Анимация от Алекса до Я, или Всё включено

Одна из двух девушек — Эрта, с роскошными тёмно-каштановыми волосами, забранными спереди и ниспадающими гривой до ямочек Венеры на пояснице, особенно часто сводила многих официантов с ума своими нарядами, не скрывающими аппетитного тела. Её купальники были больше похожи на изысканное нижнее бельё от «Victoria Secret». Я думаю, что даже немногочисленные стойкие к телесным искушениям правоверные мысленно отказались от поста в священный месяц рамадан и открестились от мусульманской религии, не дающей им права любоваться таким совершенством женственности и соблазнительного порока в одном флаконе.

Что уж говорить обо мне, не скованному узами всевышнего распорядка. Я держался сколько мог, прикидываясь гранитным монументом или былинным Иванушкой, не понимающим откровенных намёков, которыми меня одаривала Эрта. Мустафавн, распустил хвост, вступил в брачные ритуальные игры со второй кузиной-албанкой, и добивался от меня, чтобы я перестал вести себя, как «какашка». Тогда бы план Муса осуществился, мы бы вчетвером посетили дикий пляж и устроили «пипетс» какое автопати. Без своей подруги девушка отказывалась идти, и Мусти неуклонно прессинговал, не понимая, что за шайтан в меня вселился. Я пытался объяснить, что со дня на день в отель должна приехать девушка, но Мус был неумолим и в настойчивости, когда ему приспичило, мог убедить жиртреста перейти на питание диетическими хлебцами вместо продукции Макдонадса. Совместными усилиями Эрты и напарника тонкая волевая перегородка из сухой соломы была сломлена, и мы наметили дату закрытой вечеринки для избранных на предстоящий вечер.

Мустафа ликовал и дольше обычного возился с укладкой волос. После шоу, мы решили немного разогреться на самой дискотеке. Эрта облачилась в обтягивающие кожаные легинсы, очерчивающие до полуобморочного состояния барменов всё то прекрасно оформленное, что открывалось ниже талии. Всё, что было выше, также было выставлено на аукцион для вуайеристов, и обморок барменов нарастал до такой степени, что им приходилось в несколько раз чаще сменять друг друга за барной стойкой на дискотеке, чтобы хоть как-то поддерживать работоспособность. Пользуясь отсутствием параноика Боба, я позволил себе танцевать на дискотеке так, как я привык это делать на дискотеках в роли обычного парня, и шаманскими движениями таза, сделавшими честь даже изрядно поднаторевшей в этом компоненте танца Шакире Исабелевне, албанка наглядно показала, чего она ждёт от сегодняшней ночи.

Я оттирался у столика вместе с Мустафой и выполнял одну из отвлекающих сознание пранаям, дабы самому не схватить обморок от перераспределения крови в организме. Албанки продолжали отплясывать, находясь в центре всеобщего внимания.

И тут я ощутил у себя на лице прохладные пальчики, закрывшие мне обзор.

— Физкульт-привет.

Упс. В пранаяме уже не было необходимости, хотя обморок был близок по другой причине. Видела ли Яна, нагрянувшая так внезапно, мои жаркие албанские танцы. Мусти моментально оценил обстановку и, с болью в глазах, словно ему вкручивали раскалённые шурупы в нервные сплетения, печально на меня посмотрел. Яна приехала не одна, а с подругой. Отметив и этот факт, преодолевая муки и страдания, Мустафа, телепатически передал мне послание, что раз с албанками уже не складывается, то может выгорит в русском тандеме.

Комната Мусти, после отъезда Марио, была свободна для встреч подобного рода, и подружка, сероглазая Ирина, дала согласие отметить вместе приезд, предупредив, что если турок будет приставать, то она применит знание айкидо. Я перевёл эту речь крошке-еноту, заводящему обороты своего обаяния. Услышав про восточные единоборства, он опечалился ещё больше, но другого выхода, кроме как надеяться на интернациональный авось, у него не было.

Девушки с балканского полуострова также догадались, что вечеринка отменяется. И пронзив гневными взглядами, словно копьями, неожиданных соперниц, переключились на других поклонников, в коих недостатка не было.

Мы поджидали девушек у границ Гюль отеля, причём Мус прятался за жёлтым катером, опасаясь возможных свидетелей. Я пытался его пристыдить, но он отказывался вылезать из укрытия, пока не убедится, что всё в порядке.

Увидев силуэты девушек, я двинулся им навстречу.

— Алекс, астарожна, — зашептал Мус из импровизированного бруствера.

Предусмотрительные девчонки, осознавая как непросто живётся на чужбине, привезли с собой горилки и чёрного хлеба с икрой. Хлеб конечно уже не был с пылу жару, но Мусти удивлённо смотрел, как я, прижав к щеке шершавый кирпичик, медитативно раскачиваюсь, насыщая себя ароматом родины, а затем, вжавшись носом в отрезанную краюху, не реагирую на его попытки воскресить меня в качестве лингвиста-переводчика.

Но отведав горилку с чёрным хлебушком и с икоркой сверху, Мустафа заявил, что с этого момента он никакой не сицилиец, а русский.

— Русский, а пить не умеешь, — заявила Ирина, подобно бабушке, пеленающая сопящего Муса где-то через полчаса после начала посиделки. Затем мы проводили Ирину до отеля и вернулись с Яной на пляж. У её подружки в Гойнюке, в одном из окрестных посёлков, квартировался знакомый парень, работающий гидом. Стало быть, отельные апартаменты на следующую ночь будут свободны, и Яна предложила мне провести ночь перед выходным в номере. Идея была очень заманчива, поскольку романтика романтикой, но всё хорошо в меру. Хотелось, как говорит Мусти заняться «бизапасним» в комфортных условиях, с душем под рукой, на мягкой постели и заснуть ближе к утру безмятежным сном, не тревожась, что на вас набредёт кто-нибудь посторонний, или заползёт под спящее тело в поисках тепла песчаная змейка.

Поэтому я был «за». Осталось только придумать, как пробраться в отель незамеченным.

Сложность заключалась в том, что девушкам отвели комнату на пятом этаже. Вскарабкаться по стене здания, используя балконы, архитектурные выступы, было дело рискованное, но возможное, а вот сделать это незаметно, совсем не вариант. Поэтому я задумал пробраться в отель под видом туриста. Как аниматору, мне было категорически противопоказано появляться в жилых помещениях, а к апартаментам вели только лифт из фойе и просторная лестница, очень хорошо просматриваемая с ресепшена. На ней чувствуешь себя как на ладони Кинг Конга. Существовала ещё уличная винтовая лестница с перемычками-выходами на этажи. Но внизу она имела дверь, которую вечером закрывали на ключ, во избежание несчастных случаев, вроде падения с неё подвыпивших или может как раз от таких незваных проникновений.

Можно попытаться заскочить в лифт и добраться на нём, вопрос вызывала видеокамера, расположенная в углу кабины. Работала ли она? Отдыхающие ребята рассказывали, что камера отключена, как-то раз они залепили её спьяну жвачкой, так объектив отчистили только через пару дней. Тогда главной задачей было бы просочиться мимо стойки ресепшена, где дежурят, кроме мудуров, охранники, следящие чтобы никто посторонний не проник в корпус. Но на лица, имеющие на руках соответствующие браслеты особого внимания они не должны обращать. Так мне казалось, и так я себе внушал.

Вечер перед шоу я потратил на разучивание новой походки. По моей обычной меня могли опознать знакомые охранники. Это далось непросто, сами попробуйте кардинально сменить свой стиль, но так чтобы смотрелось естественно. Вначале получался то гибрид терминатора с Джимом Керри, то неформальная матрёшка, то ЦЭТриПиО из звёздных войн. Потом я стал наблюдать за Экмеком, чем вызвал подозрения с его стороны, по поводу такого странного интереса. Но мне удалось позаимствовать перекос плеч и небольшой наклон шеи в одну сторону. Получалось достаточно неузнаваемо, как я заключил, наблюдая за отражением в гримёрке. После шоу я вернулся в домик переодеться. Достал одежду из чемодана, в этих краях ещё не ношенную, намотал на шею шарф и водрузил бледно розовую панамку, которую нашёл возле свалки. Добавил к облику очки Ray Ban. Получился Эдик, новый персонаж. Для верности я напихал ещё шмотья под живот и на бока, чтобы дистанция от Алекса до кривого пухлого Эдика была больше. Немного ваты под щёки и образ был завершён. Теперь даже если камера в лифте способна вести репортаж — пусть снимает.

Я направился в отель, но не через пляж, а пройдя через теплицы и калитку к дороге. Миновал арку и изменил походку. Когда я поравнялся с Гюль отелем из Розы вышел Мустафа. До меня оставалось метров тридцать, как он воскликнул.

— Э, Алекс, нерейе? — поинтересовался он, куда я направляюсь.

Эти вопросом он здорово огорчил меня. Если уж Мусти с его неважнецким зрением в условиях сумрака опознал во мне Алекса, несмотря на все метаморфозы, то как отреагирует охрана. А ведь мне надлежит пересечь блокпост дважды. Один раз при входе на территорию, второй — внутри отеля. Да ещё камера в лифте.