Алый король

Вернувшись, Циклоп встал перед Лоргаром. Единственный глаз примарха заволокло эфирное свечение.

— Ты видишь то, что я позволяю тебе видеть, — произнес Магнус, устремив на Аврелиана сияющий взор. — Да, я ощутил перерождение Хоруса. Эта планета пропела о вновь обретенных силах Луперкаля, и небеса раскололись от радости, когда он вернулся из края бессмертных. Но никто из нас никогда не узнает, чем Хорус заплатил за подобную мощь, и не изведает ужаса от потери того, что он так легко отдал за бесценок.

Отвернувшись от Лоргара, он зашагал к только что возникшей хрустальной арке, сквозь которую виднелось еще больше ярко светящихся дугообразных стеллажей. Брат последовал за Циклопом и, проходя под сводом, повесил булаву за плечо.

Алый Король услышал, как другой примарх затаил дыхание, лихорадочно пытаясь осознать масштабы этого колоссального помещения. Невозможно было поверить, что столь громадное сводчатое хранилище находится внутри башни. Его внешние стены терялись в дымке на невообразимом расстоянии, а изящно выгнутый купол крыши напоминал звездную карту, светящуюся огоньками далеких галактик.

Встав на колени, Аврелиан прижал ладони к зеркальному полу и замер, будто боялся выпустить его. Магнус положил руку на спину родичу, немного подержал и отнял. За дланью Циклопа потянулся извилистый шнур яркого серебряного света, похожий на волокнистую прядь.

— Что ты видишь? — спросил Алый Король, продолжая вытягивать сияющую нить из фантомного тела Несущего Слово.

— Так много звезд… — произнес тот, задыхаясь от волнения в бездонных глубинах небесного зала. — Кажется, что если я разожму руки, то буду падать вечно.

— Возможно, я дам тебе упасть, — промолвил Магнус, туго натянув серебристый шнур. — Еще не решил.

Лоргар вскрикнул, и Циклоп насладился отчаянием родича, который лишь теперь понял, что вытаскивают из него. Аврелиан попытался втащить свою душу обратно в непредставимо далекое реальное тело, однако Алый Король покачал головой и поднял кулак, обмотанный серебряной нитью.

— Нет, брат, ты не сбежишь из моих владений, пока не выслушаешь — и очень внимательно — то, что я намерен сказать.

— Брат, что ты творишь? — прошептал Лоргар, не отрывая взгляд от непрерывно расширяющегося небосвода.

Обойдя Аврелиана по часовой стрелке, Магнус вытянул из его духовного обличья еще несколько пядей серебристого шнура и выложил на полу вокруг родича clavis argentum [41] . Из наставника Циклоп превратился в магистра, который бранит нерадивого ученика.

— А ты побледнел, Лоргар. Уже не такой «Золотой».

— Магнус, ты совершаешь ошибку.

— Нет, брат, это ты ошибаешься. Насчет всего. Один раз совершил наугад паломничество за пелену и сразу решил, что только ты способен познать варп во всей его бесконечной сложности? Мельком заметив темное сердце Вселенной, ты наивно поименовал его Изначальным Разрушителем, но эти слова и отдаленно не передают поистине космической злобы Хаоса.

41

Серебряные оковы (лат.).

— Я пришел к тебе как брат. Как друг.

— Ты пришел, чтобы переманить меня под знамя Хоруса.

— Да, и за этим тоже. Что, напрасно? — огрызнулся Аврелиан. — Император предал тебя, приставил тебе к горлу клинок Своего палача, сжег твой мир. Почему ты вообще сомневаешься? Ты мог бы воссесть по правую руку Хоруса как принц Пантеона.

Циклоп рассмеялся.

— Предлагаешь мне стать принцем? Я ведь уже король.

— Король чего? — выкрикнул Несущий Слово. — Мира, где твоя душа медленно умирает, где все твои знания обратятся в прозе, и ты последуешь за ними? Пантеон в силах восстановить тебя, превратить в божество! Развеять проклятие, что губит твоих сынов, и вытащить твой легион из пропасти бесславного угасания!

— Ты торгуешь чужим товаром, братец, так что слушай и запоминай, — сказал в ответ Магнус. — Твоя душа еще здесь только потому, что я терплю ее присутствие. С твоим плотским телом в невообразимой дали она связана лишь тончайшей нитью. Ты возишься с пси-дарами, едва понимая их, как ребенок с новой игрушкой. Неужели тебя не волнует, что ты выпустил свой окровавленный дух в океан, полный хищников? Ты — добыча для созданий столь яростных и голодных, что даже Красный Ангел задрожит перед их мощью.

Посмотрев вверх, Алый Король увидел, что его словам отозвались призраки с колышущимися силуэтами и неутолимым аппетитом. Они продавливались в галерею — сгустки нечеловеческой сути, слепые твари, разевающие клыкастые пасти на мордах, схожих с кусками сырого мяса. Заливавший библиотеку свет бежал от них, и безупречно чистый глянцевый мрамор обратился в изъеденные от древности развалины города мертвой расы, что утонула в собственной крови.

Глядя, как собравшиеся на пир монстры спускаются с высоты, Аврелиан беспомощно слушал Циклопа. Тот поднял серебряную нить, связующую дух с плотью, наклонился и прошептал на ухо брату:

— Если я рассеку прядь, они разорвут твою душу на куски.

— Нет, Магнус. Не надо.

— Я пощажу тебя, Лоргар, но отныне не появляйся на моей планете. — Посмотрев на созвездия, мерцающие за силуэтами кровожадных монстров, Алый Король увидел «сыновнее схождение». — Мое любимое дитя возвращается ко мне, и я не желаю больше терять время с посланцем магистра войны.

Циклоп выпустил нить, и серебряный круг расплелся быстрее мысли. Духовное воплощение Аврелиана развеялось, уносясь сквозь время и пространство к физическому телу примарха. Хищные призраки заголосили, лишенные несравненного пира.

— Возвращайся к Хорусу, — произнес Магнус. — Хотя он и зовет себя богом, я в него не верю.

Планета Чернокнижников приветствовала вернувшийся «Кемет» бурей. Присев на краю посадочной палубы правого борта, Ариман смотрел на пылающий горизонт вокруг Обсидиановой Башни. Изумрудный огонь пожирал тысячи блистающих варп-мант, их пепел осыпался каскадами высвобожденной энергии, похожей на северное сияние. Вскоре скаты воскреснут в каком-нибудь ином обличии.

В этом мире царил непрерывный цикл смертей и воссозданий.

— Завершаясь, одна жизнь порождает другую, — проговорил Азек.

Алый Король учил его, что вымирания не следует бояться — оно просто освободит место для чего-то нового.

Слабое утешение для гибнущего легиона.

На пусковых рельсах за спиной Аримана сидел «Громовой ястреб» с носом-клювом и загнутыми крыльями хищной птицы. Изначально десантный корабль выглядел иначе, но на Планете Чернокнижников имена обладали силой, и даже машины не могли сопротивляться трансформации.

Люций и Санахт уже покинули звездолет, прыгнув с посадочной палубы на спины поющих варп-мант. Мечники отправились в увенчанную пламенем башню атенейца, чтобы отточить фехтовальные навыки для будущего смертельного поединка.