Алмаз моей мечты

– Я и правда испугался, – расстроенно сказал Ник. – О тебе там разные разговоры ходили… Администраторша явно подозревает, что это ты их всех убила, а потом сделала ноги.

– Что-о?! – изумилась Серафима. – Она, часом, не спятила? Да меня саму чуть не убили!

– Кто? Когда? Рассказывай! – потребовал Ник.

Серафима рассказала, все еще не в силах прийти в себя от возмущения. Сигарета давным-давно погасла и осыпалась на скамью столбиком пепла.

– Ты видела, кто сидит за рулем?

– Видела, а что толку?! Невозможно даже понять, мужчина это или женщина! Очки, кепка…

– Вова Граф, – предположил Ник. – Это был он.

– Боюсь тебя разочаровать, но, думаю, никакого Вовы не существует, – чрезвычайно довольная собой, сказала Серафима. – Но я тебе пока не буду ничего рассказывать: эту версию сначала надо проверить. Слушай, надо срочно вернуться. Мне не нравится, что обо мне распускают идиотские слухи. Ты, надеюсь, не веришь, что это я всех поубивала?..

И она осеклась, встретившись глазами с Ником. Тот смотрел на нее таким взглядом, о котором раньше Серафима могла только мечтать. В нем было обещание чего-то нового, чудесного, головокружительно-прекрасного… И синяки его, кажется, не смущали.

Его лицо было совсем близко, поэтому в том, чтобы приблизиться вплотную и мягко найти его губы своими, не было ничего сложного.

Поцелуй все длился и длился, Ник уже дышал тяжело и прерывисто, а у Серафимы сердце переместилось куда-то в горло и гулко там билось… Она сползла с лавки и потащила парня за руку в сторону заветной шторки, туда, где можно остаться наконец вдвоем. Рядом тактично кашлянул Ромка, но они уже ничего не слышали. Мир мог взорваться и провалиться в тартарары – им было все равно.

– Какой кошмар! – Серафима взглянула на часы – единственную деталь туалета, которая уцелела на ней после взрыва безумной страсти. – Половина одиннадцатого!

– Ну и что! – улыбнулся Ник, лениво и сладко потягиваясь. – Школу мы и так сегодня прогуляли, так чего спешить?

– Смеешься? Тут же люди кругом! Слышишь голоса?!

И правда, пляж незаметно наполнился людьми, снова играла музыка, Ромка носился за стеной, едва успевая выполнять заказы.

И как это они забыли обо всем на свете?

Ник притянул Серафиму к себе, поцеловал и взялся за поиски одежды. Серафимины шорты оказались под матрасом, топ улетел за занавесочку, а его собственная майка никак не находилась.

– Какое-то помрачение рассудка, – пожаловалась Серафима. – Куда мы ее могли деть?

– Плевать, сама найдется. Пойдем, я страшно хочу пить.

Они вышли из закутка под любопытными, удивленными и веселыми взглядами, без тени смущения взяли по стакану кока-колы со льдом, а потом решили и позавтракать. Ромка сварганил им бутерброды с ветчиной и солеными огурчиками, не переставая ухмыляться, так что Серафиме пришлось запустить в парня соломинкой.

– Надо ехать, – сказала она, с сожалением глядя в пустую тарелку. Бутерброд только раздразнил чудовищный голод. Ник, в свою очередь, печально оглядывал пляж.

– Потрясающее место. Жаль, что приходится уезжать. Но мы сюда еще вернемся.

– Обязательно. После того как отыщем алмаз.

Она не стала добавлять, что, по ее мнению, случится это уже совсем скоро.

Всю дорогу до гостиницы они целовались как сумасшедшие на заднем сиденье такси и совершенно потеряли голову. Серафима буквально силой заставила себя вырваться из объятий Ника и вспомнить о деле.

– Постой! – прошептала она, пытаясь пригладить растрепавшиеся волосы. – Ну стой же, Ник… Ах ты черт, совсем парень умом тронулся.

– Я не могу ни о чем думать, – пожаловался тот. – Только о тебе.

– Скажи, дорогой, где ж ты раньше был? – довольно язвительно осведомилась Серафима. – Еще пару дней назад ты смотрел на меня, как на лягушку.

– Лягушку?!

– Ладно, как на мышь. Или насекомое. Даже мебель в моем номере удостоилась от тебя больше внимания, чем я.

– Ничего себе! А как предлагаешь на тебя смотреть? Ты обнималась-целовалась со своим Яриком, вот я и думал, что…

– Я обнималась?! – взвилась Серафима.

– Ну не я же! – резонно отозвался Ник. – Он не в моем вкусе.

И в самом деле. Серафима припомнила объятия и поцелуйчики… Вполне дружеские, но откуда Нику это знать? Хотя все равно он виноват, бестолочь и дубина!

– А сам-то хорош! – возмущенно воскликнула она. – Я, например, хорошеньких блондинок в номер не приводила!

– Каких еще блондинок?

– Ладно, не притворяйся идиотом. Ангелочек в розовом! Чем вы там занимались, а?

– Серафима, клянусь тебе, между нами ничего не было. Честное пионерское!

– Ну да, считай, что я тебе поверила!

– Да это чистая правда! – Ник закатил глаза. – Ну да, признаюсь, я хотел тебе… эм-м-м… отомстить, познакомился с этой девицей… Я, кстати, даже не помню, как ее зовут. Но я так напился, что сразу рухнул в постель и уснул. Да-да, все так и было!

– Чучело гороховое! – беззлобно буркнула Серафима. – Ревнивый дурак!

Тем временем такси притормозило у гостиницы, и водитель поспешил распрощаться со своими любвеобильными пассажирами. Серафима с тоской глянула на опостылевшее здание гостиницы и зашагала к дверям. Сторож проводил их обоих подозрительным взглядом.

Поначалу они ничего не поняли. В холле словно бомба взорвалась: крики, истеричный женский плач, суматоха. Ник чуть не наступил в лужицу крови на полу, и Серафима, побледнев, ухватилась за его руку. Неужели очередное убийство? Администраторша бегала туда-сюда, словно перепуганная клуша, махала руками и призывала к тишине, но ее голос потонул в общем шуме. Увидев Серафиму, она побледнела, схватилась за сердце и потянулась к телефонной трубке. Ник моментально оказался рядом, мягко, но решительно перехватил ее руку и что-то сказал. Тетка мелко закивала и послушно положила трубку.

Серафима решительно протиснулась сквозь спины зевак и увидела драку в самом разгаре. Тот самый невесть куда пропавший Стриптизер обнаружился на полу, вполне живой, хотя и не совсем здоровый. Он скрючился в позе креветки и пытался закрыть голову руками, а его изо всех сил колошматил муж Камиллы, колошматил неумело, зато со страстью. Стриптизер слабо пищал: «По лицу, по лицу не бейте», – но его не слушали.

Все перекрывал истошный визг почти на ультразвуке, и Серафима, оглядевшись, увидела Камиллу, которая стояла чуть поодаль и причитала, обливаясь слезами. Непонятно было, то ли поощряет мужа, то ли протестует. А муж совершенно вошел в раж, голова Стриптизера уже безвольно болталась, словно у дохлого цыпленка, а из носа сочилась струйка крови.