Анаконда

Нужен был выход на брильянты графини Строгановой-Дювалье из Лихтенштейна.

Два сотрудника Мадам подошли в аэропорту к ожидающей приглашения на посадку Джейран, предъявили фальшивые, но очень тщательно сделанные удостоверения офицеров Интерпола, осмотрели ее сумочку, нашли сырые алмазы и предложили тут же обсудить все варианты выхода из этого щекотливого положения:

а) Джейран передают голландской полиции; в этом случае ей грозит приличный срок отсидки в местной тюрьме;

б) Джейран Интерпол передает России, и ей впаривает уже российский суд приличный срок за массу нарушений российских законов;

в) Джейран выплачивает стоимость конфискованных у нее сырых алмазов, компенсируя Интерполу затраты на поиск и задержание такого рода нарушителей таможенных правил, в сумме двадцать пять тысяч долларов, каковой у Джейран на ту минуту с собой не оказалось ни в чеках, ни наличными. Что же касается кредитной карточки «Америкен-экспресс», по которой она могла бы получить нужную сумму (на ее счетах в ряде европейских банков были суммы на порядок больше), то, как ни рылась в сумочке, найти не могла; должно быть, выронила, когда покупала свежие модные журналы в дорогу.

Таким образом, три предложенных варианта были Джейран отвергнуты. Оставался последний из предложенных — подписать тут же, в аэропорту, некое искусно составленное соглашение о намерениях с обязательством выплатить фирме «Мадам Саша» в Амстердаме сумму в миллион долларов в случае нарушения взятых Джейран на себя обязательств.

«Обложили, суки», — подумала на русском языке Джейран, не стала переводить эту фразу ни вслух, ни мысленно на другие европейские языки.

Она согласилась сотрудничать.

Дочь разведчика, она быстро «просекла» и фальшивые ксивы интерполовцев, и криминальное дно фирмы «Мадам Саша». Но поняла и другое: она им нужна, и так просто они с нее не слезут. Оставалась дилемма: либо сотрудничать с этой бандой и зарабатывать приличные бабки, или иметь кучу неприятностей, откровенно обещанных ей «интерполовцами» в случае отказа: от сдачи ее полиции до переломанных ног в результате столкновения с автопогрузчиком, что грозило потерей товарного вида и прощанием с профессией.

Первое проверочное задание Мадам она выполнила легко. Села на свой рейс, но не по своему билету, а который ей передали перед окончанием регистрации. Заморочила голову разговорами своему соседу по салону для некурящих.

А когда он на минуту отлучился, чтобы «помыть руки», насыпала незаметно в его бокал с минеральной водой бесцветного порошка. Он и в организме не оставлял следов. Так что, когда сосед, сделав глоток воды, собрался было рассказать очаровательной соседке, чем же все-таки ознаменовались его переговоры с возможными будущими партнерами в Амстердаме, закончить фразу он не сумел. Врач, как всегда нашедшийся среди пассажиров, без сомнений определил сердечный приступ и предположил смерть от обширного инфаркта.

Как ни странно, анамнез подтвердился в Москве. Вскрытие не показало иных причин смерти. Инфаркт. Никаких следов порошок в организме незадачливого гендиректора фирмы «Второй ренессанс» из Москвы не оставил. А его компаньон уже был сговорчивее. Он не верил в случайные инфаркты у человека, имевшего абсолютно здоровое, судя по кардиограмме, сделанной накануне отлета в Амстердам, сердце. Сомневаться в компетентности врачей из санатория «Звенигород» у него оснований не было. Как и в компетентности серьезного молодого человека, показавшего ему на следующий день после похорон друга, однокашника по МГУ и компаньона, пистолет «беретту» с глушителем у бронированной двери его собственной квартиры.

Так фирма «Мадам Саша», дочернее предприятие Мадам в Амстердаме, приобрела наконец нужную ячейку в сотовой системе торговли русским антиквариатом с Европой.

А Джейран получила новое задание. Вместе с чековой книжкой, кофром, в котором была чудная коллекция Анни Пиренье, все ее размера, поддельные драгоценности графини Строгановой-Дювалье и краткая родословная графини.

Уже через неделю после возвращения из Амстердама в Москве, начиная постепенно привыкать к новым ритмам своей жизни, Джейран вылетела в Париж. Там ее в течение трех суток вывели на некоего российского журналюгу, кормившегося с руки Хозяйки и в Москве, и в Париже.

Он вел на ТВ передачу «У камелька», в которой рассказывал вначале советским, а затем российским телезрителям трогательно-ностальгические истории о русской эмиграции, публиковал те же рассказы и интервью с «осколками прошлого» в журнале «Волшебная лампа», играл по-крупному в парижских казино, выигрывал, а чаще проигрывал, с каждой командировкой во Францию залезая все в большие долги, оказался на примете и у полиции, и у криминальных кругов. И скорее всего был бы либо арестован за какое-либо уголовное преступление и посажен во французскую тюрьму, или пристрелен за не отданный в срок долг чести русскими бригадами в Париже, если бы не представитель Хозяйки во Франции Иван Легостаев, бывший выпускник МГИМО, бывший сотрудник нашего торгового представительства, а ныне дистрибьютер системы Хозяйки в Париже и его окрестностях.

Он немного посорил деньгами и выкупил журналюгу у всех, кто имел к нему претензии.

И журналюга стал наводчиком.

Он втирался в доверие к представителям русских аристократических семей во Франции, посещал их, привозил из Москвы селедку, ржаной хлеб, фотографии старой и новой Москвы, даже пакетики земли с могил родственников, почивших в России.

И одновременно запоминал систему сигнализации, расположение картин на стенах, ящичков, из которых хозяева доставали и показывали ему уникальные семейные реликвии — ордена, монеты, письма, драгоценности.

Иногда ему даже удавалось снять оттиск с ключей. Но редко.

Впрочем, ключи — это уже роскошь. У Хозяйки в Европе работали последние годы такие мастера, такие затейники...

Так что добыть драгоценности графини Строгановой не составило труда.

Особенно после того, как в гости к графине напросилась Джейран Магомедова, известная парижскому полусвету как Жанна Маго.

Графиня приехала из своего имения в Лихтенштейне в Париж всего на два-три дня. Остановилась, как обычно, в своих апартаментах, ей принадлежал целый этаж старинного особняка на бульваре Сен-Мишель. Дом был построен чуть ли не при Наполеоне I, но в середине XX века реконструирован, перестроен, а в 80-е годы, когда графиня купила себе третий этаж, насчитывающий двадцать комнат, был сделан евроремонт. Теперь в квартире, которую ее хозяйка занимала три-четыре раза в год, были самые современные ванны-джакузи, туалетные комнаты, гардеробные, костюмерные...

Дело в том, что графиня обожала красивую и модную одежду и, несмотря на свои восемьдесят семь лет, носила каждый сезон «самый писк» от лучших кутюрье Франции.

В короткую программу очередного пребывания в Париже у графини, как обычно, входило посещение русского кладбища в Сен-Женевьев де Буа, знакомство с новой коллекцией ее любимого модельера Клода Шерера, ужин в ресторане «Пти Пари» в

Латинском квартале с понравившейся ей моделью и вечер с вином у себя дома, на котором модель за очень приличное вознаграждение должна быть в драгоценностях графини.