Аксель, Кри и Белая Маска

— Думаешь, там, впереди, какая-то гадость?

— Не какая-то, Дженни, а очень большая. Чувствуешь, как тяжелеет воздух? Только не делись этим с Кри, она и так на взводе.

— Ты всё же полагаешься на него? — кивнула Дженни на фигурку в белом бурнусе, идущую впереди.

— Да. И на себя тоже.

— И на меня, — сказала она.

Между тем, вопреки мрачным опасениям, тени в галерее стали чуть бледней. Каменные плиты под ногами чаще и чаще хрустели, оказывались расшатанными и расколотыми. Сквозь стыки пробивались чахлые подземные травы. Затем в стенах начались проломы и показались заброшенные дворики, освещённые грустным вечерним светом. Дворики были полны разных непонятных предметов и развалин, среди которых порой копошилось что-то живое. Но стоило поравняться с этими существами, как они замирали, притворяясь то пучком травы, то обломком колонны, то лужицей на дне пересохшего фонтана.

— Кто это? — с любопытством спросила Кри, косясь на них.

— Не знаю…А раз не знаю, можешь не бояться, — важно ответил Смертёнок. — Да, кстати, — добавил он, вдруг остановившись у поворота. — Дальше этого места я не ходил.

Все притихли.

— И коль уж я за вас отвечаю, наверное, будет лучше, если вы подождёте здесь, а я разведаю путь до заброшенной шахты. Она должна быть совсем близко…

— Тем более, — твёрдо сказал Аксель, — не стоит под конец разделяться! Вместе пришли сюда — вместе и уйдём. Мы верим в твою защиту!

Обращённый к нему череп молча кивнул. И тут же дети почувствовали, что перед ними действительно Смерть, хоть и маленькая. Скелетик весь подобрался, вместо бурнуса фигурку его окутал тёмный балахон с откинутым капюшоном, а в правой руке засеребрилась небольшая коса с девственно-чистым лезвием. Теперь уже никто не осмелился бы с ним препираться! Он был на страже.

За углом галерея по-прежнему уходила вдаль — мрачная, молчаливая и почти пустая. Почти — если не считать длинного ряда статуй на пьедесталах. Статуи эти напомнили Акселю и Кри изваяние во дворце Франадема, хотя изображали они явно земных духов. Первая горбатая фигура, которую миновали дети, была погружена в оцепенение. Но через несколько секунд что-то заставило друзей обернуться…ради малоприятного зрелища! Повернув уродливую голову, дух вытолкнул из глазниц белые буркалы на подвижных, рачьих стебельках и пристально глядел им вслед. Так же повела себя соседняя статуя. И следующая…Словно их всех поставили сюда надзирать за живыми!

— Что это значит? — тревожно спросила Кри. — А вдруг они тоже бросятся на нас?

— Не думаю, — ответил Смертёнок и, опершись на косу, внимательно оглядел ряд изваяний. — Они просто спят. И видят разные сны…Смотрите! Вон тому, с толстым загривком, его сон нравится! Могу поспорить, он проснётся медленнее других, когда мы пройдём мимо. А одноухому, с которого начался ряд, явно снился кошмар. Заметили, как он встрепенулся?

— Немудрено… — пробормотал Аксель. — Местечко-то какое…

— Да, теперь я понимаю, почему его называют Галереей Снов, — согласился Смертёнок, двигаясь дальше. — Мы вот, например, никогда не спим, но, наверное, в этом что-то есть…

— Акси, — тихонько позвала Кри, — возьми меня за руку.

Он обернулся, внимательно глядя на неё. Кри дрожала от страха, закрыв лицо ладонями. Брат уже отвык видеть её такой — разве она не стала в последнее время храбрей его самого? Но сейчас Аксель понял, что главным источником этой храбрости была ненависть к Штрою — первому настоящему злодею, встреченному его сетрой за свою короткую жизнь, — да ещё жалость к чужому, незнакомому мальчику, погнавшая Кри в Подземный Мир. И что силы её давно уже на исходе…

— Здесь же ничего такого нет, Кри, — ласково шепнул он. — Просто безмозглые истуканы!

— Не знаю…мне ещё никогда не было так страшно. Я чувствую: на этом месте лежит проклятие! — вдруг с силой сказала она.

Казалось, шорох пробежал по рядам статуй. И тут же смолк.

— Проклятие? — протянул скелетик, остановившись. — С чего бы? Здесь никто не проклинал и не убивал — мы, Смерти, всегда знаем такие места. Бывают, правда, и другие причины для проклятий, но очень редко. Вот разве что здесь умер тот, кто проклят. Ненасильственно…

— Время ли сейчас говорить об этом? — бросил ему Аксель. — Идём, Кри!

— Нет, — неожиданно упёрлась она, — пусть расскажет…Значит, и так бывает?

— Если только проклятие с осквернённого места никем не снято. Ты спрашиваешь о целой сложной науке…И знай, что если дух или земной волшебник убьёт кого в месте, которое уже проклято — он подвергает и себя, и весь волшебный мир великой опасности! Разве этот самый Титир вам не говорил? Хорош библиотекарь! Может произойти столкновение магических антимиров, и тогда Выпрямитель не успеет предотвратить взрыв…Духи нередко назначают переговоры воюющих сторон в проклятых местах, зная, что в них никто не нарушит слова. Так что успокойся, Дочь Тревоги (услышав прозвище, которым её год назад наградили в Потустороннем замке, Кри отчего-то расслабилась и даже чуть улыбнулась) — ни один дух не посмеет на вас напасть в проклятом месте. А если уж тебя так обуяла жажда знаний, имей в виду: я один, в свои четыреста двадцать, могу справиться со всеми духами всех Вселенных. Когда-нибудь они у меня дождутся! — зловеще прибавил он, стукнув рукоятью косы по плитам.

Новый шорох пробежал по рядам статуй — и вместе с ними опять задрожала Кри.

— Да пойдёмте же! — взмолился Аксель. «Чем бы её отвлечь? — лихорадочно подумал он, когда шествие возобновилось. — Чем-нибудь приятным…Но что ей сейчас может быть приятно, господи?»

— Кри, — предложил он, откашлявшись, — почитать тебе стихи?

— Читай, — машинально согласилась она.

Аксель на секунду напрягся, придумывая заклятие, и стихи, врезавшиеся ему в память нынче ночью, вмиг зазвучали в его мозгу не по-английски, а по-немецки — но совсем иначе, чем предлагали вырванные страницы:

О нежная сестра моя! Лишь тыВсех чище и дороже для меня.Морскую гладь и горные хребтыПреодолеет, чувство сохраня,Твой голос — и сердечные мечтыНе унимают моего огня.Моя судьба — весь мир, где прах и ложь, —И дом, где ты, покинутая, ждёшь. [7]

— Акси… — с изумлением и благодарностью прошептала Кри. — Ты сочинил это для меня?

Аксель ошалело замигал и медленно кивнул. Дженни фыркнула. А он уже читал следующие строфы, видя, что Кри теперь смотрит не на зловещие статуи в галерее, а на него. Лишь бы она разоблачила его ещё хоть минутой позже…Но строфа следовала за строфой, а Кри ничего не замечала. Бедняжка была на верху счастья! И только Дженни буравила его всё более злым и ревнивым взглядом, да скелетик чуть замедлил шаги и склонил набок череп, прислушиваясь. Даже статуи, казалось, оцепенели…

7

Пер. автора данного романа

Наконец он дошёл до места, где его разоблачение было неминуемым:

Империи и царства пережилЯ в мой короткий век — и всё ж не стар…Растраченных впустую юных силНе возвращает времени пожар,Но тайный голос сердцу говорилВсе эти годы: никакой ударНе поколеблет дух в борьбе немой.Так боль живёт ради себя самой.

— Интересно! — не выдержала Дженни. — Это какие же империи и царства ты пережил, не состарившись, а? Может, смену классного руководителя?

— Замолчи! — бросила Кри. — Акси столько всего пережил, что тебе не снилось. Читай дальше, Акси! Я и не знала, что ты так можешь…

И Аксель, багровый, как помидор, дочитал всё до конца, подойдя к концу галереи как раз тогда, когда стихло эхо последней строчки.

— С-супер! — ядовито припечатала Дженни. — Мы только что слышали великого поэта. И скромного вдобавок…

— А что? — вскинулась Кри. — Акси очень скромный. Уж поскромней тебя, во всяком случае! Хотя ты, в отличие от нас, двух строк связать не можешь.