Алый король

Глава 4: Зал Амун-Ре. Один-один. Возмущения

Постоянным в Обсидиановой Башне было только непостоянство. Азек много раз посещал чертоги отца, и обстановка в них никогда не повторялась. Сейчас, шагнув в треугольный разлом на внешней стене из вулканического стекла, воин почувствовал, как меняется геомантическая структура мира.

Ариман мгновенно перенесся в другое место.

Планета Чернокнижников исчезла.

Азек стоял в развалинах огромного притвора из оранжевого камня. Крыша и стены, поверженные временем и войнами, по большей части обрушились. По обеим сторонам от легионера высились расколотые обелиски и гигантские известняковые колонны, основания которых утопали в наметенном ветрами песке. Между ними виднелась тянущаяся до горизонта пустыня; ее барханы озаряло экваториальное солнце, безжалостно сияющее с голубого неба.

Уцелевшие остатки стен представляли собой исполинские каменные блоки палевого цвета. Вырезанные на них полустертые иероглифы повествовали о деяниях государей. Рядом на нефритовых и мраморных пьедесталах стояли эбеновые статуи божков с шакальими головами и андрогинных царей-небожителей в замысловатых дешретах [44] .

— Аль-Уксур, — проговорил Ариман, узнав великий гипостильный зал в районе Амун-Ре [45] .

Меж изваяний шептали жаркие ветра, ведающие о секретах заброшенного в глубине пустыни города колонн. Маленькие песчаные вихри царапали броню Азека.

44

Дешрет — красная корона, которую носили фараоны Нижнего Египта.

45

Аль-Уксур — арабское название египетского города Луксор, где расположен Ипет-Исут, храм Амона-Ра. Гипостильный зал — большой зал древневосточного храма или дворца с многочисленными, регулярно поставленными колоннами.

Оглянувшись, он убедился, что позолоченные Сервиторы никуда не исчезли. Киборги держали на плечах недвижную громаду Железного Окулюса, будто готовились нести павшего воина к месту упокоения. Эфир, что струился из сварных швов саркофага, льнул к металлу тускло светящейся дымкой.

Ариман повернулся и зашагал ко входу в зал. Пылевые смерчи следовали за легионером, бормоча о хранимых ими грандиозных тайнах. Азек игнорировал их бредни — это «знание» было чушью, золотом дураков.

Сервиторы не отставали от хозяина, и в беспощадном сиянии солнца их кожа таинственно поблескивала. Сняв шлем, Ариман вдохнул горячий воздух. Здесь пахло специями, экзотическими мясными блюдами, подгоревшим хлебом и заиленной водой из плодородной дельты.

Продолжая идти, Азек миновал множество дверей как из сбитых воедино досок, так и из стали-серебрянки, неуместной в ту эпоху. Двери распахивались, стоило воину подойти к ним, а изнутри доносились расчетливые призывы, проникающие Ариману в самое сердце.

Его звал Магнус Красный.

Поначалу воплощения примарха льстиво упрашивали его войти, но ласковые уговоры быстро сменились властными требованиями. Другие ипостаси молили Азе-ка не проходить мимо, обещая показать ему нечестивые чудеса или алхимические формулы, но, как и в случае с песчаными вихрями, эти посулы ничего не стоили. Третьи бранили Аримана за неповиновение, требуя исполнять приказы господина.

Некоторые просто плакали.

Легионер понимал, что настоящего Магнуса среди них нет. К нему обращались или отголоски необъятной сущности Циклопа, заполнявшей башню, или обычные эфирные призраки с опытом мимикрии. Впрочем, даже не внимая их мольбам, Азек невольно заглядывал в каждую дверь.

За одной из них бурлил завывающий круговорот обреченных звезд, и Ариман разом ощутил ужас всех созданий, что населяли бесконечно далекую гибнущую Галактику. Вторая вела в рушащуюся библиотеку, которую завоеватели с факелами спалили дотла. С расколотых полок валились сожженные тома, переплеты из выделанной кожи и сусального золота обращались в пепел на глазах у Азека.

Следующая дверь открылась в безлюдное книгохранилище, где бушевала метель из пустых страниц. Над ними вился дым улетучивающихся чернил, и слова выкрикивали сами себя. За предпоследним порогом обнаружились покои Магнуса в пирамиде Фотепа — окровавленный пол покрывали осколки стекла, в каждом из которых отражался немигающий глаз.

Последние двери перед началом гипостильного зала, выкованные из темного адамантия, были стянуты цепями, скреплены замками из заклятой стали и ограждены символами, вырезанными из живой копии «Arbatel de Magia Veterum» [46] .

46

«Arbatel de Magia Veterum» (от лат. — «Арбатель. О магии древних») — гримуар «ангельской» церемониальной магии, опубликованный в Швейцарии в 1575 г.

В их створки бились создания чудовищные и безумные, но Ариман не представлял, что именно заперто внутри.

Он в кои-то веки обрадовался тому, что тайна останется нераскрытой.

С боков от входа в зал Амун-Ре возвышались две одинаковые статуи, черные, как смоль, изображавшие бога с крокодильей головой. По бронзовым доспехам изваяний ползли пятна ярь-медянки, из трещин в резном камне сыпалась темная пыль. Как только Азек осознал, насколько уместны здесь эти скульптуры, по спине у него пробежали мурашки.

Ощутив всплеск накапливаемой энергии, Ариман вскинул хеку. Из теней между идолами-близнецами выступил легионер.

— Брат Азек, — произнес он.

— Амон, — отозвался Ариман, узнав другого корвида по сиянию в ауре, отвращающему беду. Облаченный в багряную броню советник примарха стоял неподвижно как истукан, выставив перед собой серебряный посох, увенчанный солнцем с извивающимися лучами. Казалось, он перекрывает Азеку проход.

Амон выделялся патрицианскими чертами лица, не исказившимися даже во время тяжкого перерождения в Астартес, а также ястребиным носом, темными, как нефть, глазами и коротко стрижеными волосами серо-стального цвета. Настоящий царственный претор или консул.

Он был — и оставался — помощником Магнуса, хотя Ариман, раньше занимавший пост главного библиария, формально превосходил его в чине. Пока что воины не пытались серьезно проверить, остался ли у прежних званий какой-либо вес.

— Я принес трофей для примарха, — сказал Азек, видя, что Амон не собирается пропускать его в зал Амун-Ре.

— Да, вижу, — кивнул другой корвид. Пройдя мимо Аримана, он осмотрел саркофаг оракула, затем слегка стукнул посохом по металлу. Раздалось чересчур громкое эхо, которое не утихало слишком долго.

— И что там? Еще один раздутый от эфира труп? Очередные книги?

— Провидец, — ответил Азек. — Разве ты не знал?

Обернувшись, советник вперил в него взгляд глубоководного хищника.

— Твои глаза… — промолвил Ариман.

— Мои глаза? Что с ними?

— Они всегда были такими темными? Не могу вспомнить.

— Такие же, как обычно.

— Нет. — Азек подошел вплотную к нему. — Когда-то твои глаза видели дальше, чем позволяло зрение любого другого адепта Корвидов. Их взор пронизывал завесы судеб и случайностей, непреодолимые даже для меня. Как же сильно, должно быть, тебя уязвляет то, что Пирриды возвысились, а твое предвидение сейчас не лучше, чем у незрячего смертного, чьи глаза залеплены грязью.

— Ты такой же слепец! — огрызнулся Амон.

Улыбнувшись, Ариман отступил.

— Вовсе нет, брат. Я вижу очень многое. Например, то, как ты цепляешься за фалды Магнуса, будто вернувшийся блудный сын, и боишься покинуть его.

— Страх тут ни при чем, — возразил советник. — Примарх нуждается во мне.

— Тогда ответь мне, братец, почему с тех пор, как мы оказались здесь, ты ни разу не странствовал по Великому Океану в тонком теле? Опасаешься того, что тебе откроется?

Пришел черед Амону улыбаться.