Александр

– Отстань!
– хмуро ответила я, вовсе не горя желанием распутывать Mишкины проблемы. Своих хватало.

– Ритка, нельзя так - налицо признаки затаенного суицидного психоза.

У меня глаза на лоб полезли: это было самой сложной фразой, которую я когда-либо слышала от своего друга:

– Мишка, ты где так ругаться научился?

– Ты это, Ритка, зря, - невозмутимо ответил мой полоумный дружок (все ж прав народ - с кем поведешься... ), - пользуйся, пока я добрый! Я тебе помочь хочу.

– Помоги!
– тихо ответила я, постаравшись придать голосу побольше устрашающих ноток...

– С противоположного конца столовой... Миш, отстань, а? По-хорошему, ладно? А то ты парень добрый, обижать тебя не хочется!

– Рита, - строго сказал Мишка, - ты мне не безразлична!

У меня почему-то начали гореть щеки. Здрасти, приехали! Хорошо, что здесь Димки нет. Мишка понял, что сморозил глупость, покраснел и быстро добавил:

– В смысле, человек ты хороший, добрый, выручала меня часто.

– Мишка, чего попросить хочешь?
– начала я.
– Давай поскорее, а то твои предисловия меня с ума сведут. Скоро перейдем на бедную влюбленность несчастного мальчика! Тебе по буквам сказать - о-т-с-т-а-н-ь, нет у меня настроения! Нет! Слышишь! И нервов на тебя не хватает!

– Рит, ты не кричи, ладно, - примирительно заметил Михаил Иваныч, - А то вон, Дарья Ивановна на нас поглядывать стала... Ритуль, ну, успокойся, я... Так я, Рит, ты, это, прости, но я...

– Прощаю, чтобы ты там не натворил, - перебила я его.
– А теперь - брысь! Дай поесть спокойно - мне еще в деканат, договор забирать. Отстань!

– Рита, я тебе записал!
– выдал вдруг Мишка.

– В дуры, - хмуро парировала я - ни сердиться, ни удивляться эмоций не хватало.

– Нет, к Александру Алексеевичу.

Я подавилась булкой. Мишка дружески похлопал меня по спине. После приступа отчаянного кашля, красная, как помидор, я смогла-таки переспросить:

– Что!?

– Сегодня на 15. 30, - сбросив с плеч тяжелый груз тайны весело ответил Мишка.
– Как раз после лекций. У тебя целый час, Ритка. Так что пользуйся!

Уж и не знала я в этот момент - прибить мне его на месте или обнять. Так прибить или обнять? Пока я решала, Мишка шустренько схватил свой поднос, запихнул на него между тарелками мою кружку c недопитым чаем и быстрым шагом порулил прямо к мойке. А мне стало страшно. И весело... Впервые за последнюю неделю... И... Одним словом, легче.

Но легче не легче, а послать Мишку раз двадцать к черту с его самодеятельностью до 15. 30 я успела. Как и хорошенько испугаться последствий Мишкиной глупости. Но уже в 15. 20, не сомневайтесь, я торчала у ненавистного кабинета как штык!

Ровно в половину дверь мягко отворилась и вышла Аня. Довольная! Даже похорошела от удовольствия! Что этот психолог с ней сделал? Александр Александрович сам проводил ее до дверей и теперь стоял на пороге. На нем был все тот же черный, сидевший, как влитой костюм, синий галстук и того же цвета рубашка. Красавец... наверное, слишком.

– Зайдете?
– по-домашнему тепло спросил психолог, посмотрев на меня внимательным взглядом.

Сразу почему-то стало уютно. Но характер - штука тонкая, никуда его не денешь, поэтому, гордо прошествовав мимо психолога, я ответила:

– Зайду.

Психолог закрыл за мной дверь, и я с ужасом услышала щелчок замка.

– Чтобы не мешали!
– пояснил мужчина, будя во мне женские инстинкты. Полутемная комната, свеча на столе, интимная обстановка, довольная Аня... Куда я попала!?

– Хотите чаю?
– мягко спросил психолог - его голос соответствовал обстановке и обволакивал теплыми нотками.

– Кофе!
– выпалила я, усаживаясь в кресло.

Вернее, не сразу усаживаясь. Сначала я огляделась, пытаясь пристроить где-нибудь сумку.

– Дайте, я!
– сказал психолог, заметив мои мучения. Сумка оказалась осторожно поставленной на лавку у дверей, а я наконец-то села, все более жалея о собственной затее.
– Вообще-то кофе вреден для здоровья.

– В чае не меньше кофеина, - слабо парировала я.

– Вам какой?
– не оборачиваясь, ответил психиатр, то есть психолог.

– Черный без сахара.

– Страстная женщина, - с улыбкой сказал психолог, подавая мне чашку. Когда его взгляд мельком прошелся по моим обтянутым "Ливантой" коленкам, я очень пожалела, что надела сегодня короткую юбку.
– Миша сказал, что у вас проблемы.

По мне прошлась горячая волна. Не, ну какой умник дал этому психологу такой голос! Душа аж поет!

– Миша много болтает, - зло ответила я.

– Он желает вам лишь добра. Это ведь вы тогда с Мишей приходили?

– Я!
– мои щеки внезапно залились жаром. Надо было не кофе просить, а валерьянку. Благо, что потемки не позволяют оценить все оттенки красноты на моем несчастном лице.

Психиатр уселся в свое кресло и, почувствовав между нами преграду в виде стола, я слегка расслабилась.

– Вас зовут Маргарита?
– чуть более деловым тоном спросил он.

– Рита, - поправила я.
– А вас - Алексей Александрович?

– Вообще-то Александр Алексеевич. Александр, - мягко ответил он, прижимая губы к ободку своей чашки.
– На европейский манер звучит лучше, не так ли?

– Но непривычнее, - заметила я после некоторой паузы. Скоро, чего доброго, предложит себя Сашенькой величать. Или Шурочкой? Сравнение сидевшего напротив представительного мужчины с нищим, вечно влипающим Шуриком из знаменитого фильма принесло мне облегчение.

– Алексеевич - привычнее?
– спросил он, поставив кружку на стол и чуть передвинув свечу, так, чтобы ее свет стал приглушеннее, интимнее...

Я отпила немного кофе. Напиток был горячим и очень крепким. Хороший сорт, дорогой, наверное...

– Нет, Александр звучит лучше, - согласилась я. От Алексеевича тянуло банальностью... Или домашним теплом... Но не психологом.

– Вот мы и познакомились, - ответил Александр. Его тонкая рука обхватила кружку. На мизинце поблескивало небольшое серебренное колечко в виде обвившей палец симпатичной змейки.
– Что у вас случилось?