Ангел Смерти

Всё, с сегодняшнего дня сплю с включённым светом, поскольку мне, после знакомства с этим ходячим, разлагающимся трупом алабая, будут сниться исключительно кошмары! Местами слезшая шкура с остатками некогда белого меха, отчётливые признаки трупного разложения, отсутствующий левый глаз, торчащие из порванной пасти клыки и сломанная задняя лапа… Правда, красавец, с лёгкостью занявший бы первое место на любом кастинге в фильм ужасов?..

– Ррррр... – поприветствовали меня, явно расценив как потенциальный ужин.

– П-привет, с-соб-бачка! – спасибо хоть икать от страха не начала. – Не над-до меня ес-сть, я не вкус-сная...

Господи, что я несу? Мне спасться надо, а я лясы точу с давно помершим четвероногим другом человека, который, между прочим, смертельно опасен!..

– Р-р-р-р-р-ррррав... – снова возвестили мне, обходя вокруг того места, где стоял «поздний ужин», и принюхиваясь, видимо, гуль чувствовал силу щита, поэтому пока лезть не спешил.

«Так, Васенька, без паники,» – во мне проснулся здравый смысл, – «нежить слабеет с восходом солнца, поэтому твоя основная задача, если не спастись бегством с погоста, то хотя бы дождаться небесного светила!»

Не успела я додумать здравую мысль, как щит ощутимо дрогнул, а алабай отлетел от меня на добрых десять метров, жалобно скуля и потирая передней лапой нос, от которого шёл едкий дым.

Ага, значит, ещё не всё так плохо: если нежить с первого удара не сломала мои барьеры, то до утра вполне реально дотянуть, главное не геройствовать!..

– Ауууууууу..! – ветер донёс до меня вой ещё одного животного, которое, судя по приближающемуся звуку, спешило сюда со всех лап.

– Только бы пронесло, только бы пронесло, только бы про... – словно молитву твердила себе под нос, пока на кладбищенской дорожке не показался ещё один силуэт собаки, на этот раз маститого добермана. – Гуль...

Мама, меня сейчас съедят... Может на памятник или на фонарный столб залезть – всё же, какое-никакое, но укрытие? Идея-то хорошая, но как осуществить сей фокус так, чтобы не приходилось выходить за пределы защитного круга?..

Пока я была занята паникёрскими мыслями, доберман приблизился к алабаю и скинул что-то со своей спины. Каким бы сильным не был мой страх, но любопытство явно перевешивало, поэтому, достав из внутреннего кармана небольшой фонарик, включила его и посветила в сторону личных «сторожей», которые пока не рисковали подходить ближе.

Яркий луч света выхватил из темноты сначала ноги, обутые в кеды, грязные джинсы, затем длинный чёрный хвост с мокрой белой кисточкой на конце, тёмный пиджак и растрёпанную шевелюру. Добычей добермана стал если не человек, то живое существо уж точно.

Парень слабо застонал, когда свет от фонарика задержался на его бледном, но довольно симпатичном лице, и распахнул глаза. Шартрезовые, словно драгоценные камни, они невольно притягивали взгляд.

– Помоги! – прошептал он, посмотрев мне прямо в глаза.

Фигня вопрос, родимый! Сейчас, только упокою нежить, потом закину тебя на горб и отволоку в ближайший госпиталь, а твой хвост спишу на массовые галюники врачей, перенюхавших химических препаратов!..

Видимо, гули тоже были категорически против того, что их добыча смотается ко мне под защиту заклинания, поэтому доберман стал передней лапой на спину парня, придавив того к мокрой земле. Оскалив зубы, пёс склонился над шеей добычи, недвусмысленно капая слюной на понравившуюся часть тела будущей еды.

– Нельзя! – непроизвольно сорвалось с губ, припомнив детские воспоминания, в которых фигурировал забавный далматинец Тоби.

Наверное, сегодня был всё-таки мой день или просто удача решила повернуться к ведьме искрящимся улыбкой лицом, а не... Кхм, спинным мозгом. Но факт остаётся фактом: доберман удивлённо глянул на меня, а затем прижал уши и послушно отошёл в сторону, тоже проделал и алабай, то ли подчинившись команде, то ли последовав примеру вожака – что-то мне подсказывало, что «заводилой» был именно чёрный пёс.

– Эй, ты меня слышишь? – Мне совесть не позволит бросить несчастного парня в беде. – Ползи ко мне... если можешь...

Застонав, хвостатик пополз в мою сторону, медленно перебирая локтями и волоча правую ногу за собой. Собаки в это время стояли смирно и на приличной дистанции, видимо, решая, слушаться незнакомку или же нет.

И вот, надо же было такому случиться, что именно в этот идиллический момент из сумрака вынырнула фигура, закутанная в длинный плащ и с ружьём наперевес. Приметив нашу великолепную четвёрку, мужчина (только у представителя сильного пола может быть такой габаритный разворот плеч) дал предупредительный выстрел в небо, как бы проверяя, есть ли среди нас живые и желательно не тронувшиеся умом от ужаса.

– Дяденька! – не, я что, молчать должна была? – Эге-ге-ей, дяденька, мы здесь! – для надёжности ещё и на месте запрыгала, размахивая фонариком на манер прожектора.

Выставив перед собой ружьё, дяденька стал медленно приближаться, предусмотрительно не выпуская из вида гулей и раненого парня – благо власти не скупились на освещение северного погоста. Лавируя между надгробиями и крестами, мужчина медленно, но верно сокращал разделяющую нас с ним дистанцию, увеличивая наши с хвостатиком шансы на выживание.

– Ну же, ползи быстрей, ещё чуть-чуть осталось! – как могла, подбадривала пострадавшего, медленно, слой за слоем, снимая щиты вокруг себя.

– Не... мо...гу... боль... – простонал несчастный и потерял сознание.

Собаки, почувствовав полную капитуляцию жертвы, радостно осклабились и двинули к распростёртому телу. Вот только они предусмотрительно разделились: маститый и явно выигрывавший в весе алабай направился к мужчине, а вот доберман вознамерился-таки довести дело до победного конца, то бишь загрызать несчастного паренька.

– Стреляйте, ну же!.. – истошно завопила, шестым чувством понимая, что ещё секунда промедления и парень не жилец. – Пшёл вон! – поняв, что мужик мне не помощник, звезданула армейским сапогом по морде обнаглевшей псины, рывком снимая щиты вокруг себя.

Гуль жалобно заскулил, но, судя по злому блеску красных глаз, расставаться со своими гастрономическими планами не собирался.

«Ой, ёптить... Что же мне на попе ровно не сидится-то? Находилась бы сейчас в защитном круге и не думала, каким макаром упокоить разбушевавшуюся нежить сонным зельем!» – Страх, липкой паутиной, постепенно начал овладевать разумом, подчиняя себе все остальные чувства. – «Ну да, а потом бы ежедневно в церковь бегала, грехи замаливать, и каждую ночь объясняла бы духу несчастного парня, заглянувшему в твой сон, почему не спасла его,» – гуманизм загнанной птицей начал биться где-то в пятках, но мне и этого хватило, чтобы резко активизироваться.