Алое восстание

* * *

— Так можно их убивать или нет? — рычит великан за ужином, поглощая остатки пикника. — Или мне каждый раз вот так валяться?

— Ну, суть не в том, чтобы поубивать друг друга, — сухо отвечает Фичнер. — Так что нет, нельзя. В конце концов, это твои однокурсники, головорез.

— А вчера?

— Ты спятил, что ли? Проба завершена, отсев закончился. Пойми ты, безмозглая гора мяса, речь больше не идет о выживании! Какой смысл заставлять лучших уничтожать друг друга? Так у нас вообще пополнения не будет. Нет, теперь вам предстоят новые испытания.

Антония хмурится, скрестив на груди руки:

— Значит, безжалостность уже не в чести, я правильно понимаю?

— А жаль, — ухмыляется Титус. Он весь вечер хвастался своей победой над лошадью, словно это могло кого-то заставить забыть об обмоченных штанах. Впрочем, лизоблюдов у него не убавилось, и лишь к нам с Кассием он проявляет хотя бы тень уважения, хоть и подшучивает, как над Фичнером.

Вздыхая, куратор опускает медовую ветчину обратно на тарелку.

— Придется внести ясность, детишки, чтобы этот бугай не принялся снова крушить черепа… Безжалостность остается в чести, милая Антония. К несчастным случаям мы отнесемся с пониманием, от них не застрахованы и самые лучшие, но это не значит, что можно палить друг в друга из лучевиков или вешать противников на крепостных стенах… ну, разве что уже мертвых. На всякий случай команда медиков дежурит круглосуточно, и чаще всего они успевают вовремя.

На губах Фичнера вздувается и с хлопком исчезает пузырь из жвачки.

— Зарубите себе на носу: суть не в том, чтобы убивать друг друга! Будьте безжалостнее Дракулы, но не забывайте, что он в конечном счете проиграл, а вам надо победить, — вот чего мы хотим! Покажите себя, докажите, что вы гении не хуже Александра, Цезаря, Наполеона и Мериуотера. Вам придется командовать армиями, налаживать снабжение, вершить суд. Выпустить противнику кишки способен любой идиот, но нам нужны лидеры, а не убийцы! Завоеватели, а не тупые бандиты!.. — Фичнер хитро щурится. — А как, скажите, победить в войне двенадцати племен?

Титус пренебрежительно фыркает:

— Раздолбать всех по очереди.

— Нет, громила, — качает головой куратор.

— Кретин, — бормочет с усмешкой Севро.

Прихлебатели великана молча косятся на дерзкого малявку. Ни угроз, ни мрачных ухмылок, но взгляды многообещающие. Сейчас этих красавчиков с атлетическим сложением трудно заподозрить в гениальности, слишком жестока их красота.

Фичнер обводит взглядом лица:

— Кто-нибудь, кроме громилы, может ответить?

Долгая пауза. Наконец я подаю голос:

— Сделать из них одно племя, с рабами и господами.

Иными словами, построить Сообщество. Возвести державу на спинах побежденных. Это не жестокость, а практичность.

Куратор иронически аплодирует:

— Браво, жнец, браво! В примасы кто-то метит, не иначе. — Будущие Цезари беспокойно ерзают на стульях. Он вытаскивает из-под стола длинный футляр. — А вот чем вы будете обращать других в рабство, патриции. — Достает из футляра штандарт. — Защищайте его, обороняйте свой замок — и покоряйте всех вокруг!

22 Соперники

Утром Фичнера нигде не видно, но на его месте за столом остался лежать штандарт — железный оскаленный волк, топчущий змеиные кольца на пирамиде Сообщества, и все это на полутораметровом дубовом древке. Замок теперь наш дом, а штандарт — наша честь. Чтобы сделать пленного рабом, достаточно приложить железное навершие к его лбу — на коже появится знак волка, который можно заменить только с помощью другого штандарта. Согласно правилам, раб обязан выполнять все наши прямые команды или навеки станет изгоем.

Сижу за столом и завтракаю остатками вчерашнего пиршества, прислушиваясь к волчьему вою за высоким окном, в котором клубится туман. Первой ко мне присоединяется красотка Антония. Статная и величественная, она словно скользит по каменному полу, похожая то ли на ажурную башенку, то ли на хищного золотого паука — я еще не решил. Смотрит на меня, но не здоровается. Антонии до зарезу хочется в примасы.

Следом появляются Кассий с Поллуксом, который хрипло жалуется, как ему не хватает розовых перед сном.

Антония тем временем разглядывает штандарт:

— Совершенное убожество, не находите? Могли бы хоть раскрасить. Алый бы подошел, цвет крови и ярости.

— Совсем не тяжелый! — Кассий берется за древко. — Я-то думал, это золото. — Он бросает мечтательный взгляд на золотую руку, сияющую на черном камне. — Смотрите, у нас теперь и карта есть!

Действительно, на одной из каменных стен проступило рельефное изображение замка и местности вокруг, но чем дальше, тем менее четкое. Туман войны.

Кассий приветственно хлопает меня по спине и усаживается за стол. Опять плакал ночью. Наши койки стоят рядом. Большинство наших тоже спят здесь, в главной башне, но Титус с компанией предпочли занять отдельную казарму, хоть она и слишком просторна для них.

Когда уже все почти собрались, малыш Севро втаскивает в зал тушу убитого волка, уже выпотрошенную и освежеванную.

Кассий аплодирует.

— Гоблин, ты наш кормилец!.. Хм, нам нужны дрова для камина. Кто-нибудь умеет разжигать огонь? Ха, ну конечно Гоблин, кто же еще, — усмехается он, когда Севро кивает.

— Решил, что овца — слишком легкая добыча? — спрашиваю я. — Где оружие взял?

— Оно у меня всегда с собой. — Севро показывает руки, под ногтями запеклась кровь.

Антония морщит нос:

— Где, черт возьми, тебя воспитывали? На помойке? — Севро показывает ей средний палец. Она кивает. — Стало быть, на помойке.

Убедившись, что незанятых мест за столом не осталось, Кассий выпрямляется, привлекая всеобщее внимание.

— Думаю, вы уже поняли, — начинает он, — не так просто набрать баллы, чтобы стать примасом. Пока его нет, нам нужен лидер. — Он встает, как бы невзначай положив руку на древко штандарта. — Только так мы сможем принимать решения и исполнять их.

Антония издает сухой смешок:

— И кого из вас, двоих придурков, ты предлагаешь нам слушаться? — Она переводит иронический взгляд с Кассия на меня, потом обращается ко всем вкрадчиво-слащавым тоном: — С какой это стати вдруг мы должны считать вас лучше других?

— Они добыли для нас ужин… и завтрак, — робко напоминает Лия, показывая на стол.

— Правда, угодили при этом в засаду… — добавляет Рок, сидящий рядом.

— Вот именно, — снова усмехается Антония. — Поспешишь — людей насмешишь.