часто приходило в голову, что этот особняк — прекрасное место для привидений. А я ведь знакома с ним очень давно — я тут когда-то работала. Но единственное настоящее явление призрака тут было только однажды, и притом целиком по моей вине. Все произошло как раз здесь, на этой лестнице. На самом деле она ведет не на чердак, а на третий этаж: думаю, при прежних хозяевах, до революции, он назывался мансардой, и там жила прислуга. Еще несколько лет назад тут находился один НИИ, и я работала лаборанткой в отделе, который располагался именно там. В мои обязанности входило приводить животных на эксперименты, а после опытов уводить их обратно в виварий. Как-то раз я вела назад одну своевольную собаку по кличке «Ведьма». Ее назвали так не случайно: она была вся черная, худющая, в ее родословной явно были доберманы, а может быть, даже и доги. Так вот, ей в тот раз очень захотелось домой, в родной вольер. Когда мы с ней были у самой лестницы, она дернула за поводок и помчалась вниз. Ростом и силой она тоже пошла в своих предков, поэтому удержать я ее не смогла, но поводка не выпустила и покатилась вниз вслед за ней, считая ступеньки. На свое несчастье, в этот самый момент именно здесь, где мы с вами сейчас стоим, проходила одна дама, толстая и важная, ученый секретарь института. Тогда было так же темно — тут всегда было темно. Мы скатились с лестницы прямо на нее — сначала со всего маху сверху прыгнула собака, похожая на баскервильское привидение, и опрокинула ее, а сверху на них упала я. Мадам перепугалась до смерти, порвала себе юбку и не могла меня простить. Она так и не поверила, что это не было специально подстроено.

Мы дружно расхохотались, и между нами протянулась тонкая ниточка взаимопонимания. Очень хорошо — ведь в ближайшее время нам с ней придется провести много времени вместе. Тут снизу раздался голос Вити, зовущего нас, и мы с Виолеттой осторожно двинулись на свет, стараясь не споткнуться о расшатанные и кое-где выступающие половицы.

Мы с Виолеттой сидели за столиком в итальянской пиццерии на Кутузовском, и я с тревогой всматривалась в нее, с ужасом сознавая, что моя задача оказалась гораздо сложнее, чем я себе представляла. Виолетта пьянела на глазах.

Отправились мы в поход по магазинам на «опеле» с нижегородскими номерами, за рулем сидел Витя. Целый день Виолетта без устали носилась от прилавка к прилавку и измотала меня в конец. Надо отдать ей должное: она отличалась безупречным вкусом и покупала только очень дорогие вещи, такие, которые и я сама бы с радостью приобрела для себя. К тому же она была так красива, что смотреть, как она примеряет что-нибудь сногсшибательно элегантное, было сплошным удовольствием. Но от всех этих валюток и фирменных магазинов, от шума и бесконечных диалогов с продавщицами, которых явно раздражали привередливые покупательницы, и они так и норовили нахамить нам отнюдь не по-капиталистически, а по-старому, по-советски, — от всего этого у меня разболелась голова. К тому же мы выпили только по чашечке кофе в каком-то захудалым кафетерии. И когда она наконец заявила, что не прочь перекусить, то я в пику ей предложила пиццерию, где мы с подругой не раз потягивали сухое, а проще сказать, кислое кьянти, посмеиваясь над пузатыми официантами, переодетыми неаполитанцами. К моему удивлению, Виолетта, явно привыкшая к роскошным ресторанным залам и безупречному обслуживанию, согласилась.