Амулет викинга (сборник)
Шрифт:
– Живая? – спросил кто-то.
– Цела и практически невредима! Он и сделать-то ничего не успел, мерзавец! Помял только, испугал до смерти, да синяков и ссадин наставил. До свадьбы заживет.
– Красивая…
– Это она, – с акцентом произнес иностранец. – Я знал, что найду ее здесь.
Никто ничего не понял, поэтому все промолчали.
– Что с ее мужем? – спросил он.
– Мертв.
– Как это случилось?
– Не повезло. Тот, бешеный, убил его. Один выстрел… и наповал. Ведь не промахнулся же, подонок, в темноте! Жалко парня.
– Возжаждал любви… сего вечного «обмана
– Так единственный же шанс урвать что-то у постылого существования! – возразил самый высокий из охранников. – Каждый ищет изюминку в пресном калаче, да не каждому она попадется.
Иностранец кивнул, с нежностью и тоской посмотрел на медальон, подошел к машине, где лежала Арина, осторожно поправил ее свисающую с сиденья руку. Вот и пришел конец его скитаниям. Сейчас он увезет эту женщину по туманной дороге… в другую жизнь. Ему предстоит многое объяснить ей. Поймет ли?
На Глухую Пустошь опускалась голубоватая от лунного света дымка.
– Откуда туман взялся? – поеживаясь от холода, недоумевал водитель черного «Хаммера», который привез сюда заграничного банкира. – И тишина, как в склепе. Жутко мне, ребята.
– Гиблое место, – шепотом произнес один из охранников. – Говорят, здесь уже происходило что-то подобное. Лет сто или двести назад… то ли женщина утопилась в пруду, то ли здешний помещик стрелялся на дуэли с заезжим гусаром. И потом пошло-поехало…
– А где пруд?
– Там, за холмом… зарос почти.
Между деревьев, заволакиваемые туманом, стояли две машины с открытыми дверцами – «Мерседес» бритоголовых и «жигуленок» приятеля Дмитрия. Рядом лежали три трупа.
– Наведите порядок, – велел банкир. И указал на Дмитрия: – Парня положите в его авто.
– А… куда остальных? И тачки?
– Туман… – выразительно произнес иностранец и сел в «Хаммер». Как будто этим было все сказано.
Туман становился гуще, курился в лунной мгле. «Хаммер» осторожно выехал из леса, покатил по грунтовке. Не прошло и минуты, как он совершенно растворился в непроглядной ночи…
– Арина, просыпайся, – настойчиво повторял мужской голос.
Она открыла глаза, удивленно приподнялась:
– Димка, ты? Как ты меня нашел? А где…
Она не узнавала комнаты, бледная, с блуждающим взглядом.
– Тебе плохо? – забеспокоился муж. – Может, заболела? Тогда я позвоню, скажу, что мы не придем.
– Куда?
– На вечеринку, в «Марицу»! Забыла?
– О-о-о! – Арина со стоном закрыла глаза, зарылась лицом в подушку. – Господи, какой ужас!
Надо было вставать, собираться.
Дмитрий придирчиво наблюдал за одеванием жены. Вишневое платье… ну, конечно! И чертов медальон.
– Сними его, – взмолился Дмитрий. – Я тебе золотую цепочку купил, кулон с рубином. А ты не носишь.
И этот его недовольный тон, и это зеркало, в котором Арина любовалась своим отражением, и эти слова мужа были ей знакомы…
– Бабушкин подарок, – смиренно опустила она глаза. – Мне к лицу.
Безрассудное сердце ее замирало от предвкушения встречи. Ей ужасно хотелось увидеть того… иностранца,
который купил Глухую Пустошь… услышать его голос, ощутить прикосновение его руки…«Ты бредишь! – сказала она себе. – У тебя навязчивая идея!»
По аллее между красных кленов и раскидистых лип они шли уже в сумерках. Арина крепко держала мужа под руку. Из садов доносился запах дыма и зимних яблок.
«Без медальона он меня не узнает», – думала она.
В голове шумело, под ногами хрустела опавшая листва. Скоро отзвенит бабье лето, пойдут унылые, затяжные дожди, полетят первые белые хлопья. Не за горами зима…
Месопотамский демон
Предпраздничная Москва шумела, бурлила, переливалась огнями, сияла витринами магазинов, большими нарядными елками. Люди толпились у прилавков, покупали подарки, шампанское, конфеты и апельсины. Звучала музыка. В морозном воздухе стоял запах хвои и сладостей…
А в глубине темного двора в куче припорошенного снегом строительного мусора копались бомжи – дряхлая старушонка в засаленном ватнике и горбун неопределенного возраста. Горбун промышлял попрошайничеством, а старушка – тем, что сумеет найти на помойках и свалках. Среди обломков кирпичей, досок и прочей рухляди она уже отыскала ржавый дверной колокольчик, поломанную ручную мельницу, фарфоровый черепок с розовым цветком и железную коробку от печенья. Иногда ей попадались вещи, которые удавалось за копейки сбыть перекупщикам, но и этим жалким грошам она была рада.
Старушонка боязливо озиралась. Нынче развелось много любителей перебирать мусор, того и гляди отнимут законную добычу да еще по шее надают.
Горбун первым заметил двоих прилично одетых мужчин и, недолго думая, дал стрекача. Кто знает, что у них на уме? Прирежут бомжика забавы ради и глазом не моргнут…
Старушка хотела последовать его примеру, но оступилась и скатилась с кучи прямо под ноги подозрительным прохожим, растеряв все свои сокровища.
– Вали отсюда, бабка! – грубо прикрикнул на нее тот, что был пониже и с бородой. – Давай улепетывай!
Бомжиха, подвывая от боли и обиды, встала на четвереньки и проворно, как-то по-собачьи, кинулась в темноту, в развалины старого, наполовину разобранного дома. Вторую, более прочную половину строители решили укрепить, обновить и добавить еще этаж. Там уже стояли леса. Часть строительной площадки окружал забор, а часть оставалась открытой – праздники на носу, какая работа? Все потом, уже после Рождества!
– Иди сюда, – подозвал товарища бородатый. – Мусор свежий, только сегодня насыпали. Я из окна видел, как стенобитная машина орудовала. Снегом занесет – пиши пропало.
– И охота тебе в дерьме копаться? – брезгливо поморщился второй. – Еще вшей наберемся!
– Какие вши? Мороз под двадцать! – Бородатый пнул ногой коробку, оброненную старушкой. – Звенит. Интересно, что там?
– Гвозди какие-нибудь. Брось, ей-богу! От той бабки заразу подхватить можно.
– К заразе не пристанет.
Бородатый попробовал открыть коробку, но заржавевшая крышка не поддавалась. Тогда он сунул трофей в пакет и полез на кучу. Его спутник топтался вокруг, вороша мусор ногой.