Анатомия Меланхолии

Другая причина того, что ученые люди более других подвержены меланхолии, заключается в невежестве окружающих и проистекающем от него презрении: successit odium in literas ab ignorantia vulgi [ученость стала ненавистна по причине всеобщего невежества], что было хорошо подмечено Юнием [2039] {1592} , тоже утверждавшим, что ненависть и презрение к учености есть следствие невежества [2040] : ведь те, кто сами невежественны, слабоумны, тупы, неграмотны и самодовольны, и в других почитают те же качества. Sint Maecenates, non deerunt Flacce, Marones: [Будь Меценаты у нас, появились бы Флакк, и Мароны] {1593} , иными словами, когда есть щедрые покровители, тогда появляются и трудолюбивые ученые во всех областях науки. Когда же вельможи презирают образованность и считают себя достаточно знающими, если они умеют читать и писать и, запинаясь, с трудом приводят необходимые доводы, и так же хорошо владеют латынью, как тот император {1594} , считавший, что qui nescit dissimulare, nescit vivere [тот, кто не умеет притворяться, не умеет и жить]; такие невежды не способны содействовать процветанию своей страны, осуществить какое– нибудь дело, могущее послужить ко всеобщему благу, или взять на себя ответственность за него, а разве только что вести войну, как не способны они и отправлять в стране правосудие, руководствуясь тем здравым смыслом, с каким это способен сделать любой йомен. Они и детей своих взращивают в том же духе, такими же грубыми, как они сами, такими же в большинстве своем ни к чему не способными, неприученными и неотесанными. Quis e nostra juventute legitime instituitur literis? Quis oratores aut philosophos tangit? Quis historiam legit, illam rerum agendarum quasi animam? Proecipitant parentes vota sua [2041] [Скажите, кто из ваших отпрысков хотя бы как следует обучен грамоте? Кто из них хоть сколько– нибудь знаком с ораторами и философами? Кто начитан в истории — этой вдохновительнице общественных деяний? Родители слишком торопятся удовлетворить свои собственные желания] и так далее, как сетовал, обращаясь к своим соотечественникам, Липсий, и мы вполне могли бы эти слова повторить. И как после этого такие люди могут судить о достоинствах ученых, когда у них самих никаких достоинств за душой, когда они понятия не имеют о том, что входит в круг интересов ученых людей и не способны отличить истинного ученого от трутня? или изобличить того, кто с помощью хорошо подвешенного языка, звучного голоса и приятного тона, да еще щеголяя почерпнутыми из антологий словесными прикрасами, воруя и заимствуя жалкие крупицы сведений из чужого урожая, производит таким образом более выгодное впечатление, нежели настоящие ученые, кто заботится не о том, чтобы проповедовать, а чтобы поразглагольствовать, «увлечь слушателей грохотом несущейся порожняком телеги», как сказал один серьезный человек [2042] , унижая тем самым нас и наши труды, навлекая тем на нас и на всю науку презрение?

2039

Acad. cap. 7. [Академия, гл. 7.]

1592

Юний — скорее всего, Юний (Юниус) Франциск (1545–1682) — французский ученый, филолог, гугенот, автор сочинения «Academia» (Гейдельберг, 1587), которое здесь и имеется в виду.

2040

Ars neminem habet inimicum praeter ignorantem. [У искусства нет иных врагов, кроме невежд.]

1593

Будь Меценаты у нас, появились бы Флакк и Мароны. — Меценат, Гай Цильний (74? — 8 до н. э.) — богатый римлянин, приближенный Октавиана Августа, оказывал покровительство поэтам и, в сущности, направлял их творчество в желательном для Августа духе; Флакк — Гораций; Марон — Вергилий. Приведенная Бертоном латинская строка — Марциал. Эпиграммы, VIII, 55, 4, пер. Ф. Петровского.

1594

…как тот император. — Энеа Сильвио Пикколомини в своем комментарии к книге Панормитана «De dictis et factis Alphonsi» («Слова и дела Альфонса») пишет, что эти слова принадлежат императору Священной Римской империи (с 1410) Сигизмунду I (1368–1437). Бертон еще раз приводит это высказывание в своей латинской пьесе «Philosophaster» (II, 4). — КБ.

2041

Lipsius, Epist. quest. lib. 4, epist. 21. [Липсий ......, кн. IV, послание 21.]

2042

Его преосвященство д-р Кинг, бывший лорд-епископ Лондонский, в своей последней проповеди.

Поскольку они богаты и имеют другие источники существования, то полагают, что им нет никакой надобности обзаводиться знаниями и вообще утруждать себя такими вещами [2043] ; они убеждены, что скрипеть перьями и носить чернила, быть рабами буквоедства куда более подобает их младшим братьям или сыновьям бедняков, но уж никак не приличествует тому, кто призван быть джентльменом; а поскольку именно так поступают обычно французы и немцы, то посему и наши с презрением относятся ко всем человеческим познаниям, и в самом деле, к чему это им? Пусть себе моряки изучают астрономию, купцы — арифметику, землемеры — постигают ради их пользы геометрию, изготовители очков — оптику, землепроходцы — географию, судейские — риторику; что делать с лопатой тому, у кого нет земельного участка, чтобы вскапывать его? или с ученостью тому, у кого нет надобности пользоваться ею? Таков их образ мышления, и им вовсе не зазорно позволять морякам, ремесленникам и презреннейшим из слуг быть более образованными, нежели они сами. В прежние времена короли, принцы и императоры были единственными учеными людьми, далеко превосходившими прочих во всех отраслях знаний. Юлий Цезарь усовершенствовал календарь и написал свои «Записки» {1595} :

2043

Quibus opes et otium, hi barbaro fastu literas contemnunt.

1595

Юлий Цезарь усовершенствовал календарь и написал свои «Записки».

— Юлий Цезарь оставил «Записки о Гальской войне» (эта война велась под его началом на протяжении ряда лет), также он автор «Записок о гражданской войне» (во время этой войны против него выступали сенатская партия и полководец Помпей. По его инициативе была проведена реформа календаря (с 1 января 45 года до н. э.); год был разделен на 365 дней и двенадцать месяцев, был также установлен високосный год; в честь Цезаря календарь был назван Юлианским.

Media inter proelia semper, Stellarum caelique plagis, superisque vacavit [2044] . [Меж сражений всегда изучал я, Звезды и неба простор, и области внешнего мира].

В этом ряду могут быть названы Антонин {1596} , Адриан {1597} , Нерон {1598} , Север {1599} , Юлиан и другие [2045] ; император Михаил {1600} и Исаакий {1601} до такой степени предавались научным занятиям, что ни один простолюдин не стал бы тратить на это столько сил; Орион, Персей, Альфонс {1602} и Птолемей {1603} были прославленными астрономами; Сапор, Митридат, Лизимах {1604} — вызывавшими восхищение врачами; таковы все цари у Платона {1605} ; арабский принц Эвакс {1606} слыл, к примеру, искуснейшим ювелиром и тонким философом; египетские фараоны были в древние времена первосвященниками и, следовательно, избранными — Idem rex hominum, Phoebique sacerdos [Он был и царем, и жрецом Аполлона]; однако эти героические времена миновали; в нынешний ублюдочный век Музы подверглись изгнанию и обретаются теперь ad sordida tuguriola [в жалких лачугах], среди людей более низкого положения, их местопребывание ограничено ныне одними лишь университетами. В те стародавние времена ученые пользовались необычайной любовью, почетом [2046] и уважением, как, например, старик Энний у Сципиона Африканского {1607} , Вергилий — у Августа {1608} , Гораций — у Мецената {1609} ; они были собеседниками государей, любезными им, как Анакреонт — Поликрату {1610} или Филоксен — Дионисию {1611} , и щедро ими вознаграждались. Александр послал философу Ксенократу пятьдесят талантов {1612} , потому что тот был беден; visu rerum aut eruditione proestantes viri, mensis olim regum adhibiti [образованные и наделенные даром предвидения люди прежде часто встречались друг с другом за королевским столом], как Филострат повествует об Адриане {1613} , а Лампридий — об Александре Севере. Образованные люди являлись ко двору этих повелителей, velut in Lyceum, словно в университет, и допускались к их столу, quasi divum epulis accumbentes {1614} [как если бы они возлежали среди пирующих богов]; македонский царь Архелай не стал бы по своей воле ужинать без Еврипида (однажды вечером за ужином, осушив золотой кубок за его здоровье, он подарил ему этот кубок в награду за труды {1615} ), delectatus poetae suavi sermone [такое удовольствие доставляла ему приятная беседа с поэтом]; и это воспринималось, как должное, ибо, как справедливо сказал в своем «Протагоре» Платон {1616} , хороший философ настолько же превосходит всех прочих людей, как великий царь — простых людей своего государства [2047] ; и опять– таки, quoniam illis nihil deest, et minime egere solent, et disciplinas quas profitentur, soli a contemptu vindicare possunt [2048] [поскольку эти люди ни в чем не нуждаются, да и потребности их так невелики, и поскольку лишь они одни способны внушать уважение к искусствам, которым они себя посвятили], то им и не было нужды опускаться до постыдного попрошайничества [2049] , как в наше время, когда ученые люди принуждены жаловаться на свою нищету и пресмыкаться ради обеда перед богатым мужланом, ибо тогда они могли защитить себя и избранное ими искусство. А ныне они бы и хотели, да не могут, ибо теперь некоторые из патронов почитают за аксиому, что принудить их к ученым занятиям можно, только оставляя их в нищете; их стол должен быть скудным, как у лошадей перед скачками, их нельзя перекармливать, alendos volunt, non saginandos, ne melioris mentis flammula extinguatur [2050] [их следует кормить, но не давать наедаться, чтобы не погасить заложенную в них искру таланта]; жирная птица не станет петь, жирная собака не способна охотиться, и вот вследствие такого униженного своего состояния одни из них нуждаются в средствах [2051] , другим недостает воли, и все они нуждаются в поддержке [2052] , поскольку чувствуют себя оставленными в почти полном небрежении и всеми презираемыми. Существует старая поговорка: Sint Maecenates non deerunt Flacce, Marones [Если будут покровители, подобные Меценату, то появятся Флакк и поэты, подобные Марону], которая и поныне не утратила свою истинность. И все же очень часто, я не могу это отрицать, главная вина заключена в нас самих. Наши академики слишком часто сами грешат пренебрежительным отношением к покровителям, как справедливо выговаривает им Эразм [2053] , или же неудачно выбирают себе таковых; negligimus oblatos aut amplectimur parum aptos [мы пренебрегаем ими, когда они предлагают нам свою помощь, или же взываем о помощи к тем, кто на эту роль никак не годится], а если и находим себе подходящего патрона, non studemus mutuis officiis favorem ejus alere, то не стараемся стать ему необходимым и угождать, как следовало бы. Idem mihi accidit adolescenti [Именно это случилось со мной, когда я был молод], говорит Эразм, признавая свою вину, et gravissime peccavi, и совершил непростительную ошибку; то же самое могу сказать о себе и я [2054] , потому что исам в этом отношении не без греха, как, без сомнения, и многие другие. Ведь мы не respondere magnatum favoribus, qui ceperunt nos amplecti [откликаемся на благосклонность сильных мира сего, берущих нас под свою опеку], не используем это с подобающей готовностью: леность, любовь к свободе (Immodicus amor libertatis effecit ut diu cum perfidis amicis, как признавался он, et pertinaci paupertate colluctarer [из– за чрезмерной любви к свободе мне долгое время пришлось отбиваться от ложных друзей и нищеты); застенчивость, меланхолия, робость делают многих из нас чересчур нерасторопными и вялодушными. Вот и получается, что некоторые из нас ударяются в одну крайность, а большинство — в другую, вследствие чего мы по большей части чрезмерно развязны, чересчур назойливы, чересчур честолюбивы и чересчур бесстыдны; мы то и дело жалуемся на deesse Maecenates, отсутствие Меценатов и недостаточную поддержку, тогда как истинная причина кроется в отсутствии у нас достоинства, в нашей ущербности. Разве обратил бы Меценат внимание на Горация или Вергилия еще до того, как они себя сначала проявили? и разве у Бавия или Мевия {1617} были какие– либо покровители? Egregium specimen dent, говорит Эразм: пусть они сперва докажут, что заслуживают того, что и ученостью, и поведением они достойны притязать на это, прежде чем решиться напомнить о себе или бесстыдно вторгнуться и навязывать свое общество знатным людям, как поступают сейчас слишком многие; они обычно втираются с помощью такой бесстыдной лести, раболепной пронырливости, таких преувеличенных восхвалений, что стыдно это наблюдать и слушать. Immodicae laudes conciliant invidiam, potius quam laudem [Ведь чрезмерные восхваления приносят скорее зависть, а не славу], а пустые комплименты лишь порочат истину, так что в итоге мы становимся non melius de laudato, pejus de laudante, скверного мнения об обоих — восхваляющем и восхваляемом. Вот вчем наша вина, но главная причина все же состоит в грубости и пороках покровителей. Как был любим в старину, как почитаем Дионисием Платон! {1618} Как дорог Александру Аристотель {1619} , Филиппу — Демарат {1620} , Крезу — Солон {1621} , Августу — Анаксарх и Требаций {1622} , Веспасиану — Кассий {1623} , Траяну — Плутарх {1624} , Нерону — Сенека {1625} , Гиерону — Симонид {1626} , каких почестей они удостаивались!

2044

Lucan. lib. 8. [Лукан <Фарсалия>, кн. VIII <на самом деле — X, 185–186, пер. Л.Е. Остроумова; Бертон цитирует поэму римского поэта Лукана (39–65) «Фарсалия» о гражданской войне в Риме, и прежде всего между Цезарем и Помпеем>.]

1596

…Антонин. — Имеется в виду Антонин, прозванный Пием, — римский император (138–161), который для другого римского императора Антонина, известного под именем Марка Аврелия, был примером человека и правителя (Марк Аврелий. К самому себе, VI, 30); при нем в Римской империи установилось относительное спокойствие.

1597

Адриан Публий Эний — римский император (117–138), реформатор системы управления; поощрял искусство, литературу и философию, украсил Афины и Рим прекрасными зданиями и храмами.

1598

Нерон — воспитанник философа и писателя Сенеки Младшего, любил поэзию и искусство и сам выступал как актр, певец и музыкант; однако невероятная жестокость и порочность Нерона, приговорившего к смертной казни в числе многих прочих и своего учителя Сенеку и умертвившего родную мать, убийства и оргии, под знаком которых прошла большая часть его правления, сводят на нет все его достоинства, так что похвалы Бертона вряд ли можно счесть уместными.

1599

Север, Александр — римский император (222–235), пользовавшийся репутацией человека одаренного, умного и благородного; впрочем, не исключено, что такой репутацией он обязан историку Элию Лампридию (IV век), написавшему его биографию наряду с биографиями некоторых других императоров этой эпохи; вместе с биографиями, принадлежащими перу еще пятерых авторов (Элий Спарциан, Вулкаций Галликан, Юлий Капитолин, Требеллий Поллион, Флавий Вописк), они входят в сочинение «Scriptores Historiae Augustae» («Писатели истории императоров»).

2045

Spartian. Solliciti de rebus nimis. [Спарциан. Добивающиеся безмерного. <Спарциан, Элий — один из шести авторов, которым приписывают «Историю августов», то есть тридцать четыре компилятивных биографии римских императоров и политических деятелей с 117 по 285 год (см. прим. 863). В биографии императора Адриана Спарциан писал, что тот проявлял большой интерес к поэзии и литературе, а также был весьма сведущ в арифметике, геометрии и живописи. — КБ.>]

1600

…император Михаил. — Вероятно, Михаил VII — византийский император (с 1067), которого считали слабым правителем по причине его приверженности научным занятиям; в итоге его вынудили в 1078 году отречься от престола.

1601

Исаакий I Комнин — был избран императором в 1057 году, пытался пресечь злоупотребления, укоренившиеся при его предшественниках, однако вынужден был по болезни отречься от престола в 1059 году, стал монахом и умер в 1061 году; ему принадлежат комментарии к «Илиаде».

1602

Альфонс X — король Леона и Кастилии (1221–1284); был чрезвычайно образованным человеком: писал стихи и был автором трудов по химии и философии; Альфонс собрал лучших астрономов своего времени для внесения поправок в астрономические таблицы Птолемея, поэтому его часто называли Альфонсом-астрономом.

1603

Птолемей, Клавдий — Птолемей I Сотер — бывший полководец Александра Македонского.

1604

Лизимах (361–281 до н. э.) — один из полководцев Александра Македонского, а затем фракийский царь, однако Бертон явно спутал его с однофамильцем — Лизимахом из Коса — врачом, автором комментариев к Гиппократу.

1605

…цари у Платона. — Бертон, вероятно, имеет в виду то обстоятельство, что Платон, говоря в своих сочинениях об идеальных правителях, всегда представляет их прежде всего философами и покровителями науки.

1606

…арабский принц Эвакс. — Плиний рассказывает, что Эвакс будто бы написал Нерону о целебных свойствах трав, однако Бертон мог почерпнуть в сочинении «Biblioteca vedica» и сведения о том, что Эвакс будто бы написал Тиберию о свойствах драгоценных камней. — КБ.

2046

Grammaticis olim et dialecticis jurisqu professoribus, qui specimen eruditionis dedissent, eadem dignitatis insignia decreverunt Imperatores, quibus ornabant heroas. — Erasm. ep. Jo. Fabio epis. Vien. [В прежние времена императоры приказывали награждать грамматиков, логиков и профессоров права, явивших свидетельства своей учености теми же почестями, что и героев. — Эразм. Послание Иоганну Фабрию, епископу Венскому <1478–1541>.].

1607

…Энний у Сципиона Африканского. — Поэт Энний был близок с родовитым семейством Сципионов, сначала со Сципионом Старшим, а затем и со Сципионом Младшим — полководцем, одержавшим ряд побед во 2-й Пунической войне Рима с Карфагеном; трудно сказать, кого из них двоих имеет в виду Бертон, но, скорее всего, Сципиона Млалшего (Корнелия Сципиона Эмилиана), вокруг которого группировался кружок писателей, куда входили историк Полибий и комедиограф Теренций; однако еще более близок был Энний с консулом Марком Фульвием, который даже взял Энния с собой в поход, дабы тот воспел его подвиги.

1608

…Вергилий — у Августа. — Август внимательно следил за творчеством Вергилия, и идея создания римского эпоса наподобие гомеровского, который прославил бы правление Октавиана, исходила непосредственно от него самого; когда же стало известно, что Вергилий, умирая, завещал сжечь «Энеиду», считая ее незавершенной и не до конца отделанной, Август воспротивился исполнению воли покойного, и поэма была сохранена и опубликована.

1609

…Гораций — у Мецената. — Гораций не только был вхож в дом Мецената и получил в дар от него небольшое поместье в Сабинских горах, которое должно было освободить его от материальных забот, — всесильного патриция и поэта, видимо, действительно связывали дружеские отношения. Меценат, судя по всему, понимал, что каждое упоминание в стихах Горация обеспечит ему бессмертие, а Гораций обещал не пережить своего друга и действительно ушел из жизни вскоре после кончины своего покровителя.

1610

…Анакреонт — Поликрату. — Поликрат был не только жестоким деспотом, при котором остров Самос превратился на время в могущественное государство, но также и покровителем наук и искусств, и Самос одновременно стал одним из центров умственной жизни Греции; при дворе Поликрата жили поэты Ивик и Анакреонт, приглашенный, как сообщает Страбон (14, I, 16), еще отцом Поликрата обучать сына музыке и поэзии; Анакреонт вообще предпочитал жить при дворах греческих монархов (как, например, при дворе Гиппарха в Афинах, куда Анакреонт переехал после гибели Поликрата).

1611

…Филоксен — Дионисию. — Филоксен из Киферы (435–380) — греческий поэт, который еще ребенком попал в рабство к спартанцам, а впоследствии из-за критики тирана Дионисия I Сиракузского был сослан им в каменоломни, так что утверждение Бертона, будто Филоксен был любезен Дионисию, является, мягко говоря, некоторым преувеличением.

1612

…Александр послал философу Ксенократу 50 талантов. — См.: Плутарх. Александр, 8, 4.

1613

…Филострат повествует об Адриане. — Имеется в виду Адриан (Адрианос) из Тира — софист, которого римский император Марк Аврелий назначил профессором риторики в Афинах и не раз щедро его одарял. Филострату II Флавию — автору «Жизнеописания Аполлония Тианского» — принадлежит также среди прочих сочинений еще и «Жизнеописания софистов», где Бертон и мог почерпнуть эти сведения.

1614

…accumbentes. — Вергилий. Энеида, I, 79; «Ты мне право даешь возлежать на пиру у всевышних» (пер. С. Ошерова).

1615

…Архелай… подарил ему этот кубок в награду за труды. — Как повествует Плутарх в сочинении «De vitioso pudore» («О ложном почтении»), македонский царь Архелай (413–399 до н. э.), вступивший на престол, убив законного наследника, действительно много времени уделял строительству городов и распространению в Македонии греческой образованности; при его дворе жило немало художников и поэтов, в том числе греческий трагик Агафон, художник Зевксис и Еврипид, которого Архелай особенно почитал. Как-то во время обеда один из пирующих попросил у Архелая в дар золотой кубок, однако царь распорядился отослать его Еврипиду со словами: «Вы как раз тот человек, который просит, но не получит, а он получит, потому что не просит» (7). — КБ.

1616

…сказал в своем «Протагоре» Платон. — «Протагор» — философский диалог Платона, в котором Сократ беседует с известным софистом Протагором; основная тема беседы — можно ли научить человека добродетели, однако приведенной Бертоном мысли в этом диалоге нет.

2047

Probus vir et philosophus magis praestat inter alios homines, quam rex inclitus inter plebeios.

2048

Heinsius, praefat. Poematum. [Гейнзий. Предисловие к поэмам.]

2049

Servile nomen scholaris jam. [Попрошайки — так люди низшего сословия называют теперь ученых.]

2050

Seneca. [Сенека. <У Сенеки это высказывание обнаружить не удалось.>]

2051

Haud facile emergunt etc. [Нелегко подняться тем, чьи способности скованы нуждой. <Ювенал. Сатиры, III, 164–165; в русском переводе Д. Недовича и Ф. Петровского: «Тот, кому доблесть мрачат дела стесненные, трудно / Подняться наверх».>]

2052

Media quod noctis ab hora sedisti qua nemo faber, qua nemo sedebat, qui docet obliquo lanam deducero ferro. Rara tamen merces. — Juv. Sat. 7. […и вот сидишь до полуночи, когда не сидит ни ремесленник, ни любой из тех, кто умеет прясть. …Однако награда редка. — Ювенал. Сатиры, VII <222–223, 228>.]

2053

Chil. 4, cent. I, adag. I. [<Эразм. Adagia.> Chil. IV, цент. 1, пословица 1. <Эта и четыре последующих латинских цитат заимствованы Бертоном из сборника пословиц и речений, составленного Эразмом, и его комментариев к ним. — КБ.>]

2054

Веди я себя, как прочие, и старайся быть на виду, то мог бы, вероятно, стать таким же великим человеком, как многие, которые ничем не лучше меня.

1617

Бавий и Мевий — два бездарных римских поэта, современники Вергилия и Горация — первый потешался над ним в «Буколиках» (Эклога III, 90; «Бавия кто не отверг, пусть любит и Мевия песни»), а второй — в 10-м эподе, иронически посвященном «вонючке Мевию»; их имена стали уже в те времена ходячим обозначением посредственности.

1618

…как почитаем Дионисием Платон! — Трудно сказать, к какому из двух правителей Сицилии — Дионисию Старшему (ум. 367 до н. э.) или его сыну Дионисию Младшему (правил в 367–343 до н. э.) относятся эти лестные слова, однако оба они отличались чрезвычайной жестокостью, и попытки Платона, приезжавшего в Сицилию трижды, наставить их на путь истинный в соответствии с его представлениями об идеальном правителе едва не закончились гибелью философа, а посему этот пример Бертона никак нельзя счесть удачным.

1619

Как дорог Александру Аристотель. — Великий полководец поначалу восхищался философом, бывшим его наставником в юные годы, и говорил, что отцу он обязан жизнью, а философу тем, что живет достойно; однако, если верить свидетельству Плутарха (74, 77), позднее Александр стал относиться к Аристотелю подозрительно, и между ними наступило отчуждение.

1620

…Филиппу — Демарат. — Коринфянин Демарат, будучи другом как македонского царя Филиппа, так и его великого сына Александра, не побоялся сказать Филиппу правду относительно его поведения, а после смерти был по повелению Александра удостоен пышного погребения (Плутарх, 9, 37, 56).

1621

…Крезу — Солон. — История с посещением мудрым афинским законодателем Солоном лидийского царя Креза и мудрым ответом Солона на вопрос Креза, не является ли он самым счастливым человеком на свете, рассказанная Геродотом в его Истории (I, 30), — не более чем красивый вымысел, хотя бы уже потому, что Солон умер еще до рождения Креза.

1622

…Августу — Анаксарх и Требаций. — Анаксарх из Абдеры (ум. ок. 320 до н. э.) — философ-атомист и скептик; судя по времени, в котором он жил (IV век до н. э.), никак не мог быть современником или приближенным Октавиана Августа, однако он сопровождал Александра Македонского в походах (Плутарх. Александр, 8, 28); Требаций — юрист, которого Цицерон рекомендовал Августу; позже увлекся учением Эпикура, что удивило и огорчило Цицерона, полагавшего, что это учение не позволит Требацию продолжать занятия юриспруденцией; стал затем приближенным Августа и обратился к Горацию с предложением восхвалить своего повелителя, о чем Гораций написал в своей Первой сатире: «…если писать ты охотник, / Лучше отважься ты подвиги Цезаря славить стихами. / Верно ты будешь за труд награжден» (кн. II, 11–13, пер. М. Дмитриева).

1623

…Веспасиану — Кассий. — Гай Кассий Лонгин был также юристом; отправлен в 65 году Нероном в изгнание — «слепой правовед» был наказан за то, что среди портретов своих предков сохранил образ Гая Кассия, убийцы Цезаря (Светоний. Нерон, 37), — был затем возвращен Веспасианом.

1624

…Траяну — Плутарх. — Траян (98–117) — римский император, действительно благоволил Плутарху, как, впрочем, и император Адриан; существовало даже мнение, будто Плутарх был воспитателем Адриана; античные историки сообщают, что Траян будто бы требовал от римских правителей греческой провинции Ахайя, где жил Плутарх, чтобы они руководствовались его указаниями.

1625

…Нерону — Сенека. — Пример едва ли здесь уместный: в юности Нерон почитал своего наставника и в первые годы своего правления пользовался его советами, но затем Сенека впал в немилость и жестоко поплатился за все, в чем был и не был виновен, — Нерон велел ему покончить с собой.

1626

…Гиерону — Симонид. — Симонид посетил правителя Сиракуз Гиерона I в 476 году до н. э., о чем сообщает Ксенофонт в жизнеописании Гиерона. — КБ.

Sed haec prius fuere, nunc recondita Senent quiete [Но все это в прошлом, а ныне Минуло и забыто] [2055] ,

эти дни уже миновали;

Et spes et ratio studiorum in Caesare tantum [2056] [Только в Цезаре — смысл и надежда словесной науки],

как сказано у древнего поэта и как мы можем теперь с полным основанием повторить: он — наш амулет {1627} , наше солнце [2057] , наше единственное утешение и прибежище, наш Птолемей, всеобщий наш Меценат, Jacobus munificus, Jacobus pacificus, mysta Musarum, Rex Platonicus [Иаков тороватый, Иаков миролюбивый, жрец Муз, повелитель в духе Платона], Grande decus, columenque nostrum [Наша величайшая гордость и опора], который сам славится своей ученостью и то же время ее единственный покровитель, столп и защита; впрочем, его достоинства так хорошо известны, что, как писал Патеркул о Катоне {1628} : Jam ipsum laudare nefas sit [Похвалы ему были бы нечестием], и, как писал Плиний в своем обращении к Траяну [2058] : Seria te carmina, honorque aeternus annalium, non haec brevis et pudenda praedicatio colet [Ваша слава будет сохранена в величественном эпосе и бессмертных историях, а не в кратковечных и недостойных восхвалениях]. Но отныне он покинул нас, наше солнце закатилось, и все же на смену ему не спустилась ночь. Его место заступил у нас другой такой же {1629} , aureus alter/ Avulsus, simili frondescit virga metallo [2059] […Вместо сорванной <ветви> вмиг вырастает другая, / Золотом тем же на ней горят звенящие листья], и да будет новое царствование долгим и процветающим.

2055

Catullus. [Катулл. <Бертон цитирует здесь стихи римского поэта Катулла, которые значатся в сборнике его стихов под номером IV и начинаются в русском переводе А. Пиотровского словами: «Корабль, который здесь вы, гости, видите» (25–26).>]

2056

Juven. [Ювенал. <Сатиры, VII, 1, пер. М. Дмитриева.>]

1627

…он — наш амулет. — Имеется в виду Иаков I Стюарт — английский король (1603–1625); человек слабый и бесхарактерный, непоследовательный и нерешительный в политике, как внутренней, так и внешней, подверженный влияниям своих корыстных фаворитов, он весьма содействовал назреванию общественного кризиса в Англии, приведшего затем к революции, поэтому похвалы Бертона крайне преувеличены и необоснованны. Однако, как отмечают комментаторы оксфордского издания, такого рода восхваления были в то время общепринятыми, а если сравнить эту лестную характеристику с куда более сдержанной оценкой его преемника Карла I и единственного чисто фактического упоминания о Елизавете во Второй части, то можно сказать, что Бертон, видимо, искренне отличал Иакова I от этих правителей Англии и этот панегирик отнюдь не только формальное славословие. Иаков притязал также, но без всякого на то основания и успеха на звание поэта. Эта характекристика, как и следующая за ней, была вставлена Бертоном во вторую редакцию книги.

2057

Nemo est quem non Phoebus hic noster, solo intuitu lubentiorem reddat.

1628

…писал Патеркул о Катоне

. — В конце второго тома своей «Истории Рима» Патеркул дает краткий очерк истории греческой и римской литературы.

2058

Panegyr. [Панегирик. <Хвалебное письмо Плиния Младшего императору Траяну (Письма, 54).>]

1629

…другой такой же. — Имеется в виду Карл I Стюарт — английский король (1625–1640); двоедушный и лицемерный в политике, он своими лживыми посулами и интригами оттолкнул от себя всех возможных союзников и постоянным противостоянием парламенту вверг страну в пучину гражданской войны и революции, что стоило ему головы (казнен в 1649); вместе с тем он был человеком весьма образованным, проявлявшим интерес к литературе и искусству.

2059

Virgil. [Вергилий. <Энеида, IV, 143–144; однако Бертон переставляет слова из строки в строку и дает их в другом порядке; в оригинале: «…Primo avulso non deficit alter / Aureus; et semili frondescit virga metallo».>]

Однако мне не следует быть злонравным и допускать утверждения, противные моим взглядам: я не могу отрицать, что среди нашего дворянства там и сям обнаруживается поросль прекрасно образованных людей, подобных Фуггерам {1630} в Германии, Дю Барту {1631} , Дю Плесси {1632} , Садаэлю {1633} — во Франции, Пико делла Мирандоле, Скотту {1634} , Бароччи {1635} — в Италии:

1630

Фуггеры — семейство немецких банкиров, несколько поколений которого (с конца XIV до конца XVI века) субсидировали европейских государей, пользуясь взамен правом добычи серебра и пр. в Тироле, Испании и др.; покровительствовали ученым гуманистам, собирали произведения искусства; их дом в Аугсбурге, украшенный фресками и наполненный коллекциями картин, статуй и книг, был своеобразным музеем; благодаря содействию одного из Фуггеров — Ульриха — художник Альбрехт Дюрер совершил поездку в Италию.

1631

Дю Барт Гийом де Саллюст (1544–1590) — французский аристократ, гугенот, был близок к королю Генриху Наварскому, будущему Генриху IV, не раз поручавшему ему дипломатические миссии; был еще и поэтом; главное его произведение — «Semaine» («Неделя», 1578) — посвящено религиозной теме — семи дням творения.

1632

Дю Плесси — Морней, Филипп де (1549–1623) — французский политический деятель, кальвинист; Генрих IV сделал его правителем Сомюра, где дю Плесси основал протестантскую академию.

1633

Садаэль (настоящее имя — Рош Шандье, Антуан де ла, 1530–1629) — французский протестант, теолог и полемист.

1634

Скотт — возможно, Скотт, Андре (1552–1629) — ученый из Фландрии или его младший брат Франсуа, принадлежавшие к старинному фламандскому роду и пользовавшиеся репутацией видных гуманистов; скорее всего, речь идет о Франсуа, ибо Бертон трижды упоминает его во Второй части своей книги. — КБ.

1635

Барочи (Баррочи, «венецианец», 1537–1604) — математик, автор сочинения «Cosmographia» (Венеция, 1585).

Apparent rari nantes in gurgite vasto {1636} [Изредка видны пловцы средь широкой пучины ревущей].

Однако их очень немного, особенно в сравнении с большинством (опять– таки за исключением тех немногих, что решительно ко всему безразличны), у коих на уме лишь соколы да борзые и кто тратит большую часть времени на удовлетворение своего безмерного сластолюбия, азартные игры и пьянство. А если они и примутся иногда за какую– нибудь книгу, si quid est interim otii a venatu, poculis, alea, scortis [если улучат минуту, свободную от охоты, пьянства, азартных игр и женщин], то, скорее всего, предпочтут «Английскую хронику» сэра Гуона Бордосского {1637} , «Амадиса Гальского» {1638} и прочее или же сборник пьес, какой– нибудь новый памфлет, да и то лишь в такое время года, когда они не могут выехать из дома, чтобы хоть как– то убить время; ведь единственное, о чем они способны рассуждать, — это собаки, соколы и лошади, да разве еще осведомиться, какие новости? [2060] Если кто– то из них путешествовал по Италии или хотя бы побывал при дворе императора, провел зиму в Орлеане и может изъясняться со своей любовницей на ломаном французском, опрятен и одет по моде, напевает несколько избранных заморских мелодий, рассуждает о лордах и леди, городах и дворцах — тогда он само совершенство и заслуживает всеобщего восхищения; в противном случае он ничем не отличается от прочих [2061] , и тогда между господином и слугой нет решительно никакого различия, кроме только знатного титула; зажмурь глаза и решай, кто из двух предпочтительней, тот, кто сидит (если не обращать внимания на одежду), или тот, что стоит за ним с подносом; и тем не менее именно эти люди должны быть нашими покровителями, а иногда еще и нашими правителями, государственными мужами, судьями, знатью, благородными и мудрыми по праву наследования.

1636

…gurgito vasto. — Вергилий. Энеида, I, 118, пер. С. Ошерова.

1637

Гуон Бордосский — герой французской эпической поэмы из цикла о подвигах Карла Великого и его знатных рыцарях (chanson de jest); король поручает Гуону отправиться в Вавилон на войну с турками, в связи с чем в этой поэме впервые описываются чудеса Востока и повляется повелитель сказочных существ — Оберон.

1638

«Амадис Гальский» (правильнее — Уэльский) — испанский рыцарский роман (вероятно, XIV век), переработанный, дописанный и опубликованный де Монтальво в 1508 году.

2060

Rarus enim ferme sensus communis in illa Fortuna. — Juv. Sat. 8. [Верно, что здравый смысл у Судьбы бывает не часто. — Ювенал. Сатиры, VIII <73, пер. М. Дмитриева>.]

2061

Quis enim generosum dixerit hunc qui Indignus genere, et praeclar nomine tantum Insignis. — Juv. Sat. 8. [Разве можно назвать родовитым того, кто не стоит / Рода и только несет с собой знаменитое имя. Там же. — Ювенал. Сатиры, VIII <30–31>.]

Но (вновь повторяю) не поймите меня превратно, Vos, o patritius [О вы, патриции <с голубой кровью> {1639} ], все вы — поистине достойные сенаторы и джентльмены, я с почтением отношусь к вашим именам и особам и со всем смирением представляю себя на ваш суд и готов к вашим услугам. Среди вас, признаю это со всей искренностью, много достойных покровителей и истинных ценителей моих познаний, помимо многих сотен тех, кого я никогда не видел и о коих не слыхал, являющихся опорой нашего государства, чье достоинство, щедрость, образованность, рвение, ревностность в делах веры и уважение ко всем ученым людям должны быть священными для всех потомков [2062] , однако опять– таки среди людей вашего ранга встречаешься с таким распущенным, продажным, алчным, невежественным сбродом, который ничем не лучше неотесанного тупого мужлана, merum pecus (testor Deum, non mihi videri dignos ingenui hominis appellatione) [сущих скотов (Господь тому свидетель, что они недостойны называться действительно свободными людьми)], диких фракийцев, et quis ille Thrax qui hoc neget? [и кто из фракийцев стал бы это отрицать?] отвратительных, богохульствующих, пагубных компаний, безбожных, бесстыжих и тупых — я не знаю, какие еще эпитеты употребить по отношению к ним; врагов образованности, разрушителей церкви и пагубы для государства; и вот такие люди являются патронами церковных приходов в силу наследования, а посему им принадлежит право свободно распоряжаться церковными приходами на благо церкви; однако (на деле они оказываются суровыми надсмотрщиками), не упуская ни малейшей возможности утащить к себе свою солому, они заставляют при этом изготовлять потребное им количество кирпичей {1640} ; они пекутся обычно только о собственных интересах; выгода — вот побудитель всех их поступков, и в итоге самым одаренным человеком они сочтут того, кто даст им больше других; одним словом, как говорится в пословице: не заплатишь — не помолишься [2063] {1641} . Nisi preces auro fulcias amplius irritas [Если вы не подкрепляете свои домогательства деньгами, то лишь раздражаете патронов] ut Cerberus offa, помимо этого необходимо еще подкупать и угощать их свиту и состоящих при них должностных лиц, ублажая их мздой, подобно Церберу {1642} , взимавшему ее со всех отправлявшихся в ад. Существовала старинная пословица: Omnia Romae venalia [В Риме все продается {1643} ], это папистское отребье, которое никогда не будет искоренено, тут уж нет никакой надежды и без денег ничего полезного добиться невозможно. Клерк может предложить свои услуги, готов подтвердить достоинства просителя, одобрить его ученость, честность, религиозность, усердие, не поскупится на похвалы [2064] , однако probitas laudatur et alget [2065] [восхваляется честность, но зябнет]. Если окажется, что это человек из ряда вон выходящих дарований, они сбегутся издалека, чтобы послушать его, подобно тому как у Апулея {1644} все сбежались, чтобы увидеть Психею: Multi mortales confluebant ad videndum soeculi decus, speculum gloriosum; laudatur ab omnibus, spectatur ob omnibus, nec quisquam non rex, non regius, cupidus ejus nuptiarum, petitor accedit; mirantur quidem divinam formam omnes, sed ut similacrum fabre politum mirantur: Множество смертных пришло, чтобы увидеть Психею, славу своего века, они восторгались ею, расхваливали ее, вожделели ее за ее божественную красоту и глазели на нее, но только лишь как на картину, никто и в мыслях не имел жениться на ней, а все потому, что quod indodata [она была бесприданница]; у прекрасной Психеи не было денег; вот так же поступают и с ученостью [2066] :

1639

…с голубой кровью. — Персий. Сатиры, I, 61; Бертон цитирует лишь начало строки.

2062

Я сам нередко встречал таких людей и общался с различными достойными джентльменами в провинции, которые нисколько не уступают, а напротив того, превосходят многих наших университетских ученых своей образованностью в самых разных областях знаний.

1640

…количество кирпичей. — Бертон использует здесь английскую пословицу make bricks without straw (буквально — «делать кирпичи без соломы», то есть заниматься невыполнимым делом).

2063

Ipse licet Musis venias comitatus Homere. Nil tamen attuleris, ibis, Homere, foras. [Если с пустыми руками придешь ты, питомец Камен, / Будь ты хоть сам Гомер — выставлен будешь, Гомер. <Овидий. Наука любви, II, 279–280, пер. М. Гаспарова.>]

1641

...не помолишься. — Бертон воспроизводит поговорку no penny, no paternoster (буквально — «нет пенни, нет и “Отче наш”»; пока не заплатишь священнику, не рассчитывай на богослужение).

1642

…подобно Церберу. — Цербер — в греческой мифологии трехголовый пес, чудовище, охраняющее вход в царство мертвых.

1643

В Риме все продается. — Саллюстий пишет, что, покидая Рим, Югурта обернулся и промолвил: «Продажный город, обреченный на скорую гибель, — если только не найдет себе покупателя» (Югуртинская война, 35, 10).

2064

Et legat historias, authores noverit omnes Tanquam ungues digitosque suos, — Juv. Sat. 7. [И пусть он историю знает и авторов всех, как свои пять пальцев. — Ювенал. Сатиры, VII <231–232>.]

2065

Juvenal. [Ювенал. <Сатиры, I, 74, пер. Д. Недовича и Ф. Петровского.>]

1644

…у Апулея все сбежались, чтобы увидеть Психею. — Имеется в виду вставная новелла или, скорее, сказка об Амуре и Психее в романе Апулея «Золотой осел» (IV—VI); красота Психеи привлекала толпы любопытных (IV, 28–29).

2066

Tu vero licet Orpheus sis, saxa sono testudinis emolliens, nisi plumbea eorum corda, auri vel argenti malleo emollias, etc. — Salisburiensis. Polycrat. lib. 5, cap. 10. [Быть может, ты и Орфей, звуками лиры смягчающий камни, но если ты размягчишь их сделанные из свинца сердца, то… — Сарисбюриенсис. Поликрат, кн. V, гл. 10.]

Didicit jam dives avarus Tantum admirari, tantum laudare disertos, Ut pueri Junonis avem [2067] , Больше надежды нам нет, — скупой богатей научился Авторов только хвалить, поэтам только дивиться, Как на павлина дивится юнец.

Они не поскупятся на самые лестные слова, ему скажут, что он «самый подходящий кандидат» и «какая жалость, что у нас нет подобающего вам места» [2068] , выразят всевозможные благие пожелания, но при этом останутся непреклонны и бесчувственны и не окажут такому претенденту предпочтения, даже если это в их власти, а все потому, что он indotatus, что у него нет денег, или если ему все же предоставят возможность исполнять какие– то обязанности, то как бы он ни подходил для этой должности, какие бы ни выдвигал доводы в свою пользу, ссылался на то, что это место особенно его привлекает, что он притязает на него в силу родства с предшественником или что он лучше всего к этой должности подготовлен, ему все равно придется отслужить семь лет, как Иакову, добивавшемуся руки Рахили, прежде чем он это место получит. Ну а если его все же примут на это место с самого начала, то ему все равно предстоит протиснуться через врата симонии, уплатив приличную сумму, да еще внеся залог в качестве подтверждения, что он принимает все условия сделки, в противном случае с ним не станут иметь дело и не допустят, чтобы он это место занял [2069] {1645} . Но если какой– нибудь недоучка, самый что ни на есть последний из пасторов согласится занять это место за половину или треть жалованья или на любых предложенных ему условиях, вот такого ожидает весьма благоприятный прием; если он будет удобен и станет проповедовать то, что ему укажут, его предпочтут миллиону других, ибо наилучшее — это всегда самое дешевое, и тогда, как сказал Св. Иероним Кромату: patella dignum operculum [крышка подстать кастрюле], то есть каков патрон, таков и его клерк; приход достается таким образом достойному кандидату, и все стороны довольны. То, на что жаловался в свое время Хризостом, происходит и поныне: Qui opulentiores sunt in ordinem parasitorum cogunt eos, et ipsos tanquam canes ad mensas suas enutriunt, corumque impudentes ventres iniquarum coenarum reliquiis differtiunt, iisdem pro arbitrio abutentes [2070] , состоятельные люди прикармливают за своим столом подобных священников и льстивых дармоедов, напоминающих большую собачью свору, и, насыщая их голодные желудки объедками с барского стола, оскорбляют их себе на потеху и принуждают проповедовать то, что им велят. «Подобно тому как дети поступают с птицей или бабочкой, держа их на веревочке или на нитке, которую они по своей прихоти то укорачивают, то отпускают, так и эти ведут себя со своими священниками– прихлебателями, предписывают им, как себя вести, приказывают, что следует думать, и вертят ими так и этак по своему усмотрению» [2071] . Если патрон — человек педантичный, таковым надлежит быть и его капеллану, если же он папист, таковым должен быть и его секретарь, иначе его прогонят. Такие секретари должны оказывать патрону всякого рода услуги, развлекать его, а он им предоставляет за это церковные приходы, тогда как мы тем временем со своим университетским образованием, подобно тем телятам, пасущимся без присмотра на лугу, у которых лишь кожа да кости, попусту растрачиваем свое время, вянем как не сорванный в саду цветок, так и не найдя себе применения; или, подобно свечам, светим лишь самим себе и, затмевая свет собратьев, остаемся здесь совершенно незамеченными, в то время как даже самая маленькая свеча, перенесенная в темную комнату или в какой– нибудь деревенский приход, где она могла бы светить отдельно, могла бы дарить прекрасный свет и выделяться над всем своим окружением. И вот в то время как мы возлежим здесь в ожидании, подобно находившемуся в болезни человеку, что лежал в купальне Вифезды [2072] {1646} , дожидаясь того благоприятного момента, когда ангел возмутит воду, другие между тем одним махом добиваются желаемого, оставляя нас ни с чем. Но это еще не все. Если после долгих ожиданий, больших расходов, странствий, настойчивых ходатайств, как нас самих, так и наших друзей, мы, наконец, получим маленький приход, наши бедствия начнутся заново: мы неожиданно столкнемся с живыми людьми, с жизнью и дьяволом и новыми напастями; мы сменим спокойную жизнь на океан забот — мы окажемся в развалившемся приходском доме, который, прежде чем он станет пригодным для жилья, неизбежно придется с немалыми для нас расходами восстанавливать; нам придется вчинить иск относительно ущерба, нанесенного церковной недвижимости, в противном же случае нам, возможно, самим предъявят такой иск, и не успеваем мы еще как следует обосноваться на новом месте, как нас вызывают по поводу недоимок нашего предшественника: необходимо безотлагательно выплатить первинки {1647} , десятину {1648} , возвратить полученное им вспомоществование, не забыть о добровольных пожертвованиях, пошлинах в пользу епископа и прочем, и, чего следует более всего опасаться, мы сталкиваемся неожиданно с нарушением права на владение, как это произошло с Кленардом Брабантским при получении им прихода и издержками за его Бегине: не успел он заступить на место, как тотчас против него было возбуждено судебное дело, cepimusque, говорит он [2073] , strenue litigare, et implacabili bello configere [как мы были тотчас же вовлечены в мучительнейшую судебную тяжбу и принуждены были бороться не на жизнь, а на смерть], в конце концов после тяжбы, длившейся десять лет, то есть столько же, сколько осада Трои, когда у него уже не осталось больше ни сил, ни денег, он вынужден был все бросить ради душевного спокойствия и уступить свое место сопернику {1649} . Мало этого, мы терпим к тому же измывательства и унижения со стороны всевластных чиновников, эти ненасытные гарпии взыскивают с нас непомерные пошлины; мы трепещем от страха при мысли о какой– нибудь допущенной нами провинности; мы попадаем в окружение упрямых, мятежных сектантов, сварливых пуритан, извращенных папистов, похотливого сброда не поддающихся исправлению эпикурейцев или же в среду любителей сутяжничества (и нам приходится бороться с этими дикими эфесскими тварями {1650} ), поскольку они не желают уплачивать причитающиеся с них сборы без всякого рода выражений недовольства, или же пока их не принудят к тому долгой тяжбой, ибо, как гласит старая аксиома Laici clericis oppido infesti [Миряне всегда ненавидят духовенство]; все, что им удается урвать у церкви, они считают благоприобретенным, и с помощью таких грубых варварских действий они доводят своего несчастного священника до такого состояния, что ему уже не только это место не в радость, но, пожалуй, что и сама жизнь; если в такое положение попадают спокойные, честные люди, то для них не остается иного выхода, как превратиться из обходительного, учтивого образованного человека в неотесанного, грубого, предающегося в одиночестве меланхолии, приучающегося забывать, все, что он знал, мужлана, или же, как это происходит с очень многими, они начинают варить солодовое пиво, разводить скот, становятся коробейниками и прочее (отлученные отныне от своих научных занятий, от всякого общения с Музами и принужденные жить в провинции, в деревне, подобно высланному из Рима на берега Понта Овидию) и осуждены проводить день за днем в обществе неучей и недоумков.

2067

Juven. Sat. 7. [Ювенал. Сатиры, VII <30–32>.]

2068

Euge! bene! [Браво! Прекрасно!] никакой нужды! — Dousa. Epod. lib. 2. Dos ipsa scientia, sibique congiarium est. [Дуза. Эподы, кн. II <I, 18, 73–74. — КБ>. Знание само по себе награда и щедрый дар.]

2069

Quatuor ad portras Ecclesias itur ad omnes; sanguinis aut Simonis, praesulis atque Dei. — Holcot. [Войти в церковь каждый может четырьмя вратами: по праву рождения или симонией, с помощью покровителя или самого Бога. — Холкот.]

1645

В маргинальной ссылке Бертон указывает, что эти слова принадлежат Холкоту. Холкот, Роберт (ум. 1349) — английский богослов-схоластик, комментатор Библии; некоторое время жил и работал в Оксфорде; вступил в орден доминиканцев и умер, будто бы ухаживая за больным чумой.

2070

Lib. contra Gentiles de Babila martyre.

2071

Praescribunt, imperant, in ordinem cogunt, ingenium nostrum prout ipsis videbitur, astringunt et relaxant, ut papilionem pueri aut bruchum filo demittunt, aut attrahunt, nos a libidine sua pendere aequum censentes. — Heinsius. [Гейнзий. <Постскриптум к «Elegiarum juvenilium reliquiae» («Остатки юношеских элегий»), напечатанным в его сборнике стихов «Poemata». — КБ.>]

2072

John V. [Ин. 5 <2>.]

1646

…подобно находившемуся в болезни человеку, что лежал в купальне Вифезды. — Бертон имеет в виду библейский сюжет: купальней Вифезды назывался пруд в Иерусалиме, считавшийся целебным и называвшийся «домом милосердия»; исцелиться мог только тот, кто первым входил в купальню после того, как ангел возмутил в ней воду; лежавший близ воды тридцать восемь лет немощный человек никак не мог это сделать, пока ему не помог Христос.

1647

Первинки — первый годовой доход от прихода, взимаемый в пользу казны.

1648

Десятина — десятая часть дохода, взимаемая в пользу церкви.

2073

Epist. lib. 2. [Послания, кн. II.] Jam suffectus in locum demortui, protinus exortus est adversarius, etc.; post multos labores, sumptus, etc.

1649

…уступить свое место сопернику. — Николай Кленард описал свои мытарства в письме, однако вскоре был от них избавлен сыном Колумба и библиофилом Фернандо Колоном, пригласившим его в Испанию, где он продолжил свои ученые занятия арабистикой в Севилье. — КБ

1650

…дикими эфесскими тварями. — См.: 1 Кор. 15, 32. — КБ.

Nos interim attinet (nec enim immunes ab hac noxa sumus) idem reatus manet, idem nobis, et si non multo gravius, crimen objici potest: nostra enim culpa sit, nostra incuria, nostra avaritia, quod tam frequentes, foedoeque fiant in Ecclesia nundinationes (templum est venale, deusque), tot sordes invehantur, tanta grassetur impietas, tanta nequitia, tam insanus miseriarum euripus, et turbarum oestuarium, nostro inquam, omnium (academicorum imprimis) vitio fit. Quod tot Respublica malis afficiatur, a nobis seminarium, ultro malum hoc accersimus, et Ruavis contumelia, quavis interim miseria digni, qui pro virili non occurrimus. Quid enim fieri posse speramus, quum tot indies sine delectu pauperes alumni, terrae filii, et cujuscunque ordinis homunciones, ad gradus certatim admittantur? qui si definitionem, distinctionemque unam aut alteram memoriter edidicerint, et pro more tot annos in dialectica posuerint, non refert quo profectu, quales demum sint, idiotae, nugatores, otiatores, aleatores, compotores, indigni, libidinis voluptatumque administri, Sponsi Penelopes, nebulones, Alcinoique, modo tot annos in academia insumperserint, et se pro togatis venditarint; lucri causa, et amicorum intercessu praesentantur: addo etiam et magnificis nonnunquam elogiis morum et scientiae; et jam valedicturi testimonialibus hisce litteris, amplissime conscriptis in corum gratiam honorantur, ab iis, qui fidei suae et existimationis jacturam proculdubio faciunt. Doctores enim et professores (quod ait ille) id unum curant, ut ex professionibus frequentibus, et tumultuariis potius quam legitimis, commoda sua promoveant, et ex dispendio publico suum faciant incrementum. Id solum in votis habent annui plerumque magistratus, ut ab incipientium numero pecunias emungant nec multum interest qui sint, literatores an literati, modo pingues, nitidi, ad aspectum speciosi, et quod verbo dicam, pecuniosi sint. Philosophastri licentiantur in artibus, artem qui non habent, eosque sapientes esse jubent, qui nulla praediti sunt sapientia, et nihil ad gradum praeterquam velle adferunt. Theologastri (solvant modo) satis superque docti, per omnes honorum gradus evehuntur et ascendunt. Atque hinc fit quod tam viles scurrae, tot passim idiotae, literarum crepusculo positi, larvoe pastorum, circumforanei, vagi, bardi, fungi, crassi, asini, merum pecus, in sacrosanctos theologiae aditus illotis pedibus irrumpant, praeter inverecundam fronten adferentes nihil, vulgares quasdam quisquilias, et scholarium quoedam nugamenta, indigna quoe vel recipiantur in triviis. Hoc illud indignum genus hominum et famelicum, indigum, vagum, ventris mancipium, ad stivam potius relegandum, ad haras aptius, quam ad aras, quod divinas hasce literas turpiter prostituit; hi sunt qui pulpita complent, in oedes nobilium irrepunt, et quum reliquis vitae destituantur subsidiis, ob corporis et animi egestatem, aliarum in Repub: Partium minime capaces sint; ad sacram hanc anchoram confugiunt, sacerdotium quovismodo captantes, non ex sinceritate, quod Paulus ait, sed cauponantes verbum Dei.

Ne quis interim viris bonis detractum quid putet, quos habet Ecclesia Anglicana quamplurimos, egregie doctos, illustres, intactae famae homines, et plures forsan quam quoevis Europae provincia; ne quis a florentissimis Academiis, quae viros undiquaque doctissimos, omni virtutum genere suspiciendos, abunde producunt. Et multo plures utraque habitura, multo splendidior futura, si non hae sordes splendidum lumen ejus obfuscarent, obstaret corruptio, et cauponantes quoedam Harpyae proletariique bonum hoc nobis non inviderent. Nemo enim tam caeca mente, qui non hoc ipsum videat: nemo tam stolido ingenio, qui non intelligat; tam pertinaci judicio, qui non agnoscat, ab his idiotis circumforaneis sacram pollui Theologiam, ac caelestes Musas quasi profanum quiddam prostitui. Viles animae et effrontes (sic enim Lutherus alicubi vocat) lucelli causa, ut muscae ad mulctra, ad nobilium et heroum mensas advolant, in spem sacerdotii, cujuslibet honoris oficii, in quamvis aulam, urbem se ingerunt, ad quodvis se ministerium componunt:

Ut nervis alienis mobile lignum Ducitur,

offam sequentes, psittacorum more, in praedae spem quidvis effutiunt: obsecundantes parasiti (Erasmus ait) quidvis docent, dicunt, scribunt, suadent, et contra conscientiam probant, non ut salutarem reddant gregem, sed ut magnificam sibi parent fortunam. Opiniones quasvis et decreta contra verbum Dei astruunt, ne non offendant patronum, sed ut retineant favorem procerum, et populi pluasum, sibique ipsis opes accumulent. Eo etenim plerumque animo ad Theologiam accedunt, non ut rem divinam; sed ut suam facient; non ad Ecclesiae bonum promovendum, sed expilandum; quaerentes, quod Paulus ait, non quae Jesu Christi, sed quae sua, non Domini thesaurum, sed ut sibi, suisque thesaurizent. Nec tantum iis, qui vilioris fortunae, et abjectae sortis sunt, hoc in usu est: sed et medios, summos, elatos, ne dicam Episcopos, hoc malum invasit. Dicite pontifices, in sacris quid facit aurum? Summos saepe viros transversos agit avaritia, et qui reliquis morum probitate praelucerent; hi facem praeferunt ad simoniam, et in corruptionis hunc scopulum impingentes, non tondent pecus, sed deglubunt, et quocunque se conferunt, expilant, exhauriunt, abradunt, magnum famae suoe, si non animae, naufragium facientes: ut non ab infimis ad summos, sed a summis ad infimos malum promanasse videatur, et illud verum sit quod ille olim lusit, Emerat ille prius, vendere jure potest. Simoniacus enim (quod cum Leone dicam) gratiam non accepit, si non accipit, non habet, et si non habet, nec gratus potest esse. Tantum enim absunt istorum nonnulli, qui ad clavum sedent a promovendo reliquos, ut penitus impediant, probe sibi conscii, quibus artibus illic pervenerint. Nam qui ob literas emersisse illos credat, desipit: qui vero ingenii, eruditionis, experientiae, probitatis, pietatis et Musarum id esse pretium putat (quod olim revera fuit, hodie promittitur) planissime insanit. Utcunque vel undecunque malum hoc originem ducat, non ultra quoeram, ex his primordiis coepit vitiorum colluvies, omnis calamitas, omne miseriarum agmen in Ecclesiam invehitur. Hinc tam frequens simonia, hinc ortoe querelae, fraudes, imposturae, ab hoc fonte se derivarunt omnes nequitiae. Ne quid obiter dicam de ambitione, adulatione plusquam aulica, ne tristi domicoenio laborent, de luxu, de foedo nonnunquam vitae exemplo, quo nonnullos offendunt, de compotatione Sybaritica, etc. Hinc ille squalor academicus, tristes hac tempestate Camenae, quum quivis homunculus artium ignarus, his artibus assurgat, hunc in modum promoveatur et ditescat, ambitiosis appellationibus insignis, et multis dignitatibus augustus, vulgi oculos perstringat, bene se habeat, et grandia gradiens majestatem quandam ac amplitudinem prae se ferens, miramque sollicitudinem, barba reverendos, toga nitidus, purpura coruscus, supellectilis splendore et famulorum numero maxime conspicuus. Quales statuae (quod ait ille) quae sacris in aedibus columnis imponuntur, velut oneri cedentes videntur, ac si insudarent, quum revera sensu sint carentes, et nihil saxeam adjuvent firmitatem: Atlantes videri volunt, quum sint statuae lapideae, umbratiles revera homunciones, fungi forsan et bardi, nihil a saxo differentes. Quum interim docti viti, et vitae sanctioris ornamentis praediti, qui aestum diei sustinent, his iniqua sorte serviant, minimo forsan salario contenti, puris nominibus nuncupati, humiles, obscuri, multoque digniores licet, egentes, inhonorati vitam privam privatam agant, tenuique sepulti sacerdotio, vel in collegiis suis in oeternum incarcerati, inglorie delitescant. Sed nolo diutius hanc movere sentinam. Hinc illae lacrimae, lugubris Musaruim habitus, hinc ipsa religio (quod cum Sesellio dicam) in ludibrium et contemptum adducitur, abjectum sacerdotium (atque haec ubi fiunt, ausim dicere, et putidum putidi dicterium de clero usurpare) putidum vulgus, inops, rude, sordidum, melancholicum, miserum, despicabile, contemnendum.