Акт возмездия

Варяг, отстраняющим жестом рук, заставляет всех податься к дальнему краю лестничной площадки, так чтобы их наверняка нельзя было увидеть снизу. Сам по-жирафьи вытянув шею, остается на месте, осторожно заглядывая вниз через перила. В глазах тускло мерцающие искры охотничьего азарта, поза напряженная, до предела напоенная взрывной, сдерживаемой до поры энергией, как у сделавшей стойку на дичь охотничьей собаки.

Короткий жест пальцами, едва заметное движение, но парни все понимают влет, извлекают из карманов и натягивают на головы респираторы. Теперь вокруг Андрея одинаковые пятаки на манер поросячьих, только зеленого цвета. Опущенные на лица капюшоны одинаковых темных толстовок делают братьев неуловимо похожими друг на друга близнецами. Тяжелое, с присвистом дыхание кажется слышно даже за дверьми квартир.

Текут последние секунды до броска… Вот уже сейчас, совсем скоро… Рот наполняется тягучей с металлическим привкусом слюной… Сердце проваливается куда-то глубоко в желудок, рождая внутри гулкую пустоту… В ушах барабанным ритмом шум бешено несущейся по жилам крови…

– Царю Небесный, Утешителю Душе истины, иже везде сый и вся исполняяй, Сокровище благих и жизни Подателю! – сами собой шепчут губы, начальные слова молитвы Святому Духу.

И хлещет внутри освежающий ветер, уносящий прочь скверну сомнения в своих силах и неуверенность. "За святое дело встать легко и радостно", – ободряюще шепчет в голове мягкий наполненный добром и участием голос. И наливаются звенящей, требующей немедленного выхода силой только что бывшие дряблыми, ватными мускулы… Нарастает откуда-то из заповедных душевных глубин, распирает грудь ощущение собственной силы и могущества… Если Господь с нами, то кто против нас?!

Краем глаза Андрей замечает, как неодобрительно косится в его сторону Варяг, но не решается, не смеет прервать замечанием молитвы. И правильно, не смертному прерывать разговор с Богом, не жалкому червю, восставать против высшего существа… Невероятно обострившимися органами чувств Андрей не слышит, а скорее ощущает, как за металлической дверью невидимый за ней человек уже положил руку на головку торчащего в замочной скважине ключа. Слышит тихий скрип плохо смазанных ригелей покидающих свои привычные места под действием поворотного механизма. Чувствует, как начинает приоткрываться, отходя от косяка металлическая створка…

И лишь через томительно долгий, растянутый на часы, миг после этого хлопает в барабанные перепонки отраженный гулкими стенами подъезда крик Варяга: "Бей!" А потом низким фоновым гулом нарастает надрывный рев атакующих жертвы братьев. Больше нет необходимости прятаться и шептать и заключительные слова молитвы уже в полный голос взлетают к закопченным маршам лестничных пролетов верхних этажей, наполняются грозной силой, сотрясают грязные, неровно оштукатуренные стены, звенят, отражаясь от них, и летят все выше и выше, пробивая чердачные перекрытия и крышу, уносясь в облака, к небу…

– Прииди и вселися в ны и очисти ны от всякия скверны, и спаси, Блаже, души наша!

А мускулы тем временем, не дожидаясь команд мозга, уже бросают Андрея вперед, и он летит вниз, туда, где только начинает поворачиваться на звук топочущих по ступенькам ног, оглушенный криком неуклюжий толстяк и открывает в изумлении рот, замерший в дверном проеме молодой чернявый парень, похожий смуглым лицом на итальянского мачо. Андрей летит, несется к ним, перескакивая разом через несколько ступенек, не глядя под ноги и даже не задумываясь о возможности сейчас споткнуться, упасть, разбивая о ступеньки голову, калеча руки и ноги… Такого просто не может быть, он не бежит сейчас, он подобно ангелу мщенья парит над ведущими вниз каменными ступенями. И, так же, как ангел в этот миг он неуязвим, и нет в мире силы, способной остановить его!

Прямо перед лицом мелькает обтянутая вылинявшей на солнце почти белой джинсовкой спина Варяга, намертво отпечатывается в памяти каждой складкой, вырванной случайно из шва ниткой, пятном пота, проступившим подмышкой… Мелькает и тут же уходит из поля зрения. Варяг, немыслимо изогнувшись, бросает свое тело между пролетами, приземляясь, словно кошка, на все четыре конечности уже за спиной все еще ничего не понимающего армянина. Теперь путь отступления жертве надежно отрезан. Не уйдешь, гад!

А это что? Опомнившийся парнишка, походящий на смазливого итальянца, пытается захлопнуть дверь. До него еще метра три, в обычной жизни вообще не расстояние, такого даже не замечаешь, но сейчас это также далеко, как до края света. Нет, не успеть!

– Держи! – надрывно ревет кто-то над ухом.

– Стоять, сука! – вторит снизу уже поднявшийся на ноги Варяг.

Эти вопли на долю секунды парализуют "итальянца", не то чтобы он слушается приказа, но совсем на чуть-чуть замирает, осмысливая услышанное. Доля секунды, десятая, может быть сотая… Но ее хватает, чтобы решить исход дела не в его пользу. Удлиненная тупорылым пистолетным стволом рука Андрея вытягивается вперед. Указательный палец уверенно жмет на спуск. Целиться не обязательно, да в такой горячке, к тому же на бегу, это практически бесполезно. Травматический патрон "Макарыча" заряжен плотным шариком из твердой резины, скорость его на срезе ствола почти равна скорости звука, энергия под сотню джоулей. При стрельбе в упор более чем достаточно. К тому же дурацким ментовским запретом стрелять из травмата в голову, Андрей естественно пренебрег, куда же еще стрелять, в ляжку что ли?

Грохот выстрела рвет воздух, многократным эхом раскатываясь по замкнутому пространству каменного колодца над головой. Палец автоматически дожимает спусковой крючок еще раз. "Когда стреляешь из пистолета, всегда стреляй дважды. Если прицел был верен, враг получит сразу две пули, а если в первый раз смазал, всегда будет шанс поправить дело вторым выстрелом. Не трать времени на прицел, просто дважды нажми на спуск". Въевшиеся в плоть и кровь наставления Учителя вбиты в мозг жестким непререкаемым алгоритмом.

"Итальянец", словно получивший нокаутирующий удар боксер, опрокидывается назад, тяжело всплеснув руками, будто пытаясь уцепиться за воздух, чтобы устоять на ногах. Второй выстрел настигает его уже в падении, удар шарика приходится куда-то в шею, под задранный подбородок. Отчетливо слышен мерзкий хлюпающий звук. Респиратор надежно отфильтровывает кислую пороховую вонь, но Андрей успевает заметить невероятно обострившимся зрением поднимающиеся вверх причудливо переплетающиеся сизые дымные струйки. "Как красиво", – мелькает в голове неуместная мысль. А в следующую секунду он уже подпрыгивает и с налету, вкладывая в удар весь вес тела, впечатывает рифленую подошву кроссовки в норовящую по инерции захлопнуться дверь. Тяжелая металлическая створка с визгом несмазанных петель отлетает в сторону, с зубовным скрежетом царапает подъездную стену. Путь свободен.

Влетев в просторный светлый коридор, Андрей по инерции добавил пару хороших пинков корчащемуся в судорогах на полу "итальянцу" и на миг замер, потерявшись в незнакомой обстановке.

– Правая сторона! Не тормози! Пошел! Пошел! – настигает сзади истошный крик, срывающего голос Варяга.

За плечом слышится тяжелое сбитое дыхание Мишки. Боевая двойка в сборе. Пора! Ну, Боксер, держи спину! Господи, помоги! Пошел! Пошел!

Дальнейшее Андрей запомнил в дискретном мельканье каких-то отдельных мало связанных между собой фрагментов, словно бы яркими вспышками выхваченных из сплошной темноты покрывшей все происходившее.

Вот он несется стремглав по просторному светлому коридору. Виниловые обои на стенах выкрашены пастельным мягким колером, под ногами приятно пружинит толстый ковролин. "Неплохо устроились, сволочи!" – стучит в висках злая отрывистая мысль.

Вот в ярком, залитом падающим из окна светом прямоугольнике входа в комнату появляется темный человеческий силуэт. Черный человек без лица делает шаг навстречу, кажется, он что-то кричит, но звуки вязнут в липком почти остановившемся, словно по заказу времени, оборачиваются низким рокочущим фоном, как при замедленном прослушивании магнитофонной пленки. Взлетают вверх темные размазанные тени рук, руки – крылья диковиной птицы, то ли угрожают, то ли, наоборот, в ужасе заслоняются от неминуемо приближающейся смерти. Разбираться некогда, палец дважды давит на спуск и человека откидывает с пути, ударяет головой о кремовую стену коридора, бросает под ноги на мягкий, гасящий звуки, пол. На стене остается жирной кляксой темный кровавый мазок, края его расползаются, стекают вниз неопрятными неряшливыми потеками. Алая амеба на глазированной кремовой стене ползет куда-то по своим амебным делам, распуская в сторону щупальца-псевдоподии… Уродливая, но совсем не страшная…