Амур-батюшка (др. изд.)

– Святая речь! – в восторге воскликнул Федор.

– А вот, к примеру, скажем, кому продавать? – спросил Силин. – Мы никак не придумаем. Можно ли китайцам?

– Продавай смело, кому хочешь, кому придется. Сибирь и Россия не обеднеют от этого. У нас золота – горы, а добывать некому, переселенцы как приедут, первый год голодные сидят. А чем скорее люди станут на ноги, тем лучше. Покупайте и у китайцев, что вам требуется. Грешник из-за этого золота пойдет в геенну огненную, а праведнику послужит оно для славных дел. Вот это и все твое золото? – спросил поп у Кузнецова.

– Да, тут все.

– Немного ты намыл, хотя и открыл россыпь. Чтобы не сомневался ты, я возьму это золото и сам продам его, а тебе пришлю деньги. Еще намоешь – принеси на баркас или в лавку китайцу. Продавай, кому выгодней.

Поп поднял рясу, достал из брюк мешочек с золотом.

– Горюнское, гляди, похуже будет додьгинского. Я так и знал, что чем выше, тем золото богаче. Это все левые речки.

Видно было, что поп с большим любопытством сравнивает разное золото, как заядлый приискатель.

Поп поднялся и благословил Егора.

– Крепи хозяйство свое, обзаведись, побольше добывай золота, помоги себе и детям своим в великом труде. Ну, во имя отца и сына…

В сумерках поп уехал, с силой выгребая против течения.

«Придется мыть», – решил Кузнецов.

Ему ясно было одно, что на Амуре все моют вольно и никто заявок не делает.

– Чего, Егор, поедешь мыть? – спрашивала Наталья.

– Поеду.

– Поп какой умница, – молвил дедушка Кондрат. – Вот поп так поп!

– Да, это поп так поп, – согласился Егор, и ему вдруг пришло на ум, что как-никак, а поп-то хищник…

ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ

Старый черный баркас-лавка, видимо купленный купцом по дешевке и назначенный в Николаевске на слом, подвалил к отмели.

Обычно молодые женщины не поднимались одни на баркасы. Слухи были, что торгаши увозили баб и спускали их потом где-нибудь на пустынном мысу.

Но на этот раз Дуняша и Татьяна смело взбежали по трапу.

– Заходите, заходите, бабоньки… Про вас всего напасено, – встретил их низкорослый хозяин в красной рубахе.

У него было плоское бледно-желтое лицо, безбородое, как у скопца.

– Здравствуйте, дяденька! – поджимая губы, поклонилась Дуняша.

– Ну, чего желательно? – спросил купец.

– Ботиночки бы нам, – молвила Дуняша.

– Со скрипом… – скромно сказала Таня, держась за подругу.

Подошел приказчик – здоровый мужик с белокурым чубом и с могучим туловищем на кривых коротких ногах. У него были большие красные уши и толстые красные губы.

– А малины-то насобирали?

На баркасах скупали у жителей прибрежных деревень сушеную малину – для перепродажи в город и на Север.

– А без малины? – ответила Татьяна.

Чубатый нескромно оглядел бабенок и переглянулся с хозяином.

– А ты знаешь, какая цена со скрипом-то? – посмеиваясь, спросил приказчик. – Чем расплачиваться станешь?

– Знаю, дяденька, – застенчиво призналась Дуняша.

Видимо, полагая, что такие дорогие покупки молоденьким бабенкам сделать не на что, оба торгаша обнаглели. Белобрысый подступил поближе.

– А вы, дяденька, золотца не купите ли? – как бы стесняясь, уронила Дуняша.

– Ах, язва! – игриво воскликнул белобрысый.

– Откуда же у тебя золото? – насторожился хозяин.

– Сами намыли! – строго ответила Таня.

Ей не нравились разговоры и взгляды торгашей. Она подтолкнула подругу, чтобы та не мешкала.

Дуняша приосанилась.

– Гляди-ка ты! – вскинув брови, смело молвила она, обращаясь к хозяину и разворачивая узелок с золотым песком.

– А ну, бабы, пожалуйте в лавку, – вдруг меняясь в лице и как бы сильно испугавшись, сказал хозяин. – Живо, Протасий!.. Живо!.. Покажи им товар, какой желательно. Ботинки-то… Да пошевеливайся!

Торгаши засуетились. Белобрысый согнулся, словно старался казаться поменьше, игривости его как не бывало. Торгаши уже не смотрели на баб, а видели только золото.

Хозяин достал маленькие весы.

– Сейчас свесим. По семьдесят копеек золотник.

– Ишь ты! – воскликнула Дуня. – Нет уж, по рубль двадцать. Так у нас покупают.

Она заспорила с купцом.

– Продажная твоя душа! Думаешь, баба – так и одурачишь!

Торгаш возражал все слабее и, наконец, уступил. Кривоногий приказчик онемел и замер в угодливом поклоне.

Золото потянуло на пятьдесят рублей. Молодухи взяли по паре ботинок, ситцу, пряников, чаю и сахару.

– А ну, еще покажи ружье, – велела Дуня чубатому.

– Вот, бабоньки, умоляю, возьмите, – тонким голосом просил хозяин, стоя у нижней полки на коленях и показывая какую-то материю. – Уверяю – наилучшее.

Один патрон закатился под полку. Хозяин, пачкая свою красную рубаху, пытался достать его. Кривоногий встал на четвереньки и попробовал выгнать патрон железным аршином. Оба торгаша легли на брюхо.

– Вы что, дяденьки, раскорячились? – сказала Дуняша и добавила насмешливо: – Плюньте! Я за этот патрон и так заплачу.

– Премного благодарен, – отряхиваясь, поднялся хозяин.

Дуня купила ружье и перекинула его на ремне через плечо.

– Заходите еще, – провожая баб, кланялся торгаш. – Да скажите там людям: Иннокентий, мол, приехал. Я когда-то сплавщиком был. Мы эту деревню населяли. Скажите: Кешка-казак, сплавщик Афанасьев. Все знают меня.

– Да на баркасы другие этак не ходите, – заметил чубатый, – обидеть могут.

– Мы те обидим!.. – ответила Дуня, собирая покупки в узел. – Нынче это прошло – баб увозить. Вон телеграф за рекой – все идет по проволоке. Живо знать дадим, а из Тамбовки выедут тебе навстречу.

Кривоногий хотел помочь Дуне сойти по трапу, но оступился и сам ухватился за нее.

– Ах, извините… Чуть вас не столкнул.

– Смотри ты!.. – строго сказала Дуня. – А то брякну по морде! – Она вдруг взглянула чубатому в глаза и прыснула. – Ухажер!..