Академик Вокс

Железная маска с дымчатыми очками скрывала лицо Орбикса, противогаз глушил его голос, а сердце юноши бешено стучало от возбуждения.

«Воксу Верликсу крышка, поверь мне, — говорил Орбикс спустя месяц. — А эти высокомерные фигляры, Библиотечные Академики, никогда в жизни не найдут средства для излечения больной скалы, со всеми их мазилками и припарками. Будущее за нами. Стражи Ночи — вот кто истинные последователи Небесных Учёных. Иди к нам, Ксант. Иди к нам…» И Ксант перешёл к ним. В ту ночь, в самый тёмный час перед рассветом, он выскользнул из своей спальни, встретился с новыми сторонниками Орбикса Ксаксиса и, присоединившись к группе перебежчиков, поставил своё имя под «Клятвой верности», расписавшись кровью.

Ксант ещё раз прошёлся по комнате: тяжёлые воспоминания чередой пронеслись в его памяти.

Не успела высохнуть кровь на пергаменте, как Орбикс вызвал его. Он, грубо проводя дознание, выведал у Ксанта все подробности о расположении помещений в башне, о местонахождении коридоров и лестниц, о распорядке дня, о передвижениях дворцовой челяди и о привычках самого Вокса… Через три дня Орбикс Ксаксис начал наступление: уничтожив всех верноподданных Вокса, он захватил Башню Ночи и объявил себя Верховным Стражем. А Вокс вынужден был спасаться бегством.

Ксант сел, сжавшись в комок, на край своей узкой кровати и в задумчивости раскачивался взад-вперёд, взад-вперёд. Хоть он и не осознавал этого полностью, он привык… Привык…

Откуда-то из тёмного нутра башни до него доносились приглушённые звуки хлопающих дверей и нескончаемый жалобный вой. Кормили заключённых. Двери открывались раз в сутки, и дежурный охранник просовывал в щель дневную порцию каши и воды. Скорбные стоны оглашали подвалы, и эхо разносило плач по верхним этажам башни. Открываются двери, — значит, вскоре распространится и мерзкая вонь, насквозь пропитавшая тюремные камеры.

Заключённые! Да, при Орбиксе Ксаксисе появилась масса заключённых: Библиотечные Учёные, жители Нижнего Города и бывшие Стражи Ночи, обвинённые в заговоре против власти. Каждый мог оказаться под подозрением. Ксант завоевал доверие нового хозяина, допрашивая пленников. Он прекрасно справлялся с порученным делом, используя метод кнута и пряника, — лишь бы заставить несчастных говорить!

В ту пору он познакомился с Каулквейпом, несчастным Верховным Академиком, на которого Вокс Верликс донёс Орбиксу Ксаксису, а тот бросил его в тюрьму. Теперь Верховный Академик был на свободе, и Ксант скучал по нему: ещё на первом допросе ему понравился неунывающий жизнелюбивый старик.

Кто, как не Каулквейп, подбадривал его, когда он впадал в дурное настроение! Ксант, чувствуя себя одиноким, часто спускался тайком в мрачные казематы послушать рассказы профессора, влюблённого в Дремучие Леса. Ксанта буквально заворожили загадочные истории, сказки и древние предания, передаваемые из уст в уста лесными жителями, обитающими там испокон веков. А когда Ксанту подвернулась возможность самому отправиться в Дремучие Леса, он с радостью ухватился за неё, хотя ему было стыдно признаться Каулквейпу, что его засылают туда как шпиона по заданию Стражей Ночи.

В комнатке было жарко и душно. Ксанта терзала печаль, мучили угрызения совести. Да, он покинул зловещую башню, он прошёл долгий путь до Вольной Пустоши. И там, впервые в жизни, он испытал счастье, как и обещал ему Каулквейп. Но в конечном итоге ему пришлось возвращаться назад. У него не было выбора. Он боялся разоблачения и вернулся к Стражам Ночи. С грустью он покидал Дремучие Леса, сердце его было разбито. По возвращении он не осмелился встретиться с Каулквейпом и уже никогда не заходил к Верховному Академику в камеру. Теперь всё изменилось. Каулквейп Пентефраксис, бывший Верховный Академик Нового Санктафракса, снова на свободе, а он, Ксант…

Где-то звякнула цепь. Ксант вскочил и подбежал к окну. Мимо проплыла клеть, уже пустая.

Её поднимали наверх из глубокой чёрной пропасти.

Ксант отошёл от окна и гневно стукнул кулаком по столу. Если раньше Верховный Страж Ночи самолично пытал и казнил заключённых, патологически ненавидя Библиотечных Учёных, то теперь Орбикс Ксаксис и вовсе преступил черту, превратившись в жестокого тирана: он стал скармливать несчастных библиотекарей каменным демонам!

Так называемые Церемонии Очищения были не чем иным, как кровожадной забавой для извращённого ума Верховного Стража. Орбикс Ксаксис стал безумцем. Маньяком. Монстром.

Вернувшись к окну, Ксант оглядел горизонт. При дневном свете грозовые облака казались ещё более мрачными и внушительными. Быть может, после долгих месяцев засухи в Крае наконец-то начнётся дождь: сумасшедший, проливной ливень, с громом и молнией…

Молния!

Ксант почувствовал, что он весь дрожит от волнения. Священная Молния! Та самая молния, которая, как считали Стражи Ночи, ударит в Полночный Шпиль и, пронзив насквозь Санктафраксову скалу, исцелит её!

«А что если Орбикс прав?» — метался в сомнениях Ксант. Что будет, если разразится буря, и ударит молния, и исцелится больная скала? Что будет тогда? Здесь всегда шла борьба за власть: шрайки воевали с гоблинами, Стражи Ночи — с Библиотечными Учёными, но равновесие более или менее сохранялось.

Если же Стражам Ночи удастся излечить каменную болезнь, всё мигом переменится. Стражи возьмут контроль и над Новым Санктафраксом, и над небом, поскольку летучие камни снова начнут расти в Каменных Садах.

И если такое случится, кто станет главной фигурой во всём Крае? Ну да, Орбикс Ксаксис, Верховный Страж Ночи! Хочет ли этого он, Ксант?

Бух! Бух! Бух!

В дверь три раза постучали, и гулкие удары кулака вывели Ксанта из оцепенения. Дверь распахнулась.

— Вас вызывают на верхнюю площадку, — недовольно буркнул мрачный страж. — Следуйте за мной.

Когда Ксант вышел в коридор, в нос ему сразу же ударил зловонный дух, поднимающийся из тюремных застенков внизу.

«Бедняги, — подумал Ксант. — И Магда, одинокая, испуганная до смерти… Ах, Магда… — Он неотвязно думал о ней, следуя за вооружённым стражником вверх по лестнице в покои Верховного Стража. — Мне нужно благодарить тебя, а не проклинать за то, что ты вызвала у меня такие воспоминания о Вольной Пустоши. Я больше не могу оставаться в этом ужасном месте. Я должен уйти. И обязательно должен забрать тебя с собой».

Шаги Ксанта гулко звучали в роскошном, величественном кабинете Верховного Стража, когда он ступал по отполированному до блеска паркету из свинцового дерева. Насколько его комнатка была убогой, настолько великолепны были покои хозяина. Они были битком набиты бесценными предметами искусства, награбленными в развалившихся дворцах Тайнограда. Стены были увешаны зеркалами в золочёных рамах и затейливыми шпалерами, сверкавшими золотой и серебряной прошвой, полки заставлены вазами с орнаментом и подсвечниками, на высоких подставках и цоколях замерли статуэтки танцоров. По углам виднелись гигантские фарфоровые чаши бирюзового или огненного цвета, а над головой сверкала хрустальная люстра. У дверей на смотровую площадку стояли две скульптуры, выточенные из того же тяжёлого свинцового дерева, что и паркет: они изображали свирепых толстолапов, демонстративно повернувших толстые зады ко всему миру.