Александр III

– Не иначе как она уже чувствует себя императрицей! – рассвирепел Александр III. – Ну да я ей задам…

Случай скоро представился.

8

Государь был разгневан.

Ему доложили, что его невестки – Мария Павловна, жена брата Владимира, и Александра Георгиевна, жена Павла, – шастают без разбора, роняя своё достоинство, куда их ни позовут. Вот только что побывали на балах у жены генерал-майора Пистелькорса и полковника лейб-гвардии конного полка Гартунга. Особенно раздражала императора своим поведением Мария Павловна. Государь строго выговорил им, добавив, обращаясь уже к Александре Георгиевне:

– Вам, принцессе крови, дочери греческого короля, должно быть особенно стыдно!..

Дамы то покрывались пунцовым румянцем, то становились бледны от страха словно мел.

Император Александр III был действительно главой царской семьи. Все великие князья, включая дядьёв, не только почитали и уважали его, но и чрезвычайно боялись. Настоящий патриарх, он резко пресекал всякие вольности, допускаемые при его покойном отце, и сам подавал пример верности в семье. Умом своего сердца он понимал, что гнездо Романовых объединяет десятки различных характеров и темпераментов, но все эти лица должны служить примером для его подданных в своей частной, общественной и государственной жизни. Ведь любая неловкость, произошедшая в императорской или великокняжеской семье, тотчас становилась предметом всевозможных толков, преувеличений и легенд.

Эти требования распространялись не только на самых близких: дядю Низи – великого князя Николая Николаевича, и дядю Костю – Константина Николаевича, на братьев – Владимира, Павла, Сергея, Алексея, но и на дальних родственников – принцев и герцогов. Государь с неодобрением относился к семейству герцогов Лейхтенбергских, которые породнились с Романовыми, когда его тётка Мария Николаевна вышла замуж за Максимилиана-Евгения-Иосифа-Наполеона. Царственный дед государя лично дал герцогу Максимилиану титул императорского высочества.

Однако великая княгиня хранила своему супругу верность лишь первое время.

Как полагал Александр III, только старшие дети – Николай и Евгения – могли считать своим отцом герцога Максимилиана, умницу, образованнейшего человека, президента Императорской Академии художеств. Но разве лукавые и неверные жёны ценят своих мужей за такие качества! Что же до младших детей – Георгия и Евгения, то они скорее всего были отпрысками красавца Строганова, за которого, сразу после кончины супруга, вышла Мария Николаевна. Впрочем, сам Евгений признавался своей жене в том, будто он сын актёра Бюссана…

Не терпел император и морганатические браки.

Николай Лейхтенбергский был женат на дочери почётного опекуна Акинфова, а Евгений – на Скобелевой, сестре знаменитого генерала и фантастической красавице. Но Николай хотя бы соблюдал порядочность по отношению к своей семье. Евгений же был крайне легкомыслен, да и жена его вела себя, мягко говоря, не очень достойно. До Александра Александровича доходили слухи, что его брат Алексей пользовался её особенным расположением. Добро ещё, император не знал подробностей, о которых шушукались в гостиных. Ревновавший жену принц Евгений заплатил актрисе Мокур семьдесят тысяч целковых. И за что? Только за то, что она помогла ему застукать любовников, так сказать, на месте преступления. Между герцогом и великим князем произошла не дуэль, но вполне пошлая драка. Однако потом они помирились, даже сделались друзьями, и жена Евгения, говорят, была между ними поделена.

Эта герцогиня Лейхтенбергская отличалась не только своими амурными похождениями. Камердинер императора за утренним туалетом поведал государю, что его навестил слуга принца Евгения и рассказал, как живёт красавица герцогиня. Несмотря на то что она недавно перенесла в Париже вторую операцию рака, а может быть, как раз поэтому, но чудит она не переставая. Встаёт в одиннадцать вечера, до девяти утра не спит, а день дрыхнет, превратив его в ночь. У неё восемь собак. Ночью она приказывает из дюжины кур вынуть печёнки, зажарить их в сливочном масле и подать собакам. Собаки за сутки истребляют три сотни бисквитов, жрут куриные котлеты и вообще имеют самое изысканное меню. А дети – сын и дочь – едят на третий день то, что собаки не съели!

Ничего не скажешь, хороша семейка!

Георгий Лейхтенбергский, взяв в супруги дочь черногорского князя Николая, продолжал жить со своей любовницей-француженкой.

Однажды, разговаривая с русским консулом во Франции, император спросил:

– А что, много ли в Биаррице русских?

Консул ответил:

– Да, ваше величество. Русских на курорте довольно много. И в том числе принц Георгий Лейхтенбергский.

Александр III, никогда не церемонившийся в выражениях, возмутился:

– Что же, принц моет своё поганое тело в волнах океана?

Консул растерялся и молча поклонился государю.

Когда Николай Лейхтенбергский, проживавший в Мариинском дворце, скончался, его братья, Евгений и Георгий, заявили претензию на наследство. Наследство из драгоценных камней, главным образом бриллиантов, досталось Николаю от его матери – великой княгини Марии Николаевны, сестры Александра II, и формально могло перейти к Георгию, женатому на черногорской княжне. Однако император выбрал наименьшее зло. Хотя Николай Лейхтенбергский и был женат на дочери чиновника, занимавшегося попечительством о вдовах и сиротах и призрением несчастнорождённых, он пользовался благосклонностью Александра III за безукоризненное поведение в семье. Поэтому государь прежде всего уважил волю покойного, некогда испрашивавшего дать его детям титул высочества и признать их принцами Лейхтенбергскими, а затем предложил, чтобы наследство осталось потомкам принца Николая.

Можно сказать, что Александр III собственное отношение к семье, к жене и детям желал сделать нравственной нормой для остальных членов Дома Романовых. Среди братьев он выделял и любил Владимира, который в молодости был большой кутила и даже распутник, но с годами образумился и из него выработался добрый и благородный человек. Хотя бурные кутежи и романы не прошли даром, расстроив здоровье великого князя. Но разве можно оправдать этим распутство его жены Марии Павловны, Михень?

В течение нескольких лет она сожительствовала с полковником кавалергардского полка Николаевым, который был не то сыном Николая Николаевича старшего, не то сыном самого покойного государя. Потом она вцепилась, словно кошка, в Николая Николаевича младшего, которому была противна. В обществе судачили, что-де великий князь Владимир уже не может быть мужем, а Мария Павловна очень страстная натура. Да только ли дело в Николаеве или Николае Николаевиче младшем! Как сказал бы известный Лермонтов, «все побывали тут»! Минни, как и сам государь, не могла её терпеть.

Императору передали рассказ полковника Каульбарса, начальника штаба 1-го гвардейского корпуса, которым командовал Владимир. Как-то полковник был приглашён в Царское Село на завтрак к великому князю. Входя в приёмную залу, Каульбарс увидел Бобби Шувалова, которого великий князь очень дружески встретил, а затем увлёк к жене. Завтрак запоздал на целых двадцать минут. Когда великий князь с женою и граф Шувалов с супругой – та находилась у Марии Павловны – вышли, все они, кроме Владимира Александровича, были страшно красны. Во время завтрака внимание хозяев сосредоточилось только на чете Шуваловых. Всё это показалось Каульбарсу странным, и он не удержался от вопроса после завтрака:

– Monseigeneur, mainteant je ne comprends riends [162] .

На это великий князь ответил:

– Il y beaucoup de choses, que vous ne pourrez comprends rien [163] .

Можно себе представить, чем они там занимались!

Удивительно ли, что Владимир Александрович страдает рожей лица – весьма прилипчивой болезнью. Он получил её от Марии Павловны. А она от кого?..

И вот Мария Павловна и Александра Георгиевна перед строгими очами императора.

162

Однако я ничего не понимаю (фр).

163

Есть много такого, что вам не должно никогда понимать (фр.).