Альфа Эридана(сб. из периодики)

Одной из главных причин, побудивших профессора приехать в Бразилию, как раз и было стремление найти такое гнездо и понаблюдать за повадками и образом жизни этих малоизвестных чудищ-насекомых.

…Дождь кончился, но каждая впадина на миллионах листьев была заполнена водой, и при малейшем движении воздуха дождевые капли сверкающими брызгами разлетались во все стороны, обливая путешественников с головы до ног. Однако они продолжали наблюдать за норой, глядя, как снуют муравьи, то скрываясь в своем логовище, то вновь выбегая на поверхность земли. Мерцающие черные тела насекомых были чуть длиннее трех сантиметров, но когда муравьи двигались, то казалось, что вместе с ногами и усиками они не короче пяти сантиметров.

Давно уже натуралисты бродили по джунглям в поисках этих насекомых и иногда даже удавалось находить отдельных гигантских муравьев, гордо вышагивающих по лесной подстилке. Но все попытки проследить за ними до самого гнезда оканчивались неудачей, потому что муравьи неизменно заводили их в завалы обрушившихся древесных стволов, и почти непроходимые кустарниковые заросли преграждали им дорогу, И вот, наконец, открытый вход в жилище целой колонии!

Утренняя прохлада исчезала. Лучи солнца падали уже почти отвесно. Помощник натуралиста, Хозе - португалец, распаковал багаж. Вооружившись длинным хромированным пинцетом, Вилфрид приблизился к входу в муравейник. Он был достаточно широким и при необходимости в него можно было бы просунуть руку. Но гигантские муравьи необыкновенно свирепы, они кусают и жалят всякого неосторожного, отважившегося приблизиться к ним вплотную.

У Вилфрида возник план: вместе с Хозе он решил постепенно выловить всех возвращающихся в гнездо фуражиров по одному, а также и тех муравьев, которые будут выходить из норы. Таким образом он надеялся безнаказанно раскопать муравейник и посмотреть, как он устроен внутри. Хозе занял пост чуть сзади норы и наблюдал за обстановкой. В его задачу входило немедленно предупреждать о любой попытке хотя бы даже одиночного муравья напасть на Вилфрида Бергера.

В отличие от других муравьев, у гигантов нет царицы, как нет и специальных муравьев-солдат, муравьев-рабочих, или санитаров, в чьи обязанности входит разведение грибков. В своих муравейниках они не сооружают тоннелей и галерей. Огромные черные самки, которые добывают всю пищу и выполняют в муравейнике всю работу, составляют, по-видимому, большую часть населения колонии. Эти свирепые создания, чрезвычайно больно кусающиеся, играют в колонии главную роль. Они и правители, они и рабочие, они же и охотники. Теперь предстояло все это выяснить точно.

–  Сеньор, осторожно!
– закричал по-португальски Хозе.
– Ползет один!

Вилфрид резко повернулся и увидел тяжело нагруженную гигантскую самку. Она стремительно бежала к норе. В ее челюстях был крепко зажат жук, ноги которого еще судорожно бились в воздухе. Самка несла домой живую дичь. Спустя секунду сверкнувшие на солнце концы тридцатисантиметрового пинцета крепко обхватили ее. Разъяренная самка сразу же бросила ношу и впилась в металл челюстями. Она то поджимала ноги, то с силой вытягивала их… От напряжения, с каким самка пыталась вырваться, изменилась даже форма ее тела. А в конце животика моталось во все стороны подкожное жало в поисках чего-нибудь, что можно было бы ужалить. Вилфрид поднес пленницу поближе к глазам и увидел, как стекают с острого кончика жала капли яда всякий раз, когда оно натыкалось на металл.

В это время Хозе вновь крикнул:

–  Осторожно!

Вилфрид Бергер опустил в заранее приготовленный кувшин свою первую пленницу и поспешно повернулся к следующему муравью, а затем к третьему, четвертому… К полудню в кувшине копошились десятки этих черных насекомых.

Большинство самок, возвращавшихся к норе, несли с собой свежее мясо - небольших пауков, жуков и личинок, но время от времени попадались фуражиры, тащившие какое-нибудь семя или ядро небольшого ореха. Муравьи, выходившие из норы, часто казались встревоженными и были более осторожными, чем приходившие из джунглей. Несколько раз, почувствовав опасность, они разом поворачивались и поспешно скрывались в убежище.

“Наверное, это не страх гонит их, - подумал Вилфрид, - а просто они спешат назад в гнездо, чтобы попытаться спасти яйца или уберечь от беды своих детенышей”.

Но вот поток возвращающихся к норе фуражиров стал иссякать, и натуралисты решили, что выловили почти всех обитателей колонии. Последний раз внимательно осмотревшись вокруг, Вилфрид Бергер и Хозе взялись за тяжелую кирку и совковую лопату.

–  Сеньор, будьте осторожнее с этими муравьями.

Это сказал один из подошедших индейцев-лесорубов. Остановившись неподалеку, они внимательно наблюдали за натуралистами. Старший из них повторил с тревогой:

–  Их жало вызывает лихорадку. Если вас укусит несколько токандира, может случиться несчастье.

Вилфрид с благодарностью принял его предупреждение.

Токандира! Так вот как бразильские индейцы называют этих гигантских муравьев и других, менее крупных, но тоже черных. Их называют еще “лихорадочными”, или “четырехжальными”, муравьями. Это означает, что если человек будет ужален четыре раза, то погибнет немедленно. Трудно сказать, насколько тут правда перемешалась с выдумкой, но Вилфрид Бергер понял, что осторожность не помешает.

Начались раскопки. Почти сразу натуралисты потеряли направление, в котором нора уходила под землю, потому что ее стены осыпались. Пришлось выкопать яму диаметром в целый метр вокруг того места, где был вход в гнездо.

Копать было трудно, они обливались потом. В земле оказался целый клубок корней, и пришлось поработать топором ничуть не меньше, чем киркой или лопатой. Вилфрид с досадой поглядывал на главного виновника страданий - огромную смоковницу, выросшую на самом верху разрушающейся стены часовни. Ее корни, словно щупальцы гигантского сухопутного спрута, свисали вниз и расходились далеко во все стороны под землей.

Они углубились сантиметров на сорок, когда пришлось бросать лопату и поспешно браться за пинцеты и кувшины. В одной из камер гнезда оказалась целая куча муравьев. Около двадцати перепуганных самок неистово пробивались вверх сквозь засыпавшие их комья земли. Наверное, это было главное помещение: в нем обнаружили штук сорок коконов, похожих на крошечные картофелины.

Перепуганные самки, схватив в челюсти по кокону, отчаянно метались, но их повсюду настигал беспощадный пинцет. Прошло немного времени, и все эти самоотверженные самки вместе с их драгоценными коконами заняли места в кувшинах и широкогорлых бутылках. Вилфрид тоненькой палочкой аккуратно отвалил в стороны комья земли, разрушив стену соседней камеры. Там оказались десятки извивающихся белых личинок. Некоторые из них были уже большие, как коконы, другие - поменьше, были и совсем крошечные - с булавочную головку. Немногим натуралистам мира доводилось видеть такое редчайшее зрелище. Но это было еще не все. Вскоре Вилфрид и Хозе нашли и крылатых самцов - кирпично-красных насекомых, на крошечных лбах которых выделялись треугольником три микроскопических хрусталика.

Самцы были вдвое меньше своих угольно-черных самок. Странное зрелище представляли собой эти совершенно беспомощные члены колонии в обстановке общей суматохи и паники. Некоторые из них жалко барахтались на месте, пытаясь перелезть через завалившие их коконы. На помощь самцам бросились вынырнувшие откуда-то самки. Каждая из них схватила в челюсти по самцу и поспешно удирала с поля брани в поисках спасительного укрытия. Но… они все оказались в кувшинах.

Наконец, в дальнем углу гнезда были обнаружены муравьиные яйца - продолговатые, тонкие, как иглы, крошечные яйца. Они были предметом особой заботы муравьев. Еще не попавшие в кувшин самки хватали их целыми кучами и опять торопливо семенили прочь, все так же безуспешно стремясь куда-нибудь припрятать свою драгоценную ношу. И все так же путь их неизменно прерывался пинцетом.

Скоро в гнезде не осталось ничего интересного. Вокруг Вилфрида и Хозе стояли кувшины и бутылки, где томились в неволе гигантские муравьи, представленные по всем этапам своего развития. Тщательно упаковав добычу, натуралисты сели на велосипеды и отправились обратно в Белен,

Эту ночь Вилфрид провел без сна, сортируя трофеи и без конца любуясь ими. Всех пойманных самок он поделил на две группы и посадил их в два больших ящика с сетчатыми стенками. В каждом ящике был сооружен пол из сырой земли толщиной около восьми сантиметров. “Интересно, - подумал Вилфрид, - будут ли мои пленницы выкапывать новое гнездо?”