Александр Македонский. Пески Амона

Чуть погодя флаг, поднятый на рее флагманского корабля, дал флоту сигнал спустить весла и приготовиться к отплытию.

Корабли в полном порядке, рядами по десять, под задающий ритм гребли барабанный бой двинулись на север, к острову Самос.

Александр, находившийся под южной стеной Милета, услышал крик одного из своих воинов:

— Они уходят! Персидский флот уходит!

— Великолепно, — заметил Селевк, в это время исполняющий обязанности царского вестового. — Город должен сдаться. Теперь им не на что надеяться.

— Нет, погоди, — остановил его Птолемей. — С флагмана что-то сигналят городу.

И в самом деле, на корме отходившего в море большого корабля были видны вспышки, а вскоре появился и ответ: на самой высокой башне Милета взвился большой длинный красный флаг, а следом еще два — синий и зеленый.

— Они подтверждают, что получили сообщение, — объяснил Птолемей, — но, поскольку солнце не благоприятствует, не могут сигнализировать светом.

— И что, по-твоему, они хотят сказать? — спросил Леоннат.

— Что они вернутся, — ответил Селевк. — По-моему, они идут на Самос пополнить запасы воды и продовольствия.

— Но на Самосе командует афинянин — наш союзник, — возразил Леоннат.

Селевк пожал плечами:

— Увидишь, они получат все, чего попросят. Афиняне боятся нас, но не любят. Погляди хотя бы на то, как ведут себя здесь их войска. Ты видел афинян хоть на одном празднике вместе с нами? А их командиры? Они смотрят на тебя сверху вниз, как на прокаженного, и являются на собрания высшего командования, только если на приглашении есть подпись Александра, а иначе даже не пошевелятся. Говорю тебе, на Самосе персидский флот получит все, в чем нуждается.

— Как бы то ни было, нам все равно, — сказал Александр. — Даже утолив жажду и набив брюхо, персы должны решить, высаживаться им или нет, поскольку я не собираюсь выводить наш флот в море. И Неарх со мной согласен. Нам остается лишь патрулировать вход в залив быстрыми шлюпками, чтобы избежать внезапной атаки ночью или на рассвете. Предупредите адмирала.

Царь вернулся к городской стене, чтобы усилить осадные работы.

Стенобитными машинами распоряжался Лисимах. Он велел придвинуть огромный таран туда, где подкоп, сделанный предыдущей ночью, ослабил стену.

— Я хочу, чтобы отныне машины работали непрестанно, днем и ночью, без перерыва. Велите также принести херонейский барабан: его звук должны услышать в городе, и это посеет панику. Не прекращайте бить в него, пока стена не упадет под ударами таранов.

Два всадника галопом помчались в лагерь и передали Неарху приказ.

Адмирал велел послать в море десяток шлюпок с кувшинами масла, чтобы в случае надобности зажечь его ночью, и организовал доставку огромного барабана под стены Милета.

Вскоре шлюпки вышли в море ожидать возвращения персидского флота, а «Гром Херонеи», как уже прозвали барабан солдаты, подал голос. Глубокий рокот, ритмичный и угрожающий, ударился об окружающие горы и, отразившись, разнесся по берегу. А вслед за этим громом вскоре последовали оглушительные удары таранов, выдвинутых сотнями рук к городским стенам, в то время как катапульты метали камни на стены, чтобы держать защитников Милета подальше от осадных машин.

Когда один отряд уставал, на его место вставала смена, и когда одна машина ломалась, ее тут же заменяли исправной, чтобы у осажденных не было ни минуты передышки.

При наступлении темноты персидский флот, пользуясь попутным ветром, вышел на рейд и с надутыми парусами двинулся к морскому лагерю Неарха. Но маленькие отряды на шлюпках в темноте были бдительны. Издалека завидев на фоне неба огромные силуэты персидских кораблей, они сразу же открыли кувшины с маслом и стали один за другим опорожнять их в море, образуя за кормой длинный след, а потом подожгли его.

Огненная змейка на темной поверхности воды осветила обширное пространство, и вскоре на суше затрубили сигнал тревоги. Берег закишел огнями и зашумел возгласами, и при свете факелов отряды собрались отразить угрозу.

Персидский флот и не пытался пересечь огненную линию, навархи спешно отдали приказ гребцам грести назад.

Когда взошло солнце, залив был пуст.

***

Первым сообщил об этом Александру Неарх:

— Государь, они ушли! Персидские корабли покинули залив.

— В каком направлении? — спросил царь, которого оруженосцы облачали в панцирь, пока Лептина хлопотала над «чашей Нестора».

— Никто не знает, но один дозорный на мысе Микале утверждает, что заметил хвост эскадры на юге. По-моему, они ушли насовсем.

— Да услышат тебя боги, адмирал.

В этот момент вошел афинский командующий Карилай во всеоружии.

— А ты что думаешь об этом? — спросил его Александр.

— Думаю, нам повезло. Однако я без труда мог бы встретиться с ними в открытом море.

— Но так получилось лучше, — сказал Александр. — Мы сберегли людей и корабли.

— И что теперь? — спросил Неарх.

— Подождите до второй половины дня и, если они не покажутся, спускайте корабли на воду и ставьте наготове у причалов.

Оба командира вышли, а Александр сел на коня и вместе с Селевком, Птолемеем и Пердиккой направился к линии осады. Его встретили удары таранов и «Гром Херонеи».

Царь поднял глаза к стене и заметил там брешь, которая с каждым ударом расширялась. Одна штурмовая башня потихоньку все ближе и ближе подползала к стене.

— Сейчас начнем решительный штурм! — крикнул Парменион, перекрывая грохот.

— Ты передал солдатам мои приказы?

— Да. Никакой резни, никакого насилия, никаких грабежей. Нарушителей будут судить на месте.

— Это перевели и для варваров во вспомогательных войсках?

— Да, и для них.

— Прекрасно. Можешь начинать.

Парменион кивнул и сделал знак одному из своих людей, который трижды взмахнул желтым флагом. Штурмовая башня пришла в движение и придвинулась еще ближе к стене. В этот момент послышался страшный грохот, и большая часть кладки рухнула, подняв тучу пыли, за которой было невозможно разобрать, где друзья, а где враги.

Тем временем с башни перебросили мостик, и на стену бросился отряд македонян. Разгорелась яростная схватка, и немало атакующих упало с бастионов, стены и мостика, но вскоре им удалось отвоевать на стене у бреши небольшой плацдарм. Выбив оттуда защитников, македоняне начали осыпать градом стрел и дротиков тех, кто был по другую сторону бреши.