Ахиллесова пята разведки

Но раньше других эти чудо-свойства используют не разведчики, а энтузиасты-радиолюбители. В 1923 году Нижегородский губисполком выдает разрешение на постройку и эксплуатацию любительского передатчика первому советскому коротковолновику Федору Лбову: Он собирает свой передатчик и начинает передачи из Нижнего Новгорода, устанавливает радиосвязь с Хабаровском.

В 1927 году один из пионеров коротковолновой связи, Э.Кренкель, организует связь между Новой Землей и Москвой, Ленинградом, Баку. Это была первая арктическая радиосвязь.

Так, по существу, родилась и оформилась в научное изобретение коротковолновая связь.

Правда, и сейчас находятся в разведке скептики, которые считают радиосвязь лишь технической, обеспечивающей службой. Смею не согласиться. Рихард Зорге потому и стал величайшим разведчиком современности, что рядом с ним был великий радист Макс Клаузен. Но о них — позже.

Вернемся в двадцатые годы. Коротковолновая связь, освоенная любителями, как нельзя лучше подходила для нелегальной работы. И малогабаритная аппаратура, и передача разведданных на тысячи километров, и скрытность информации — об этом прежде приходилось только мечтать.

Изобретение вскоре было поставлено на службу разведки, и радиосвязь стала быстро внедряться в практику нелегальной работы.

Первым шагом стала организация скрытной радиосвязи на линии Берлин-Москва в 1925–1927 годах. Его осуществляли сотрудники берлинской нелегальной резидентуры советской военной разведки. С этой целью они приобрели радиолавку с мастерской по изготовлению и ремонту радиоприемников. В лавке работали четыре агента. Они собрали радиостанцию и установили ее в одной из вилл в пригороде Берлина.

В начале 1929 года была установлена связь с Центром через промежуточный радиоузел во Владивостоке с харбинской и шанхайской резидентурами. Эта связь сыграла неоценимую роль во время конфликта на КВЖД, когда советский разведчик-радист Макс Клаузен каждую ночь в течение двух месяцев передавал важнейшие разведданные о противнике из Харбина в штаб командующего советскими войсками на Дальнем Востоке Блюхера. Опыт Клаузена доказывал, что в связи с введением военного положения на границе традиционная курьерская связь оказалась крайне затрудненной, медленно действующей и ненадежной.

В докладной записке на имя наркома обороны в 1937 году указывалось: «…опыт работы стратегической агентуры в Китае в период вооруженного конфликта на КВЖД блестяще подтвердил, что правильно организованная агентура, оснащенная современными средствами связи в виде портативных КВ-радиостанций, позволяет командованию быть своевременно осведомленным о всех стратегических и оперативных мероприятиях противника».

И тем не менее многие оперативные сотрудники с большей охотой пользовались испытанными средствами: почтой, телеграфом, тайниками, передачей информации при личных встречах. Обстановка в большинстве стран Европы и Азии пока позволяла использовать эти более привычные виды связи.

К счастью, в руководстве армии, военной разведки существовало понимание важности этой работы. 25 декабря 1929 года нарком обороны в своей директиве «Об основных установках в области добывания секретных сведений…» писал:

«Быстрое развитие радиотехники за последние годы обеспечило возможность широкого применения этого вида связи в агентурной работе как в мирное, так и в военное время. Введение в обращение коротких волн, многократно увеличивающих действие раций при одновременном облегчении их и уменьшении габаритов, невозможность точного определения местонахождения станции путем пеленгации — все это вместе взятое сделало возможным в достаточной степени законспирировать радио в нелегальных условиях и устранило главное препятствие, мешающее использованию радио в нелегальной агентурной сети».

В Москве, на Ленинских горах, в селе Воробьеве была развернута отдельная радиолаборатория Народного комиссариата обороны. «Наша Воробьевка» — так называли ее сотрудники. В 1932 году для радиолаборатории построили специальное трехэтажное здание. Это давало возможность для творческой работы инженерно-технических работников и для размещения монтажно-производственных цехов.

В первые годы своего создания лаборатория занималась разработкой и изготовлением специальной приемопередающей радиоаппаратуры, пригодной для работы в нелегальных условиях. Последнее обстоятельство диктовало особые требования к разрабатываемой аппаратуре. Они заключались в трех параметрах — надежности, малогабаритности и простоте в управлении.

Кроме разработки и выпуска агентурной радиоаппаратуры лаборатория занималась проблемами ведения радиосвязи. Так, на летних учениях и маневрах войск в Ленинградском, Белорусском, Уральском военном округах, на Дальнем Востоке впервые были применены агентурные радиосредства. В итоговом докладе отмечалось, что «несмотря на ряд серьезных недостатков в организации связи и несовершенство техники, радиосвязь показала себя как надежное средство для военной разведки».

По опыту войсковых учений предлагалось изучать и накапливать материалы по таким проблемам, как дальность действия радиостанций в разное время суток, определение наилучшего диапазона для связи днем и ночью, возможность проведения сеансов при маскировке станции в лесу, в городе, направленное действие антенн, влияние атмосферных помех, расход электропитания, срок действия радиоламп.

Да, в пору своего становления служба радиосвязи разведуправления не знала многого. Не было опытных радиоинженеров, конструкторов, радистов. Отсутствовала необходимая техническая база, точное станочное оборудование, измерительная аппаратура.

По существу, все начинали с нуля, на пустом месте. В 1934 году Отдельную радиолабораторию преобразуют в Научно-исследовательский институт связи. Важно, что это было не простое переименование. Расширен штат, привлечены лучшие кадры радиоспециалистов. Замом по научной части пришел Борис Асеев, доктор технических наук, профессор, крупный ученый. Из Военно-инженерной академии связи в Москве и Электротехнической академии в Ленинграде отобрали лучших выпускников, через военкоматы призвали на службу высококвалифицированных инженеров и техников, у которых уже была практика работы в радиопромышленности. И что особенно важно, смогли привлечь к работе в разведке лучших в стране радиолюбителей-коротковолновиков — Л.Долгова, О.Туторского, С.Королева, Г.Ситникова.

Вот как о пионерах спецрадиосвязи вспоминал полковник в отставке Николай Шечков, пришедший в разведуправление в 1932 году: «Эти специалисты были привлечены для работы в разведке по рекомендации Сергея Павловича Павлова, который сам был не просто известным радиолюбителем-коротковолновиком, но и являлся в течение длительного времени одним из организаторов радиолюбительского движения в Советском Союзе. В тридцатые годы С.П.Павлов был секретарем центральной секции коротких волн общества «Друзей радио». Следует подчеркнуть, что радиолюбители-коротковолновики, пришедшие в разведку, заложили основы особой системы ведения радиосвязи, которой были присущи оперативность, умение обнаруживать работающие в эфире радиостанции при слабой слышимости, четкая работа на ключе Морзе, способность быстро ориентироваться при выборе наилучших по прохождению рабочих радиоволн. Радиолюбители-коротковолновики были технически грамотными специалистами».

Думается, ветеран разведки Николай Шечков неспроста сделал акцент на технической грамотности радистов. Еще добрый десяток лет спецрадиосвязь военной разведки будут преследовать низкий профессионализм и техническое обеспечение операторов связи. Отсюда и провалы нелегальных резидентур, и отсутствие связи у разведгрупп и партизанских отрядов в годы войны. Умелый радист — это великое счастье, неумелый, безграмотный — горе и смерть для тех, кто рядом с ним.

К 1935 году относится организация и открытие первых линий радиосвязи по обслуживанию зарубежных советских представительств. В Урумчи, в китайскую провинцию Синьцзян, выехал С.Павлов. В Афганистан, в Кабул отправился радист Г.Ситников. В Улан-Баторе, в Монголии, обосновался С.Королев. В Центре теперь часто слышали позывные его радиостанции, которая получила кодовое название «Диксон».