Ангелы уходят не прощаясь

— Он же его после этого…

— Господи! Галина Аркадьевна, дорогая, вам всех жалко. Что же делать?

— Ничего.

Это сказала Наташа. Сказала тихо и в то же время очень весомо. Все посмотрели на нее.

— Ничего, — повторила она. — Это не ваше дело.

— Не мое? — переспросил девушку Покровский.

— Не ваше, и не Галины.

— А чье?

— Владимира Олеговича. Орлова.

— Послушай, Наташа, но если человек попал в беду…

— А с чего вы взяли, что он в беде? Тем более, это его поле.

— Поле?

— Да, поле. На котором он разбрасывал камни. Теперь пришло время их собирать.

— Вот оно как… А если я хочу ему помочь? Собирать камни.

— Это не ваше поле. Да и не просил же он вас об этом.

— А нужно, чтобы попросил?

— Обязательно. Сами не вмешивайтесь. На вашем собственном поле камней хватает.

— Послушайте, друзья, а ведь посмотрите, что на самом деле получается, — теперь пришел черед вставить Михаилу.

— Миш, что замолчал? — спросила его жена, — что на самом деле получается?

— Если Наташа права… Одним словом, друзья, вы все здесь недавно…

— Господи, опять замолчал!

— Ириша, ты же знаешь, не мастер я речи толкать. А тут как Наташа сказала… Ведь это же Орлов Абакумова породил. Что вы на меня так смотрите? Владимир Олегович у нас в авторитетах ходил…

— Что ты такое говоришь, Михаил?

— Да не в этом смысле, Галина Аркадьевна, не в уголовном. Тогда у нас жизнь общественная забурлили, а Орлов в фарватере шел. Создал клуб, как же он назывался… Короче, что-то с демократией связано. А когда первые выборы в совет прошли, оказалось, что у нас весь совет сплошь из демократов.

— Я пока не понимаю, причем здесь Володя? — спросила Галина Аркадьевна.

— Как причем? Абакумов сначала в клуб пришел, потом депутатом стал. Отец рассказывал, все Орлову говорили, кого ты в совет тащишь.

— То есть нынешний энский царь и бог во власти оказался благодаря Владимиру Олеговичу?

— Исключительно благодаря, Арсений Васильевич. В том клубе, а потом и в совете одна говорильня сплошная была, а районом надо было управлять. В стране сами знаете, что творилось. Орлов предложил дать дорогу молодым. Его слушались. Со скрипом, но проголосовали за Абакумова. Сам Владимир Олегович, видимо, решил, что будет при ученике кем-то вроде серого кардинала. Только недооценил он своего сподвижника. Тот своей командой обзавелся, новый устав ему Тяпкин написал, по нему власть от совета к главе района переходила. Еще не поздно было, но Орлов опять пробил этот устав. Правда перевес был всего в один голос, но уломал депутатов. Говорил, что пришло время приемников и нельзя с них спрашивать, не давая полномочий. Вот, собственно, и все. А однажды утром Орлов проснулся и понял, что он, собственно, никто.

— А говорил, речи толкать не мастер.

— Ну, разве не так, Арсений Васильевич? Когда убирали директора школы Владимир Олегович, как порядочный человек, пошел требовать отмены решения, а ему сказали, мол, не лезьте не в свои дела, и указали на дверь. И вот сейчас…

Михаил не договорил. Елена наклонилась над дочерью:

— Наташенька, тебе плохо?

— Нет, только голова что-то сильно заболела. Устала, наверное.

— Ничего себе, — поднялся Покровский, — уже за полночь. Еще бы не устать.

— Кстати, а где Тихон? — всполошилась Ирина.

— Мать называется, про сына забыла.

— Да ты и заговорил всех.

— Все мы хороши, — заступился Арсений за Михаила. — Тихон в порядке, посмотрите в тот угол.

И действительно, в самом углу, на стареньком кресле, свернувшись калачиком, спал мальчуган. Все сразу стали говорить шепотом.

— Спасибо за вечер. Только… — Арсений запнулся.

— Что-то не так?

— Все так, просто я себя халявщиком почувствовал. Пришел на все готовенькое. Может, мне посуду помыть?

Елена засмеялась.

— Мы с Галиной и Иришкой быстро управимся. Не переживайте.

— Послушайте, Арсений Васильевич, а зачем вам на ночь глядя куда-то идти? — спросил Михаил, уже уносивший сына и остановившийся на пороге.

— Не куда-то, друг мой, в монастырь.

— У нас места хватит. Оставайтесь.

— И то правда, — поддержала мужа Ирина, — завтра выходной, спокойно встанем, попьем чаю.

— Слаб еси. Уговорили. Если и впрямь не обременю…

— Не обремените.

И Покровский пошел за Смирновыми.

* * *

Места, действительно, хватило. Покровскому постелили в маленькой комнатке, где у супругов стоял книжный шкаф. Сон не шел, и Арсений решил почитать. Взял первую попавшуюся книгу — и ахнул. Это был роман Булгакова. «Мастер и Маргарита». Вспомнился разговор с Еленой по дороге сюда. Покровский оделся и тихо, стараясь не потревожить хозяев, вышел на улицу.

— Не спится? — услышал он. Это была Елена. Она стояла возле куста бузины и курила.

— Вам, я вижу, тоже.

— Что делать? Типичная сова.

— Тогда я филин… Вы курите?

— А разве не видно?

И вдруг она опять рассмеялась.

— Не обижайтесь.

— Да я и не собирался…

— А мне казалось, что все творческие натуры народ ранимый и обидчивый.

Покровский пожал плечами.

— А я думаю, любого человека обидь, оскорби, унизь — ему будет больно. Не верю в буратин. Хотя, вы правы, среди нашего брата… Ладно, не будем об этом. Как Наташа?

— Уснула. На самом деле я уже почти бросила курить. В доме курить нельзя, на улице днем неудобно. Да и отец Георгий ругает меня за это. Поэтому позволяю себе самую малость, да и то, когда все уснут. Только вы меня не выдавайте Наташе. Обещаете?

— Будет ругать?

— Еще как! Тебе, говорит, батюшка запретил курить. А что делать, отвечаю, если иной раз ну страсть как хочется закурить.

— А что она отвечает?

— Перебори себя — вот что отвечает.

— Н-да, человек она…

— Что замолчали?

— Мне показалось, что Наташа как-то уж очень категорична.

— Но вот сегодня, по поводу Орлова, вы с ней согласны?

— Знаете, чем больше думаю о том разговоре, тем все более соглашаюсь. По крайней мере, что-то в этом есть. Елена Евгеньевна…

— Да? И давайте без Евгеньевны.

— Хорошо. Елена, когда мы шли сюда…

— Я поняла.

— Вы связываете… дар Наташи с ее болезнью?