Анаконда

Мадам, не подав виду, что встревожена или удивлена, взяла трубку и строго (сюда могли звонить только те, кто был в иерархии ниже ее. Единственный человек, кто был выше, — Хозяйка, сама звонить не стала бы, а приказала ей связаться самой, да еще и в строго определенное время) спросила.

— Ну?

— Мадам?

— А кто же, Вишну-Кришна, что ли?

— Это Корень.

— Что случилось, Вася?

— Есть проблемы.

— Формулируй. Проблемы, ты меня извини, есть у всех. Что случилось-то?

— Следки Димы Эфесского потеряли.

— Яйца откручу.

— Это мы понимаем. Где-то он в Афинах. Но где? Ушел, сука, на дно.

— А Жанна?

— Уже там.

— Ищите. Что я могу еще сказать? Срок у тебя жесткий. Если он заговорит, всем нам будет худо.

— Он не заговорит.

— Не забывай, за ним и ментярня «на хвосте» висит.

— Если бы только. Есть утечка из Шереметьево-2. За ним на охоту вышел ОСО Генпрокуратуры.

— О блин! Они что, охренели там? Еще грушников и фээсбэшников не хватает. Тоже мне, нашли фигуру для пилотажа. Ладно, короче. Два дня тебе, чтобы Дима замолчал. Что еще?

— Банда Рыжей Гали объявлена по приметам в федеральный розыск.

— Ну ни хрена себе... На неделю уехать нельзя. Откуда знаешь?

— От верблюда.

— Ну, капитан, делай, что хочешь, но девок от наката ментов уведи.

— Так их и мне не сыскать, чтоб предупредить. Они ж у вас в свободном полете, задания непосредственно от вас и от Хозяйки получают, товар сбрасывают в контору Хозяйки, ни один барыга не задействован. Как найдешь?

— Найди. Вот тебе ориентировка: они должны в Питере взять коллекцию адмирала Воропаева. Дай задание нашей питерской региональной бригаде, чтобы вышли на Галю и передали приказ: «Лечь на дно». И операцию завалят миллионную, и сами лопухнутся.

— Понял.

— Что еще?

— Это главное.

— Смотри, капитан, головой отвечаешь. Ты на связи «за старшего» оставлен, вот и крутись. Конец связи.

Мадам одним глотком отхлебнула полбокала, чуть не поперхнувшись куском льда, пошедшим не в то горло. Пришлось даже Корнееву слегка ударить ее по плотной спине крепким своим пилотским кулаком. Кусочек льда выскочил из дыхательного горла. Мадам отдышалась, но спина еще долго ныла. Ну и кулак у Корнеева...

Погруженная в свои мысли, Мадам не замечала красот сада и элегантности интерьера «Шератон Нуза Инда», как бы вписанного в сад (постепенно помещения отеля плавно перешли в пронизанную цветами террасу, ведущую к водопаду), отказалась от предложения Корнеева съездить на Остров черепах, отведать черепашьего супа, или в Лес обезьян, полюбоваться играми ста пород приматов и отведать жаркого из обезьяньего мяса. Так же отрицательно качала она головой, когда служители отеля, стройные юноши и девушки с приятными чертами лица, подносили ей во время этой экскурсии по отелю, саду и острову блюда с экзотическими фруктами, которыми также славится Бали.

Мысли Мадам были в Афинах, где этот сучий потрох, Дима Эфесский, давший несколько опасных утечек информации еще в Москве, ушел от нее. Мысли были и в Петербурге, где бригада Рыжей Гали как раз сейчас заканчивала подготовку к взятию уникальной коллекции орденов, марок и монет адмирала Воропаева.

Вот ведь, зараза какая, что значит быть вторым человеком в системе. Ведь не ее вопросы! Галя работает напрямую на Хозяйку, а Мадам Хозяйка подключает только тогда, когда надо обеспечить «фронт работ», убрать тех, кто мешает операции, прочистить каналы на границе или таможне. Где, словом, нужны ее крутые криминальные связи, ее обаяние.

И Диму убрать приказала Хозяйка. А у нее и своих, прямо от нее работающих киллеров сколько угодно. Хотя, конечно, если Дима заговорит, худо будет и ей, Мадам.

Сообщение капитана Васи Корнеева по кликухе Корень ее расстроило. Ничего уже такого сладкого и экзотического не хотелось. Да и время поджимало.

Завтра ее ждали серьезные контрагенты в Сеуле. А ей надо еще провести разборку на самом большом острове Таиланда Ихукет.

Перелет через экватор даже не почувствовался.

В фешенебельном отеле острова Пхукет «Дайамонд» ее прямо в холле встретил сам Таи Махон, глава одной из крупнейших местных бригад, занимающихся торговлей героином по азиатской вертикали Таиланд — Корея — Япония — Сибирь — Аляска. Ячейка системы Мадам уже два года как вписалась в вертикаль на участке Корея — Владивосток — Хабаровск.

Из Хабаровска героин шел прямо в Москву и транзитом через Москву в Амстердам и Стокгольм.

В глазах Таи Махона были застывшая боль и тревога.

Рядом с ним стояла Настя...

БРОШЬ КНЯЖНЫ ВАСИЛЬЧИКОВОЙ. КРОВЬ НА КАМНЕ. ШТАНДАРТЕНФЮРЕР КРАУЗЕ

По-прежнему шел дождь. Штандартенфюрер Краузе поежился. Он привык, что мундир полковника танковых войск плотно облегал тело и не пропускал промозглый холод дождливой ночи.

«Вот ведь зараза какая. — Шандартенфюрер поежился в цивильном костюме. — Весна, а если ночь дождливая, то прохлада проникает до костей».

Впрочем, глоток шнапса из стальной хромированной фляжки сделал свое дело, тепло разлилось по жилочкам в считанные секунды. Он крепко сжимал пальцами руль и так же крепко сжимал зубы, чтобы не заснуть в пути. У него были основания чувствовать себя довольным: поручение рейхсляйтера Мартина Бормана и его последнего непосредственного начальника в СД обергруппенфюрера СС Вальтера Шелленберга было блестяще выполнено — драгоценности на миллионы долларов надежно упакованы в кожаный кофр. И кофр этот — лишь сотая часть того, что создаст основу для возрождения Германии, тысячелетнего рейха, национал-социалистской партии и службы, продолжающей традиции Имперского управления безопасности. Потому что еще сотня старших офицеров СС в эти часы и минуты направлялись в разные стороны: на юг и север, на запад и на восток, увозя золотые слитки, драгоценности, настоящие и фальшивые доллары и фунты — основу будущего возрождения.

Конечно, он песчинка на ветру, часть, крохотная гаечка огромного механизма, но это и прекрасно, чувствовать себя частью могучего, непобедимого целого.

Штандартенфюрер Краузе держал путь на Север, во Фленсбург. Не столько потому, что там его ждали жена, сын, свояченица и родители жены. Сколько потому, что именно Фленсбург по раскадровке всех этапов вывоза ценностей, сделанной Борманом еще в первых числах мая, был тем местом, где он должен был передать кофр следующему в эстафете связному.

Вскоре после въезда в город Краузе остановил машину возле заклеенной объявлениями стены пакгауза. Ничто не дает такой обширной информации о ситуации в оккупированном городе, как такие вот объявления.

Одно из самых больших объявлений гласило: всем военнослужащим надлежало сдать оружие, за хранение оружия — расстрел. Сообщалось также, что с наступлением темноты запрещено выходить на улицы. За нарушение — тюремное заключение. Так что, имея в кобуре под левым плечом «вальтер», а за поясом брюк на спине «парабеллум», Краузе рисковал вначале оказаться в тюрьме, а потом быть расстрелянным. Оба варианта не показались ему привлекательными. Кроме того, что он пока не выполнил поставленную перед ним задачу, ему еще и просто хотелось жить.

Жить! Сдать кофр, добраться до дома, в который год назад переехали его родственники из Кольбера, ну если не принять ванну, то хотя бы помыться, если выпить чашку не настоящего кофе, то хотя бы желудевого жженого эрзаца, и спать. Спать? А жена, которую он не видел больше года. Последний отпуск был в Кольбер в апреле 1944 года...

Нет, умирать явно рановато. Но и остаться в живых, если он попадется вражескому патрулю, немного шансов.

Пожалуй, машину остановят скорее...

Он раскрыл кофр, замотал ожерелья, кольца, перстни, сережки, часы, подвески, табакерки в лежавший там же, в кофре, большой женский платок, обвязал себя вокруг талии этим платком, содержащим драгоценностей на миллионы долларов.