Аля, Кляксич и Вреднюга

Сообразив, в чем дело, Аля и Антон собрали вокруг себя все буквы.

Антон решил держать речь.

– Уважаемые буквы, - сказал он.
– Никакой обиды никому нет оттого, что в русском языке не всегда пишется то, что слышится. Потому что как люди живут по законам, так и буквы живут по правилам. А правила таковы, что после Ж и Ш пишется И, после Ч и Щ - пи-шется либо А, либо У. И это совсем не значит, что Ы, Я и Ю должны с этими буквами поссориться.

А чтобы всем было понятно, и чтобы ученики могли запомнить, давайте-ка, становитесь все в круг. И мы

будем петь грамматические песенки и танцевать общий танец. Аль, давай вместе, а буквы нам подпоют.

И до темноты, до того, как можно было запускать фейерверк, они все весело плясали и пели вот такие забавные песенки:

Возле речки камыШИ

И рогоз.

До чего же хороШИ,

Веселятся от дуШИ

Стайки бронзовых

Стрекоз!

Рядом ЖИмолость растёт.

А на ней

Кто так весело поёт?

Соловей.

На ветвях поют чиЖИ,

Не синицы, не стриЖИ,

в ЖИзни песни не слыхал

Веселей!

Немного покружившись и попрыгав, все дружно запели дальше:

Восемь маленьких граЧАт

Целый день в гнезде криЧАт:

«В роще, в самой ЧАще

Появляйся ЧАще,

Приноси не молочка,

А слепня и червячка!»

На лугу растёт ЩАвелъ,

Слева, справа и повсюду.

Всех я в гости позову,

УгоЩАть похлёбкой буду!

И так хорошо, весело и дружно все пели, что не заметили, как Помарка и Описка потихонечку смылись. А песенки продолжали звучать:

Ты кричишь, и я криЧУ,

Ты молчишь, и я молЧУ,

Я тебе мешать работать,

Право слово, не хоЧУ!

ЩУка и ЩУрятки

Со мной играют в прятки.

Я их в речке поиЩУ,

Червячками угоЩУ.

Итак, Кляксич снова был посрамлён. Да здравствует наука!

...А когда совсем стемнело, в небе звёздными клумбами расцвели ракеты фейерверка.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

— Как ты думаешь, Грамотейка, - спросила Аля, - может, Кляксич и Вреднюга уплыли по реке куда-нибудь далеко-далеко...

— В какой-нибудь другой учебник, - подхватил Антон, - и у вас тут всё само собой и без нас наладится, а?

— Ох, как хотелось бы, чтобы всё наладилось, - вздохнул Грамотейка.

Но не тут-то было!

– Грамотейка!
– послышалось издали.
– Грамотейка, помоги, пожалуйста! Они украли ударения!

Над головами у всех быстро одна за другой пронеслись три гусиные стаи. Аля с Антоном тут же поняли, что это летят двойки, чтобы расселиться по тетрадкам их соучеников и, может быть, даже свить там гнёзда и вывести птенцов.

Но помощи просили, естественно, не гуси. Вслед за пролетевшими стаями на виду показались лосиха, лисица и заяц.

– Что опять случилось?
– усталым голосом спросил Грамотейка.
– Вы вроде бы с шестьдесят второй страницы. Если я, конечно, не ошибаюсь.

– Да нет, всё верно, - ответили звери хором.
– Мы из сто пятьдесят первого упражнения.

– Ужасные вещи творятся, Грамотейка, - вздохнула лосиха.

– Ты представляешь себе!
– так и подпрыгивал на одном месте заяц. Кстати, лисица не сделала ни одной, даже малейшей попытки его слопать.

— Ты представляешь, - тараторил заяц, - они собрали все ударения!

— Ну прямо как грибы в лесу, - добавила лисица.

— Всё смели и всё куда-то утащили, - не унимался заяц.
– В учебнике Бог знает что делается!

— Ну, видите!
– обратился Грамотейка к Але и Антону.
– Ясно вам?

– Мне не ясно, - не постеснялась признаться Аля.
– Я вижу, что-то происходит, а что - я не поняла.

Но Грамотейка ничего не успел ей объяснить, потому что в скверике, откуда они, заговорившись, так и не успели никуда уйти, вдруг, раздвигая кусты акации, появилась огромная, должно быть, в три человеческих роста, а может и больше, статуя. Но статуя эта почему-то заливалась слезами.

— Ударения...
– вымолвила статуя сквозь слёзы.

— Я уже слышал про ударения, - раздражённо сказал Грамотейка.
– Говори толком.

— Кляксич подговорил Вреднюгу стащить все ударения. Он его убедил, что так всем будет лучше: нет ударений, так и не надо думать, где их ставить...

— А дальше что? Ты-то откуда явился?

— Я...
– всхлипнула статуя, - я... с шестьдесят первой страницы.

— Вздор!
– вспылил Грамотейка.
– Я знаю учебник не хуже, чем собственную квартиру, там нет никаких статуй.

— Конечно, до сих пор и не было, - кивнула статуя своей огромной головой и уронила крупную слезу.
– Я был прелестным золотистым колоском в стихотворении.

Солнце печёт,

Липа цветёт,

Рожь поспевает.

Правда, там почему-то не напечатана последняя строчка «Когда это бывает». Но дело не в этом. А в том, что Кляксич теперь ставит ударения так, как ему заблагорассудится, и он обозвал меня «колос», и тут же ко мне пристроилась ещё одна буква «с», и я сделался знаменитой статуей древности, Колоссом Родосским, хотя, по правде-то говоря, её уже давным-давно разрушило землетрясением.

Издали доносились чьи-то горькие рыдания.

— Кто это?
– спросила с трудом пришедшая в себя Аля.

— А это мУка, - флегматично заметил Колосс Родосский.

— Какая мука?
– стряхнул с себя оцепенение Антон.

— Да обыкновенная. Пшеничная. Только Кляксич взял да и поставил ударение на первом слоге. Вот и получилась мука. Вот она и мучается.

— А вы говорите - «образуется», - с горечью заме-тил Грамотейка.

На дальней аллее скверика нарисовалась вся компашка: и Кляксич, и Вреднюга, и двое остальных. Они шли в обнимку и хором распевали:

Мы с морозом заодно, Станет людям холодно. Что ж, в таком случае Мы напьёмся чаю!

– Ужас, какая безграмотность!
– схватился за голову Грамотейка.
– Разве можно так ставить ударения?!

Антон было дёрнулся, чтобы побежать и догнать их, но все четверо каким-то образом неожиданно скрылись из виду.

— Ну вот, - сказал Грамотейка.
– Теперь-то мне точно без вас не обойтись. Ударные и безударные гласные - это же чуть ли не самый серьёзный раздел в учебнике. А если все ударения будут в руках этих бандитов, то и говорить нечего. Двойки. И все - на второй год.