Академия Магии. История (не) адептки

Лекарь хмуро взглянул на гостей, а затем направился прочь из комнаты. Вернулся он довольно быстро, держа в руках стеклянный пузырек с тёмно-синей, неприятного оттенка, жидкостью. Откупорил магическую пробку и, наклонившись над Арманом, провел пузырьком под носом адепта.

Даже со своего места Бломфильд уловил резкий, резавший глаза, запах. Не удержавшись, профессор закашлялся. А младший Бэгли, вдохнув эту вонь, медленно открыл глаза.

— Арман, это я, — тут же, оттолкнув прочь лекаря, подоспел ректор. — Не спи. Я сейчас помогу, — и рявкнул громче, уже не глядя ни на кого из находившихся поблизости. — Оставьте нас.

— Вы уверены, милорд? — уточнил Кромфорд.

— Более чем, — последовал сухой ответ, в котором прозвучали холодные ледяные ноты.

— Пойдемте, господа, — широко раскинув руки в стороны, старый профессор почти обнял мага-лекаря и повел его к двери. Выглядывавшая из-за нее помощница, юрко нырнула прочь, не желая попасть под гневную руку самого ректора Академии. А тот, едва дождавшись, когда помещение опустеет, поднял руки над племянником и начал плести кружева рун. Алые узоры наливались силой. Сплетались в единое целое, образуя из разных фигур одну. Мощную, невероятной силы. Затем, обернувшись на дверь и убедившись в том, что никто не подсматривает, Бэгли достал из кармана своего камзола нечто тонкое. Черный обсидиановый нож.

— Глупый мальчишка, — сказал он, глядя на мертвенно-бледное лицо племянника. — Никогда, слышишь, никогда не стоит нарушать клятву, данную на крови. Теперь мне придется разделить твое наказание на нас двоих.

Арман широко раскрыл глаза. Взгляд его метнулся от лица дяди к ножу в его руке.

— Нет, — слабо прошептали губы адепта.

— Стоило подумать об этом раньше, — ответил ректор и полоснул по ладони лезвием. Брызнувшая кровь, к удивлению застывшего Армана, не упала на простынь. Ее всю, до капли, впитала руна, приобретая еще более кровавого оттенка.

Бэгли вернул нож в карман, а затем протянул порезанную руку так, чтобы она прошла сквозь руну. В тот же миг вокруг ладони закружились символы и знаки, словно запеленав руку старшего мага. Арман увидел, как дядя стиснул зубы, словно руна причиняла ему боль. Хотя, возможно, оно так и было на самом деле.

Руна пила из ректора силу и магию. Она пила его кровь.

— Не надо… — попросил еле слышно молодой мужчина.

Но старший Бэгли и глазом не моргнул, никак не отреагировав на протест племянника. Спустя минуту руна насытилась, а лицо господина ректора стало серее пепла, но он все же устоял на ногах. Руна же продолжала висеть над адептом, пока ректор не потянул ее вниз плавным движением руки.

Секунда и руна упала на простынь, затем словно просочилась сквозь нее и исчезла, войдя в тело Армана. Адепт вздрогнул, крупно задрожал и выгнулся дугой, издав крик полный боли.

— Терпи, мальчишка, — произнес Бэгли и согнулся пополам, ища опору. — Скоро все закончится. А потом мы вместе будем искать выход.

Арман упал на простыни и затих, словно снова уснул. Но, когда в комнату, напуганные криком, ворвались лекарь, его помощница и старик Бломфильд, Арман спокойно спал и на щеках его проступил румянец.

Спал и ректор, опустившись на колени и уткнувшись лицом в матрац кровати своего племянника.

В замке весь день шли приготовления к приему короля. Прогуливаясь по верхней галерее, днем всегда ярко освещенной солнцем, а теперь погрузившуюся в алые цвета заката, я то и дело натыкалась на суетливую прислугу. Столкнулась к горничными, пока шла по лестнице, поднимаясь наверх. Девушки несли перину и подушки, а завидев меня, остановились, быстро поклонились, словно роботы, и побежали дальше. Здесь же, на лестнице, и в коридорах, а также, во всех залах, шла уборка. Наверное, этот замок не видел столько заботы о себе давно. Я продолжила подниматься и, даже в галерее, из окон которой открывался удивительный вид на окрестности и маленькое зеркальное озеро, мне встретились слуги. Судя по виду уборщиц, они только что закончили мыть полы и протирать пыль, так как, сделав книксен, девушки тут же убежали вниз, а мне не оставалось ничего другого, как пройти к облюбленному окну и выглянуть наружу, чтобы увидеть, как очередной день стремится к своему финалу.

Закат был прекрасен в своем багряном великолепии. Казалось, все оттенки красного разлились по небу, словно прощальная диковинная радуга. Озеро, там вдали, ловило своим отражением клочок пламенеющего неба, а вершины деревьев украсились багровой пудрой, отчего тяжелые ветви, гнувшиеся под тяжестью снега, казалось, были залиты кровью. И от такого зрелища на душе стало немного не по себе. Но я попыталась взять себя в руки и напомнила о том, что никогда не стоит думать о плохом. Ведь, как говорила женщина, которую я до сих пор считаю своей матерью, пусть даже и выяснилось, что она мне не родная: «Думая о плохом, мы плохое и притягиваем!». Вот только хороших мыслей не было. Почти ни одной. Все, чем я могла отвлечься и что хоть немного придавало мне сил, это Тристан. Мысли о нем. Та память, которую я теперь хранила в душе, как самое ценное, что только было в моей жизни.

Звук горна раздался в тот самый миг, когда солнце, в последний раз взглянув на землю, утонуло за горизонтом, так быстро погрузившись в него, что я едва успела досчитать до пяти. Почти одновременно с этим над воротами замка и по замковому двору, вспыхнули магические огни, что напоминало мне городское освещение. Сибер во всем любил порядок. Вот и в замке у него все работало, едва ли не по часам. Теперь, когда я узнала его получше, я поняла, что не смогла бы жить с этим мужчиной. Даже, если бы не знала правду о нем.

Склонившись вниз, прижалась лицом к холодному стеклу, ощутив, как оно холодит разгоряченную кожу. Там внизу, к воротам, приблизилась длинная процессия. И я вспомнила, что уже видела нечто подобное там, в академии магии. Как-то сразу стало понятным, кто прибыл в гости к Де Уинну.

Король.

Мой отец.

На несколько секунд застыла, всматриваясь к сумрачные очертания экипажа и всадников, окружавших главную, королевскую карету. Я помнила и то, что Его Величество предпочитал тесным салонам лихого коня, а потому не удивилась, заметив, что первым на двор перед замком, проехал статный всадник в замысловатой теплой шляпе, украшенной пышным пером. Ну, не дать, не взять, персонаж из сказки.

За спиной прозвучали тихие шаги и я, обернувшись, увидела Марию. Голем стояла, сложив руки на животе и смотрела на меня.

— Госпожа, — быстрый книксен. — Его Светлость просили передать вам, что Его Величество только что прибыли в замок. Так что вас просят спуститься вниз и поприветствовать короля вместе с милордом Де Уинном, — проговорила она.

Стиснув зубы, согласно кивнула.

«Вот мы и встретимся, отец, — подумала я, следуя за горничной. — Теперь это будет не мимолетная встреча на лестнице, а настоящая, глаза в глаза. Посмотрим, почувствуешь ли ты хоть что-нибудь. Отзовется ли твое сердце или душа на родную дочь!».

Мария шла впереди молча. А я порадовалась тому факту, что не поленилась надеть одно из самый красивых, но домашних нарядов, которые для меня пошила модистка. Платье было из синего бархата. Как говорил Сибер, цвет глаз моего рода. Но что мне нравилось в нем больше всего, так это то, что оно было не таких неудобным как все остальные. Хотя, и его я бы с радостью сменила на привычные джинсы.

На лестнице уже никого не было. Слуги, сделав свою работу, вернулись на кухню. А часть, как я подозревала, перешли в зал, чтобы накрыть большой стол для гостей, которых сегодня замок примет немало. Ведь король прибыл вместе со своей свитой.