Алексей

Тук. Тук. Тук.

— Мы спускаемся, — донесся из-за двери голос Игоря.

Я не потрудился ответить. Холодный пот катился по моей спине, но я проигнорировал страх, который последовал за этим. Я чертовски ненавидел эту страну. Я не был здесь десять лет, а до этого прошло еще десять. Меня не обидело бы, если бы я больше никогда не ступал на российскую землю. С каждым визитом не приходило ничего, кроме темных и горьких воспоминаний. Мой взгляд задержался на темноволосой женщине, распростертой на кровати.

Что бы ни случилось, я должен был убедиться, что она выйдет из этого невредимой. На моих руках и без нее было достаточно крови и смертей. И почему-то я не думал, что этот мир справится со мной, если с ней что-то случится.

Я встал со своего места, подошел к кровати, поднял ее на руки и, открыв дверь в главную каюту, вынес ее наружу. Я сел рядом с ней, удерживая ее тело в вертикальном положении.

Ее темные шелковистые волосы закрывали лицо, и я осторожно убрал их с дороги. Ей не было места в жестоком мире Игоря и Ивана. Или в ФБР. Да, она была сильной и яростно защищала тех, кого любила. Но она слишком сильно заботилась. Это уничтожило бы ее, и мое сердце сжалось от презрения к себе за то, что я использовал ее. Я должен был найти кого-то другого, кого угодно еще, но молодой агент уже охотился за тем же злодеем, что и я.

“Она какое-то время будет в отключке”, - сказал Игорь с глупой ухмылкой на лице. “Возможно, несколько дней. Вроде как когда они накачали тебя наркотиками и заперли в подвале из-за тех двух сучек”.

Мне пришлось сжать руки, чтобы удержаться от того, чтобы не дотянуться до него и не задушить до полусмерти. Он подумал, что я воспользовалась его дурацким шприцем. Я этого не делала. Но тот факт, что он ожидал, что она будет без сознания несколько дней, если я воспользуюсь его иглой, сказал мне, что у этого ублюдка было достаточно транквилизатора, чтобы вырубить лошадь, не говоря уже о женщине.

Я оторвал от нее взгляд и бросил на него убийственный взгляд, который мгновенно стер улыбку с его лица.

“Лучше поосторожнее, Игорь”, - ледяным тоном сказал я ему. “Может оказаться не по ту сторону решетки. И это будет не ради секса”.

Он точно знал, что это значит.

Глава Двадцатьседьмая

АВРОРА

D

аркнесс просочился в мое подсознание. Время от времени я слышал отдаленные звуки, но никогда не мог определить, настоящие они или нет.

Беги, Рора.

От голоса моего брата, полного пронзительной паники, у меня по спине пробежали мурашки.

Делиться — значит заботиться.

Всхлип сорвался с моих губ, когда я попыталась пошевелиться, но мое тело казалось слишком тяжелым.

“Все в порядке”. Прошептал знакомый голос, который я не смогла узнать. Большая рука развернула меня, затем подняла в сидячее положение. “Выпей”.

Что-то холодное прижалось к моим губам, и у меня вырвался стон. Я не понимала, что умираю от жажды, пока капля прохладной воды не коснулась моих губ. Я открыл рот и жадно выпил.

“Медленно”.

Я подчинился, хотя мне хотелось еще. Прохладная жидкость приятно текла по моему горлу. Во рту было сухо, как в пустыне Сахара. Кто-то отнял чашку от моего рта. Каждое шуршание материи звучало слишком громко для моих ушей. Как ни странно, мои глаза распахнулись, но я снова закрыла их, когда боль пронзила мою голову.

У меня вырвался еще один стон, и я слизнула капельку воды с губы.

— Расслабься.

Что-то скрутило у меня в животе, и я склонилась над кроватью как раз вовремя, чтобы меня вырвало всем, что было у меня в желудке. Я не мог вспомнить, когда меня в последний раз тошнило, но это был отстой. Желудочная кислота была горькой и обожгла горло. Мое тело содрогнулось, и пара сильных рук удержала меня, когда меня снова вырвало.

“ Все в порядке. Голос был холодным. Знакомый. Я не могла его вспомнить. И все же он меня не напугал.

К моему ужасу, слезы потекли по моему лицу. Я чувствовала себя ужасно. В ушах звенело, горло обожгло, в голове стучало. Я не чувствовал ничего подобного с тех пор, как…

Я точно помнил это чувство. В последний раз я чувствовал нечто подобное, когда меня усыпляли. У стоматолога. Удаляю зубы мудрости.

Я вытерла рот тыльной стороной ладони и заставила себя открыть глаза. Я проигнорировала боль в голове и, повернув голову, обнаружила, что на меня смотрит пара бледно-голубых глаз. Мы смотрели друг на друга, пока ярость медленно поднималась во мне и лизала мою кожу.

— Ты накачал меня наркотиками, — обвинила я его, мой голос был хриплым, как наждачная бумага.

Ублюдок даже не потрудился это отрицать. Если бы я не был так чертовски слаб, я бы убил его. Даже в моем тошнотворном состоянии его действия наполнили меня таким глубоким гневом, что я увидела красный цвет. И звезды, но в основном красные.

Я сделала несколько успокаивающих вдохов, мое затхлое кисловатое дыхание проникло в ноздри, и мне пришлось бороться с желанием подавиться. Дыши, Аврора. Дыши.

Гнев был таким горьким, что поднялся в моей груди, схватил за горло и сжимал до тех пор, пока у меня перед глазами не забегали звезды. Это была моя самая большая слабость. Мой характер.

Моя рука дрожала от гнева, когда я оттолкнула его и, спотыкаясь, побрела в ванную; Алексей наступал мне на хвост. Я едва успела сделать это, пока у меня не подкосились ноги, и я бы оказалась на коленях, если бы он не оказался сзади и не обнял меня.

“ Я собираюсь убить тебя, — прохрипела я, и ирония моей ситуации не ускользнула от меня. Я была слишком слаба, чтобы стоять после того, как меня накачали наркотиками, и угрожала убить своего похитителя.

Он ничего не сказал, и мне не нужно было оглядываться, чтобы почувствовать его апатичный взгляд. Я застонала, когда мой желудок скрутило.

“ Мне нужен имбирный эль, — пробормотала я, и дрожь пробежала у меня по спине. Никто, кроме моих братьев, не знал о моей реакции на успокоительные. Потребовался всего один раз, чтобы испытать это и понять, что мое тело плохо на это отреагировало.

И этот гребаный мудак накачал меня по полной программе.

Медленно, опускаясь на задницу, я опустил голову между колен и ровно задышал. Это было худшее из ощущений. Казалось, что это происходит с кем-то другим, но тошнота и боль были моими. Я не потрудилась проверить, был ли Алексей со мной или нет. Я просто молился, чтобы передо мной волшебным образом появился имбирный эль, чтобы я мог успокоить свой желудок. Или сахарная вода… что-нибудь.

Садистская часть меня хотела позвонить своим братьям и рассказать им, что этот придурок сделал со мной. Потом я сидел и смотрел, как они убивают его, пока ел попкорн и пил газировку. Боже, я почти мог представить, как это было бы весело. Я мог бы спасти его в последнюю минуту. А может, и нет. Это все еще обсуждалось, учитывая, как плохо я себя чувствовал.

Рядом со мной раздался хлопок газировки, и я приковала к нему взгляд. Алексей опустился до моего уровня, протягивая мне газировку. Я сморщила нос.