Анечка

***

Он провалился в яму, но при этом ощущал боль. И вот из этой ямы его вывело пятое чувство. Кто-то был рядом. Шиша мгновенно собрался. Все инстинкты обострились. Чужой запах, чужое тело, дыхание и стук чужого сердца.

Он резко ухватил руку и обязательно за палец. Потому что, сколько бы не весил противник, с вывернутым пальцем, он безопасен. Моментом почувствовал чужие руки у себя на шее, что перекрыли дыхание, и большой палец упёрся в сонную артерию.

Шиша открыл глаза.

Над ним нависал большой деревянный крест на шнурке, а поверх креста довольная морда Трэша.

– Прости, – хрипнул Шиша, – тюремная привычка.

– Я не сидел, удушу по-свойски, – и улыбнулся блистательно, как чеширский кот.

Рома первый отпустил его палец, тогда Никита тоже отпрянул.

Сесть получилось не с первого раза. Боль была невыносимой. Анька ему штаны застегнула, а вот трусы забыла надеть, походу волосы с лобка в молнии застряли.

Трэш размял руки. Был он до пояса гол. И было видно, что мужик тренированный.

– Как Катюха?

Почему-то Рома беспокоился именно за неё.

– Нормалёк. Киса у меня здоровая, и я бережный. А вот твоя Анечка на всю голову больная.

– Ну, да, – тяжело усмехнулся Рома и поплёлся ближе к туалету, на ходу натягивая свою мятую футболку. – А девки где?

– Гулять пошли, – ответил Трэш. – Придут, завтрак сварганят.

– Никто не сдох от такого прикола?! – крикнул Рома, высматривая в белоснежной ванной, хоть что-то чем можно было помочь его несчастному концу.

– Все живы вроде. Но лет тридцать здороваться не будут, – заржал Трэш. – Пиво с воблой, Шиша.

– Ништяк! – ответил Рома и, стиснув зубы, намазал кремом для рук свой член.

Страшно даже было дотрагиваться. А отливал с такой бешеной болью, что в глазах помутнело.

Вернулся на кухню с перекошенным от боли и горя лицом. Аккуратно сел напротив Трэша, который разливал по гранёным стаканам тёмное нефильтрованное пиво и делил воблу.

– Ну, рассказывай, бро, как житуха, – улыбался Трэш, видимо он меру знал и чувствовал себя на все сто.

– Магазин, дилерский центр. Вот Аньку встретил. Она, как честная женщина, после этой ночи должна за меня выйти замуж, – Шиша невольно простонал и поправил затёртый орган в джинсах. – Как дети?

– Да зашибись. Светка, тварь ещё подкинула мальца. Так что у меня теперь трое тёщиных, – Трэш окрысился.

– Жалеешь, что взял себе? – Рома недопонимал его.

Влюблённый в свою Катю, Трэш взял её с двумя мелкими сёстрами. Удочерил, видимо, и вырастил, как своих детей. И это Трэшу только восемнадцать исполнилось тогда. Можно судить о его моральных качествах. Никто бы его из ровесников не понял. И Шиша тоже не понимал. Но сейчас просто ум за разум заходил, насколько правильно поступил Трэш, насколько зрелым было его решение забрать Катьку с двумя маленькими сёстрами.

– А сама Светка где? – Рома глотнул потрясающего пива и взялся за воблу, потому что навалился на него жор. Но костлявая рыба была пересолённой и ненажористой.

– Умерла Катина мать. Ребёнок в детский дом попал, мы конечно забрали себе. Скоро свой появится. Надеюсь, парень.

– Точно парень, – улыбнулся Рома, – Катька твоя охрененно выглядит для тридцатника. А теперь слушай меня внимательно, Трэш, – Шиша вцепился зубами в кусок воблы и посмотрел на друга. Никитос напрягся, прищурил синие глазища. – Сергей Линёв хотел твою Катю себе в содержанки взять.

– В курсе, – сквозь зубы процедил Трэш. – Грохнули его вроде.

– Да, – кивнул Шиша. – И ты Катьку с сёстрами увёз. Не получив мелкую, Линёв забрал из больницы Свету. Катькину мать увёз на дачу сынок Сергея, Тимофей. В доме на выселках, был в подвале притон, для богатых извращенцев. С бабами делали всё, что хотели, даже убивали. Когда Сергея убили, Тимоху чуть не посадили за этот подвал. Из выживших была только девка несовершеннолетняя и ваша Света. Света полгода в больнице лежала, вышла инвалидкой. Не надо гнать на неё бочку, Трэш. Она после такого к дочерям не могла вернуться. Уехала на другой конец страны, жизнь начала новую. А всё, потому что Катю за Тимофея Линёва активно сватала. И, думаю, полностью осознала под что родную дочь чуть не подвела.

Трэш больше не пил пиво. Он замер, с какой-то глубокой печалью глядя на Рому. В этот момент он потерял свою любимую жену и вновь обрёл. Потому что страшно было ему представить, как бы дальше жил, если бы Катя попала в тот подвал.

Раздался звук открывающегося замка.

– Там, где я кручусь, полно таких людей, брат, – закончил Шиша. – Но я тебе слово дам, пока жив, Тимохе не гулять так больше. Посадят его, а с зоны он не выйдет.

– А кому вкусняшки к чаю?! – влетела на кухню довольная и румяная после прогулки Катюха.

Беззаботная, потому что позволила Трэшу в своё время любить себя. Она не знала, какой лотерейный билет вытащила. Да, он подростком был не подарок, и выдержать его не каждая смогла бы. Но и отдача для такой женщины потрясающая. То-то Катька, как девчонка выглядела, сразу видно – любимая и заласканная.

Трэш моментально её выловил и прижал к себе.

– Еда нормальная, ничего не подсыпано, – Катя растрепала богатую шевелюру своего мужа. – Папа, ну хватит! Кушать хотим!

– Иди ко мне, Киска, – Никита откинул пакеты в сторону и привлёк свою женщину к себе на колени. И Катя, уже видно по привычке, удобно устроилась под сенью его могучих объятий.

А Шиша ещё спросить хотел, изменял ли Трэш своей Катьке. А теперь и спрашивать ничего не надо было. Бывают такие пары. Жалко, что их мало. Но здесь и верность, и любовь, и полное взаимопонимание.

Зашипел чайник, Анечка ухаживала за гостями. Она смыла косметику, но осталась в своём праздничном платье, которое Шише уже нравилось.

Чай пили с бутербродами и выпечкой. Смеялись, рассказывали истории. И Шиша постарался быть с ними в компании, ни выбиваться, ни показывать, кем является на самом деле.

Он был счастлив. В этот момент по-настоящему счастлив, потому что сидел в кругу своей семьи. Это люди, которых он любил, это те, кому можно доверять в любых условиях. И даже Анечка со своими странностями его не пугала, а сильно привлекала.

У Никиты с Катей было заказано такси, они должны были вовремя приехать и не опоздать на самолёт. Они спешили, у них трое детей оставлены в другом краю. За тысячи километров от этого места. Там две взрослые дочери, и мать Трэша, которая очень сильно полюбила младшего ребёнка Светы.