Академия Весны

– А потом?

– Потом я поняла, что превращаюсь в волка, а он в придурка.

Брайт понимающе кивает. Компашка Энграма как раз выделывается перед очередным «девчачьим» домом.

– Это же он твой Эм… друг? – улыбается Мело-на. – Ну скажи «да», пожалуйста-пожалуйста! – Она виснет на локте Нимеи, а та закатывает глаза и дергает плечом.

– Если будешь пищать мне в ухо с утра пораньше, я тебя ночью загрызу, поняла? – Она подмигивает, а Брайт может поклясться, что Мелона совсем капельку бледнеет. – Энграм – это мой друг детства. Я не скрываю этого, но… предпочитаю лишний раз не вспоминать. – На ее губах появляется таинственная улыбка как раз в тот момент, когда Хардин оборачивается на дом Р-1 и подмигивает Ноке с такой дьявольской усмешкой на губах, что у Мелоны, кажется, останавливается сердце. – Если мы закончили говорить о Хардине, позволь я продолжу о зоопарке. Итак… Большинство домов смешанные. Тут тебе все подряд расы. Чистые траминерцы чаще всего живут в отдельных домах, а старшекурсники-старосты вообще селятся отдельно по четыре человека, у каждого своя комната и личный душ.

– А ты откуда знаешь? – тянет Мелона.

– Ой, да я ж с ними со всеми сплю, – машет рукой Нимея, Мелона краснеет, а Брайт смеется.

– Правда?

– Да, они же мечтают окучить бреваланку. Не задавай тупых вопросов, не получишь тупых ответов. Я дружу с Энграмом Хардином, и я знаю все. Так вот.

На каждой улице есть «гадкий дом», где живут исключительно чистые истинные траминерцы, – плюет Нимея.

Брайт хмуро смотрит туда, где, по словам Ноки, должен быть «гадкий дом», будто над ним должен развеваться охотничий флаг или вроде того, но все крыши и крылечки совершенно неотличимы, разве что в некоторых дворах чуть попышнее желтеющие кусты.

– У нас это дом У-3 – последний, в самом конце улицы. Они главные старосты, выпускники. И У – уроды.

– И охотники?..

Нимея и Мелона переглядываются, потом смотрят на Брайт и коротко кивают, но обсуждать эту тему не торопятся. Вместо этого Нока как ни в чем не бывало продолжает.

– Скоро будет их шествие, – на одной ноте произносит Нимея, не глядя Брайт в глаза, а потом немного веселеет, будто в одну секунду позабыв, о чем шла речь. – Видишь стайку зефирок? – Она кивает на тех, что возмущались словами Брайт про береты. – Это траминерки, у них вместо мозга родословная, но не без греха. Это и есть новые истинные. К их крови есть вопросики, родниться с ними настоящие истинные не очень-то и хотят, гонор есть, но к высшему свету они не имеют отношения, ну и магия… никаких тебе суперкорней из земли и прочей мишуры. Все как раньше… попроси у земли, и она, быть может, воздаст, а может, и не воздаст. Ну и они не болеют, если тебе интересно. А денег у них завались, и их дом напротив того, где живет Хардин. Ходят друг к другу переопыляться.

Брайт косится на компашку Хардина и отмечает, что все там брюнеты, а зефирки – блондинки.

– Продолжаем. Видишь, идет компашка в беретиках? – Нем кивает на очень опрятных девушек. Их пальто застегнуты на все пуговицы, из ворота выглядывают одинаковые черные шарфики. – Эти красотки, как видишь, чистые истинные. Самые чистокровные траминерки, какие только могут быть. Улица-аномалия, блин. Их родители из Ордена Пяти. Эти дамочки пойдут нашим местным аристократам в жены. – Нимея улыбается, оскалив зубы, совсем по-волчьи.

Девушки в компании – и брюнетки, и блондинки, но выглядят одинаково красиво. Брайт смотрит себе под ноги и давит «Фоксом» хрустящий мукатовый лист, не сдерживая улыбки.

– О, а вот наша тема. – Нимея взвизгивает, и ей в ответ визжит стайка брюнеток, а потом все хохочут.

Это явно провокация, направленная на красоток в беретах, но те лишь морщатся. Брюнетки выглядят расхлябанно после красоток. С разными прическами, некоторые замотаны в шарфы, не подходящие по цвету к юбкам. А еще все явно с разных факультетов, хотя до этого компашки были в одну масть.

Дальше мимо проходят несколько вполне приятных группировок, где намешано разноклассовых студентов. Мелькают даже блондинки, и Брайт щурится в их сторону, пытаясь понять цвет глаз, а Нимея подсказывает:

– Это и есть грязные истинные. Мы их называем «нормальные». Как видишь, они обычные люди, чаще всего у них родители иные, но ребенку передается не та магия, что сильнее…

– …а та, что древнее. Да, знаю, – кивает Брайт, глядя на хорошенькую блондинку, явно траминерку, которая идет под руку с рыжеволосым аркаимцем.

Большинство студентов будто и не замечают, что у них у всех разные глаза, волосы. Они легко объединяются между собой и шествуют по улице компаниями по двадцать человек. Это выглядит весело, будто все тут друзья.

– Вон, смотри, это…

Нимея стихает и пристально смотрит в самый конец улицы. Мелона отступает.

– А вот и старосты, – шепчет Нока.

Их четверо. У троих пальто застегнуты под горло, у одного разлетается, будто плащ. Он привлекает внимание Брайт, и она невольно делает шаг вперед. Делает глоток кофе, будто иначе эта четверка пройдет мимо и заморозит его прямо в кружке. Три блондина, один брюнет. Идут быстро, уверенно. Одинаковые сумки через плечо.

– И опасаться стоит того, что в расстегнутом пальто? – спрашивает Брайт.

– Как ты догадалась?

Это не трудно. Брайт вообще будто и не замечает других, слишком они кажутся ей блеклыми. А вот он заметен сразу. Обгоняет всех буквально на полшага, не больше. В нем будто нет ничего особенного. Сначала кажется, что он выше остальных, но нет: блондин, шагающий справа, явно опережает на пару дюймов. Кажется, что его волосы самые длинные, но нет: тот, что идет слева, явно обладатель более шикарной шевелюры. Кажется, что черты его лица самые тонкие, но, если смотреть правде в глаза, у единственного брюнета в компании внешность пофактурнее.

Но совокупность всех присущих ему черт как будто бы все равно лучше, чем отдельно взятые рост, волосы, привлекательность остальных старост.

– Рейв Хейз, – говорит Нимея. – Сын мэра Бовале. Его отец – основатель Ордена Пяти.

Брайт вздрагивает. Во-первых, блондин в пальто нараспашку еле заметно поворачивает голову в ее сторону и чуть щурится. Это даже не интерес, просто случайность. Во-вторых, Блэк Масон в заложниках у Ордена Пяти, и его жизнь по-прежнему в их руках. Как и жизнь самой Брайт. В-третьих, это тот самый Рейв, который защитил Брайт от Бэли Теран на крыльце. Если, конечно, в Академии не учится еще кто-то по имени Рейв. В-четвертых… Брайт обещала себе, что не забудет это лицо никогда. Бледное, светлые волосы падают на лоб, широкие темные брови. И шепот: «Я жду!»

Тот, кто ее отпустил, и тот, кому она обещала, что он пожалеет о своей щедрости. И если прямо сейчас он немного повернет голову, то тоже ее увидит.

Она разворачивается на каблуках и, пробормотав что-то про забытые тетради, уходит с крыльца.

Глава седьмая Провокация

ПРОВОКАЦИЯ

Побуждение к действию, способному повлечь за собой непоправимый, тяжкий вред.

Рейв гипнотизирует взглядом пылинки на подоконнике. Они настолько же земля, насколько почва под ногами, а значит, не могут не подчиняться истинному. Рейву они подчиняются. Тянутся вверх, складываясь в невесомые полупрозрачные картинки. Горный пейзаж. Облака. Прекрасный цветок. Женское лицо.

Рейв хмурится, между бровей залегает складка, и лицо становится строже, напряженнее. Взгляд, на секунду посветлевший, темнеет. Пылинки оседают.

Брайт Масон. Пленная его отца. Конечно, Рейв знал, что рано или поздно они встретятся, но оказалось, что даже жить им суждено на одной улице. Он ее, конечно, узнал. С того дня как она появилась в Траминере, ближе всего они оказались позавчера. Еще долго после он стоял там на берегу, прижавшись лбом к холодной стене, а ледяной ветер клинками полосовал кожу под плащом.