Алькатрас и Кости нотариуса

Осталось чувство благоговения перед этим пространством. Я повернулся, заметив, что Бастилия и Каз остались за пределами кольца света. Они, казалось, застыли на месте с открытыми ртами, как будто собираясь что-то произнести.

Я снова повернулся к саркофагу, пыль еле-еле падала в воздухе, осыпая все вокруг. Я поднял руку. Пыль была действительно металлическая, и сверкала желтым блеском. Золотая пыль.

Почему я слепо вошел в подобный круг?

Это трудно объяснить. Представьте, что вы икаете. На самом деле, у вас не просто икота, у вас Икота. Эта икота - всем икотам икота. Вы икаете всю свою жизнь, без передышки. Вы икаете так много, что потеряли друзей, вызвали у всех раздражение, и выросли с довольно низким мнением о себе.

И потом, к своему удивлению, вы открываете для себя группу людей, которые сталкиваются со схожими проблемами. Некоторые из них отрыгивают все время, другие все время шмыгают носом, а третьи имеют очень плохие газы. Они все издают раздражающие шумы, но они прибыли из страны, где это действительно здорово. Им всем понравилась ваша икота.

Вы общаетесь с этими людьми какое-то время, и в вас начинает расти гордость за вашу икоту. Затем вы проходите мимо рекламного щита, который говорит - в первый раз, - что ваша икота, скорее всего, завершит уничтожение мир.

Возможно, вы сможете после этого почувствовать себя примерно так же, как я. Растерянным, преданным, неприкаянным. Готовым вступить в странные кольца силы, чтобы противостоять человеку, который сделал рекламный щит.

Даже если он уже мертв.

Я отодвинул в сторону верхнюю часть саркофага. Это было тяжелее, чем я ожидал, и мне пришлось напрячься. Крышка стукнулась об пол, рассыпая золотую пыль.

Внутри было тело человека, и оно даже нисколько не разложилось. На самом деле, он выглядел настолько живым, что я отпрыгнул назад.

Человек в саркофаге не пошевелился. Я медленно придвинулся ближе, разглядывая его. Человек выглядел лет на пятьдесят, и был одет в древние одежды: своего рода юбку, обернутую вокруг голеней, гладкую рубашку в виде плаща на спине, что оставляла его голую грудь обнаженной. Лоб облегал золотой обруч.

Я неуверенно тронул его лицо. (Не притворяйтесь, что вы не сделали бы то же самое.)

Человек не пошевелился. Тогда аккуратно, съежившись от страха, я проверил пульс. Ничего.

Я сделал шаг назад. Так вот, возможно, вы видели мертвое тело ранее. Я искренне надеюсь, что нет, но давайте будем реалистами. Люди иногда умирают. Они должны - если они этого не будут делать, похоронные бюро и кладбища выйдут из сферы бизнеса.

Мертвые тела не выглядят так, как при жизни. Трупы, как правило, выглядят так, будто они сделаны из воска, - они вообще не кажутся людьми, скорее манекенами.

Это тело так не выглядело: щеки еще румяные, лицо сюрреалистическое - казалось, оно готово вздохнуть в любой момент.

Я оглянулся на Бастилию и Каза. Они по-прежнему были застывшими, как если бы время остановилось для них. Я посмотрел на тело, и вдруг уловил намек на то, что может происходить.

Надев Линзы Переводчика, я подошел к отброшенной крышке саркофага. Там, напечатанное богато украшенными буквами, было имя:

Аллекатрейс, владелец Линз, первый Носитель Темного Таланта.

По сути, мои Линзы Переводчика дали мне знать, что слова владелец Линз, когда произносились на древненалхаллском языке, звучали иначе для моих ушей. Древнее налхаллское слово для «Линзы» было «смед», а слово для «человека, который использует» было «дери».

Аллекатрейс, владелец Линз. Аллекатрейс Смед-дери.

Алькатрас Смедри Первый.

Золотая пыль падала вокруг меня, осыпая голову. - Ты сломал время, правда? - спросил я. - Каз говорил, что были легенды о том, что ты это сделал. Ты создал для себя склеп, где время не идет, где можно упокоиться, не разлагаясь.

Это был первичный метод бальзамирования. Лично я подозреваю, что египетский обычай делать мумии фараонов пришел из легенды об Алькатрасе Смедри Первом.

–  Мне передался твой Талант, - сказал я, подступая к саркофагу и глядя на человека внутри. - Что я должен делать с ним? Могу ли я управлять им? Или он будет всегда контролировать меня?

Тело молчало. Они всегда так. У них полностью отсутствуют социальные приличия, у этих трупов.

–  Он уничтожил тебя? - спросил я. - Вот для чего это предупреждение?

Тело оставалось таким же спокойным. Золотая пыль начала собираться на его лице. Наконец, я просто вздохнул и встал на колени, чтобы посмотреть на Линзу на крышке саркофага. Она была совершенно чистой, без цвета, который бы указывал, что она делает. Тем не менее, я знал, что она мощная, потому что она притянула меня сюда.

Я протянул руку и попытался освободить ее. Она застряла в крышке очень крепко, но я не собирался уходить, оставив мощную Линзу бездействовать в забытом склепе.

Я коснулся крышки и выпустил свой Талант в нее. Линза сразу свободно выскочила, подброшенная в воздух. Я был захвачен врасплох, так что едва успел поймать ее прежде, чем она упала и разбилась.

Как только я коснулся Линзы, она перестала испускать силу. Однако пузырь странного сдвига во времени оставался на месте, значит, Линза не была ответственна за него.

Я двинулся, чтобы встать, но потом заметил кое-что. В том месте, где была прикреплена Линза, виднелась надпись. Она была скрыта под стеклом Линзы и написана на черной бумаге, чтобы скрыть текст от посторонних глаз, пока Линза не будет удалена.

Это был древненалхаллский. Я легко смог прочесть его с помощью Линз Переводчика.

Моему потомку, гласила крошечная надпись.

Если ты высвободил эту Линзу, то я знаю, что у тебя есть Темный Талант. Часть меня радуется, ибо это означает, что он по-прежнему защищен и ограничен нашей семьей, как проклятие.

Тем не менее, я так же беспокоюсь, потому что это означает, что вы еще не нашли способ изгнать его. До тех пор, пока испорченный Талант остается, он опасен.

Эта Линза - наиболее драгоценная в моей коллекции. Остальные я отдал своему сыну. Его меньшего Таланта, хоть и испорченного, не нужно бояться. Только когда Талант может разрушать, он опасен. Во всех остальных случаях, он просто портит то, что они сделали.

Используй Линзу. Передай это Знание, если оно было забыто.

И позаботься также о бремени, благословении и проклятии, данном тебе.

Я откинулся назад, пытаясь решить, что думать об этих словах. Я хотел, чтобы у меня было что-то, чем я мог бы переписать их, но потом решил, что даже лучше, что текст не скопируется. Хранители заберут то, что я напишу, а если они еще не знали о надписи, я не хотел им об этом сообщать.

Я встал. С некоторым усилием мне удалось вернуть крышку саркофага на место. Потом я положил руку на надпись и каким-то образом Сломал ее. Текст письма зашифровался, становясь бредом даже для моих Линз Переводчика.