Акулья хватка

Он влетел в толпу, остановился и дал себе пару секунд отдыха, пытаясь привести дыхание в порядок. Затем выхватил фуражку, и, наскребя в карманах всю мелочь, какая у него была, перевернул фуражку и бросил в неё все деньги. Вытянув её перед собой, Худ начал пробираться сквозь толпу.

– Не забывайте о вдовах и сиротах... Милостивые господа... мсье и мадам..., - заговорил он по-французски, - будьте так добры... для вдов и сирот. Спасибо, господа... Вдовам и сиротам... Благодарю...

Худ звенел мелочью в фуражке, все время низко наклоняя голову. Руки лезли в карманы и в фуражку сыпался денежный дождик. Мимо промчались мотоциклист с атлетом, потом двое полицейских. Он углублялся в толпу.

– Умоляю, вдовам и сиротам... Могу ли надеяться на вашу милость...

Постепенно он дошел до противоположного конца толпы и вновь вернулся назад. Преследователи умчались вдоль набережной. Прямо перед собой он увидел ступеньки на верхнюю дорогу. Он медленно к ним приблизился. Когда он занес ногу на первую ступеньку, мимо торопливо проскочил сбегавший сверху толстый полисмен. Худ спокойно поднялся по ступенькам.

Наверху он перешел дорогу и боковыми улочками вышел к центру. На скамейке у конечной остановки автобуса ссутулилась сухонькая сморщенная старушка - Худ приблизился к ней и поклонился.

– Если вы позволите, мадам, у меня есть для вас подарок в честь праздника.
– Старушка подняла на него слезящиеся глаза. Он взял её узловатую морщинистую руку с голубоватыми прожилками и сунул в ладошку все деньги. Старушка заморгала и дрогнула.

– Хорошо бы, если бы вы смогли прочесть молитву за упокой души человека по имени Тейт.

Из-за угла выехал черно-белый полицейский фургон. Завывая сиреной и вращая мигалкой, он пронесся по дороге мимо Худа. Тот повернулся и пошел прочь. Сейчас он был уверен, что должен поднять перчатку, брошенную ему Лобэром. Как там говорил Кондор? "Он наверняка вас убьет, если почувствует, что вы подошли к нему слишком близко".

По спине Худа пробежал холодок. Он собирался подойти ближе. Он возвращался на виллу.

15

Но прежде всего он был голоден и ему очень хотелось выпить. Он миновал целый ряд кафе, но не решился зайти ни в одно из них. Настроения сидеть за столиком в ресторане, копаясь в обширном меню, у него тоже не было. Вывеска над дверью гласила: "Ле Ниша". Звучало приятно.

Он толкнул дверь. Тяжелая драпировка, мягкий ковер с густым ворсом, приглушенный свет, запах застоявшегося табачного дыма. Это был ночной клуб. Он увидел стойку бара и направился к ней. Перед ним возникла девушка с высоко взбитыми пепельными волосами, на каблуках высотой никак не менее четырех дюймов и с сигаретой, испачканной в помаде, окрашивающей губы чудесной формы.

– Мы ещё не открылись. Слишком рано. Приходите в десять.

– Я не могу прийти в десять. Это мой последний вечер в Европе. Не дадите мне чего-нибудь выпить?

– Но здесь никого нет.

– А как насчет того, чтобы выпить вместе со мной?

– А где вы будете завтра, если сегодня ваш последний вечер?

– В Уагадугу.

– Где это?

– В Африке. Верхняя Вольта.

– А-а, черные женщины?

– Они становятся все светлей и светлей. Так, по крайней мере, говорят мужчины, прожив там с годик.

Он сел на табурет у стойки.

– Это романтично. Что будете пить?

– Мне виски. Спасибо... Сверхромантично - пальмы, мангровые топи, москиты. А нельзя ли ещё заказать к этому сэндвич, как вы считаете?

Она наполнила стаканы. Казалось, что он ей очень понравился, она не сводила с него глаз. Худ тоже находил её привлекательной. Отхлебнув глоток, она сказала ему:

– Я принесу вам сэндвич, - и скрылась.

Худ курил и потягивал виски. Через щелку в двери он видел пустующую танцевальную площадку и столики. Ему нравилось убранство клуба. Здесь чувствовался порядок и уют. Он наслаждался покоем и тишиной. Кто-то поставил музыку и Эррол Гарднер заиграл "Любовь на продажу". Приятная мелодия слегка расслабляла.

Неожиданно в соседний зал из служебного помещения вышел мужчина в рубашке с короткими рукавами в сопровождении шестерых девушек. Мужчина, оживленно разговаривая, начал озабоченно носиться по залу, включая свет, двигая стульями, и затем стал отдавать девушкам распоряжения, кому встать здесь, кому вон там и так далее. Девушки посбрасывали с себя свои плащи, шарфики и жакеты, и к удивлению Худа, пара из них расстегнула пуговки на блузках и, сняв их, осталась в лифчиках.

– А, они уже там.

Худ повернулся лицом к стойке - блондинка вернулась с сэндвичем.

– Вы счастливчик, правда. В последний вечер среди белых женщин - и такая удача.

– Что это?
– кивнул он в сторону танцевального зала.
– Кто эти ваши очаровательные подруги?

– Стриптиз. Они ищут работу. Нам не хватает двоих в программе.

– Вы хотите сказать, что к сэндвичу я могу получить ещё и обнаженную грудь?

– Если соблаговолите развернуться и поведать мне про Уагадугу.

– Я думаю, что справлюсь и с тем, и с другим. Вон та, справа, весьма недурна.

– Вам бы стоило для начала подкрепиться сэндвичем.

– Давайте ещё выпьем, - внес предложение Худ и налег на еду. Сэндвичи были вкусные, один с салями, другой с курицей. Менеджер - мужчина в безрукавке - по-прежнему суетился, увлеченный делом.

– Это виски "Джонни Уокер блэк лейбл", я не ошибаюсь?
– спросил Худ.

– Вам следовало бы заглядывать сюда и раньше, не только перед отъездом, моряк.

– Я ещё вернусь, мадам Баттерфляй.

Из танцевального зала послышались громкие хлопки и менеджер выкрикнул:

– Так, тишина! Минуту внимания! Итак, номер один. Мадмуазель Арлетт. Выйдите вон туда. Помните, я буду платить деньги за то, что вы делаете, и за то, что вы беспрекословно подчиняетесь моим распоряжением. Мне не нужны эти "схватить и бежать". Вы должны дать клиенту то, что он хочет. Ну, давайте, давайте.

Арлетт была высокой, темноволосой и неопытной девушкой. Она сняла свитер, блузку и бюстгальтер с неловкой грацией.

– Вы, наверное, думаете, что она собирается на боковую, - ехидно заметила блондинка.
– В одиночестве.

– Да. Но надеюсь, перед этим она нам кое-что успеет показать. Девушка была премиленькой.
– Все, чего ей недостает, - это тренировки и опыта.

– Этого не избежит ни одна из нас.

Арлетт скрестила ноги и стянула чулки. На ней остались маленькие трусики с розовыми бантиками.

– Вот здесь вы пользуетесь служебными привилегиями, моряк, - заметила Худу блондинка.

– В смысле?

– Под этим у неё нет ничего.

– И ни у кого из них?

– Ни у кого.

Арлетт только на мгновение замешкалась, затем, сладко улыбаясь, стянула с себя трусики и выставила вперед колено.