Ангелы уходят не прощаясь

Пока они разговаривали, не замечая вокруг ничего и никого, из подъезда старинного и обшарпанного двухэтажного дома вышел человек с кожаным портфелем. Он зябко поежился, поднял воротник — и вскоре растаял во мгле. Это был Владимир Олегович Орлов.

* * *

Попрощавшись с отцом Леонидом, Покровский направил стопы к тому же подъезду. В нос ударил запах кошачьей мочи и табачного дыма. Тускло горела лампочка, настолько тускло, что Арсений почти не разглядел лица женщины, спускавшейся по лестнице ему навстречу. На какое-то мгновение их взгляды встретились. На писателя глянули огромные карие глаза. «Красивые, но какие грустные» — промелькнуло в голове Покровского. Женщина несла в руках несколько больших пакетов. Он посторонился, чтобы пропустить ее, но спустившись по лестнице еще на две-три ступеньки, она обернулась:

— Вы в редакцию?

— Да.

— Там никого нет. Уже пять часов.

— В мои годы мы из редакции уходили затемно.

— В мои тоже, Арсений Васильевич.

— Мы знакомы?

— Нет, просто я здесь корректором работаю.

— Понятно. Что ж, будем считать, что вот так постепенно я познакомлюсь со всей редакцией «Энской зари». Вас зовут…

— Галина. Галина Аркадьевна.

— Очень приятно.

— Мне тоже. Простите, руки вам подать не могу.

— Это вы меня простите, — спохватился Арсений, — позвольте я вам помогу. Такая хрупкая, разве можно такие тяжести таскать?

— Так больше некому. Сегодня у нас наконец-то зарплату дали, пятница, сами понимаете…

— Не совсем, Галина Аркадьевна.

— В Энске это главный рыночный день. Вот я и затоварилась по полной.

— Послушайте, — Арсений сделал еще одну попытку взять у женщины свертки, — давайте ваше богатство, обещаю, все будет в целости-сохранности. Я провожу вас.

— Никогда и ничего не обещайте, Арсений Васильевич. Приятно, конечно, что заезжие писатели такие джентльмены, но боюсь, сейчас от яиц, купленных мною, останется месиво.

Они вышли на улицу.

— Не передумали?

— Нет.

— Тогда нам в ту сторону.

— Здорово! И мне тоже туда.

— Я знаю, Арсений Васильевич. Монастырь от моего дома совсем недалеко.

— Про монастырь тоже в газете писали?

— У нас же маленький город, да к тому же…

— Что?

— Вы недавно с Володей Орловым встречались…

— Ясно.

Они какое-то время шли молча.

— Тяжело? — нарушила молчание Галина. — Может, что-нибудь я понесу?

— Обижаете. Или заезжие писатели не мужчины?

— Не обижайтесь. Я сама заезжая. Жила в большом областном городе, много лет работала журналисткой. Стихи писала.

— Стихи?

— А что, не похоже? — женщина засмеялась, только очень горьким был тот смех.

Покровский смутился.

— Простите, я…

— Да все правильно. При слове поэтесса, кого обычно представляют? Ахматову, Цветаеву, Ахмадулину. Разве не так?

— Так, — согласился Арсений.

— А тут тащит тетка кучу сумок. Поэтесса… А между прочим, в голосе Галины послышались гордые нотки, — я член Союза писателей России, у меня сборники выходили…

— Галина Аркадьевна, я не хотел вас обидеть…

— Это вы меня простите. Завелась. Наверное, просто живет в душе обида.

— На кого?

— Не знаю. На жизнь, наверное, а может, на себя. В середине девяностых осталась без работы. А дочка на выданье. Вот я и продала свою двушку. Часть денег ушли на подарок Машке, дочери. Родители жениха тоже помогли, вот они себе однокомнатную квартиру справили. А на оставшиеся деньги купила себе дом в Энске. Правда, не совсем дом, а часть дома…

— Можно спросить? А почему в Энске?

— Здесь моя подруга живет, мы с ней еще с институтских времен дружим. Лариса Ивановна Мишина, не слыхали?

— Нет.

— Она у нас заместителем редактора работает, вот оказала мне протекцию.

— А почему только корректор?

— За бюджетные места у нас в Энске люди стараются держаться. Не велики деньги, зато верные. Если есть огород или дача, то выжить можно.

— А просто жить?

Они остановились.

Галина вновь посмотрела на него своими огромными и грустными карими глазами.

— Честно? За всех не отвечу, у меня это получается неважно… Устали?

— Честно? Есть немного. Очень мало в последнее время спал. Сейчас как завалюсь суток на двое…

— Тогда пойдемте короткой дорогой. Как здесь говорят, задами.

— Галина Аркадьевна, — когда они двинулись дальше, спросил спутницу Покровский, — так я не совсем понял: вы полдома купили?

— Хорошо бы. Четверть.

— Не понял…

— Моя собственность — четверть дома, причем, очень старого. Зато большого. Полдома занимают москвичи. Мои апартаменты — первый этаж во второй половине — две комнаты, кухня, кладовая…

— Удобства на улице?

— Разумеется.

— Газ?

— Слава Богу, баллоны привозят аккуратно. А вот отопление печное. Да все нормально. Другие живут, почему я не могу? Так, о чем мы? Ну, а надо мной живет одна семья. Молодые ребята, очень симпатичные, Ира и Миша. У них есть сын, Тихон. Может, сегодня познакомитесь. Это просто чудо. За ним надо просто ходить и записывать. Что ни фраза, то перл. После того, как первый раз в детский сад пошел, дома его спрашивает отец: «Как тебе воспитательница?» — «Не переживай, папа, — молодая, красивая», — отвечает.

— Неплохо!

— А вот и он, собственной персоной.

Зады, похоже, кончились, и они вышли к дому Галины Аркадьевны, но вышли не со стороны улицы, а со стороны реки. Они прошли сад. Залаяла собака.

— Не бойтесь, Арсений Васильевич. Это Дозор, лучший друг Тихона. Пес добрый, но свое дело знает.

— Тиша, — обратилась она к кудрявому светловолосому малышу, с любопытством глазевшего на Покровского, — успокой дружбана. Кстати, ты далеко на ночь глядя собрался?