Анимация от Алекса до Я, или Всё включено

— Астарожна, Алекс, — шепнул Мусти. — Найт-менеджер — барсук, бурда.

Что же делать. Ноги автоматически несли меня к шлагбауму, но там действительно вертелся какой-то тип в чёрном пиджаке, должно быть, это и есть Бай Игрек — «ночной пастух» — ужас, летящий на крыльях ночи, главарь внутренней разведки. Передо мной, внутрь туннеля ведущего вниз на склад, а оттуда на кухню, стала заезжать фура. Ворота были открыты. А что если..?

Недолго думая, я уверенной походкой Эдика свернул в туннель. В такой поздний час в производственном отделе поставки почти никого не было. Быстро перемещаясь вдоль стены, я прошёл сквозь кухонный коридор, ожидая окрика в спину. Окриков не последовало, и я оказался на нулевом этаже возле дверей кабинки. Пока всё шло гладко, даже чересчур. С нулевого этажа мне не надо опасаться засветиться перед ресепшеном. Только бы никто не вызвал лифт с первого этажа, тогда створки разойдутся прямо перед скамейкой, где обычно заседает один из верблюжьих сынов. Но везение временно закончились и двери лифта разошлись, к счастью в него тут же вкатила шумная толпа молодёжи. Я успел отвернуться к дальней стенке, и мы покатили наверх.

До пятого этажа я добрался один. Блин и тут вдоль коридора тоже висели камеры. Притворившись пьяным, чтобы меня было сложнее опознать, я зашатался по ковровой дорожке, внимательно присматриваясь из-под очков, не появится ли какой-нибудь уборщик. Сначала я запутался в нумерации и свернул не в тот коридор, но затем осознал ошибку и поспешил обратно.

На пути возникла горничная, выскочившая из бокового коридора. Я ей кивнул, пытаясь соответствовать поведению гостя. Вряд ли горничные знают аниматоров. Мы ведь их не знаем, а на пляже или у бассейна они не показываются, это не их территория, так же как здесь не наша.

— Алекс? — спросил голос, и в голове сразу запустилась цепная реакция.

Если убрать её прямо здесь как свидетеля, куда деть тело? Скинуть из коридорного окна в бассейн, затащить в лифт и там оставить или отволочь в шкаф у Яны, а потом додумать. А ведь ещё эти камеры — может реально мониторят.

Блин, как меня горничные-то опознают. Постерами с аквааэробики комнаты что ли обклеены. И почему Эдик не срабатывает, ведь почти всё изменил.

— Алекс? Ноу. Вот Алекс? Ай эм Эдик, — я попытался сначала убедить словами, потом попробовать дать взятку панамой или очками.

— Алекс, хорош разыгрывать, бейдж хотя бы снял, — на чисто русском сказала горничная.

Блин, бейдж — ну и косяк. Спалился вообще лошарно, как Боб. Ну ты Алекс и салак, йя. Но откуда такое знание языка у горничной, если только она не русская. Я заметил торчащие из карманов фартука плюшки и фрукты.

— Маша? — теперь настал мой черёд удивляться. — Что ты тут..?

— В ролевые игры играю. С ру-ускими, — засмеялась Маша. — К ребятам знакомым иду в карты перекинуться. А ты чего вырядился?

Теперь я вспомнил, что у нас в гримёрке есть похожий костюм горничной, специально для скетчей. Вернее, это он и есть.

В отличие от меня, Маша прилично замаскировалась. Вот что значит женщина, знает, что такое косметичка и как ею пользоваться. Впрочем, ей легче сюда пробираться, у них же лоджия этажом выше. Так что это маскировка только для камер.

— И часто ты так?

— Ну, может раз в две недели. Иногда ведь надо расслабиться.

— Мы с тобой одной крови ты и я, — пробормотал я, понимая, что долго под объективом задерживаться не стоит, а то выглядит подозрительно. Горничным ведь тоже не особо разрешено с гостями беседы разводить, их дело в номерах прибираться.

Я добрался до заветной двери и условным стуком постучал. Яна уже была в коротеньком халатике, демонстрируя стройные ножки. Пребывая в парном блаженстве, я мылся в человеческом душе, отвыкший от комфорта за пару месяцев в бараке. Как будто из варварского плена сбежал. Сам номер был просторный, хоть йогой занимайся, хоть фламенко танцуй. Шикарный вид на море из окна, захватывающий и сцену и дискотеку, которая уже набрала обороты и гудела басами снизу.

— Ты, Алекс, как из джунглей явился. Кровать как кровать, — смеялась Яна, наблюдая за тем, как я нежусь на кровати, подобно валяющемуся в сугробе псу.

— Ну ты же наш склеп видела. А здесь цивилизация. Блин, Яна, я и забыл насколько удобными могут быть кровати.

Мы вместе проверили несколько раз насколько удобными бывают кровати, предназначенные не только для сна, и, засыпая, я думал, что совсем недурственно бы иметь на пляже такое сокровище вместо лежака, норовящего оставить синяки или царапины в ходе слишком активных оппозиционных действий.

Утром я выбирался уже по винтовой лестнице, дверь внизу должна быть открыта. Лифт с нулевым этажом вряд ли бы проканал. Слишком много там обслуги в такой час. А выплывать цацой Эдиком из фойе тоже желания было мало, мастер маскировки из меня вышел никудышный, а бурная ночь всю биомеханику походки выбила из памяти. Засунув стрёмную панаму, шарф и лишнюю одежду в пакет, я сразу направился в ресторан. С удовольствием полакомился омлетом и свежими медовыми блинчиками. После роскошной ночи, отлично выспавшись на мягкой перине, а теперь и с сытым желудком, я с улыбкой чеширского кота наслаждался началом выходного дня.

— Что, Алекс, месяц осталось продержаться! — восторженно заявила Машка, усаживаясь рядом, с полной глубокой тарелкой знаменитой мини-кашки, которую так называла сама дизайнер-разработчик. Что такое макси-каша я не мог себе представить всеми силами своей фантазии.

— Ещё бы дождичка, — мечтательно протянул я. Ощущение духоты по вечерам одолевало, когда даже от незначительных усилий одежда пропитывается сыростью пота, а при плясках на вечерних шоу приходится периодически промокать лицо салфетками.

— Надо будет в Анталию на шопинг съездить в последний выходной. Там есть отдельный квартал с распродажами, вообще всё дешево стоит.

— А что, Машка, съездим, — заверил я, не очень большой любитель ходить по магазинам.

Но с Анталией хотелось познакомиться поближе. По сути, я там был пару раз, первый раз по прилёту, а второй раз, когда я ездил с Уром продлевать туристическую визу. Но Анталия успела оставить приятное впечатление солнечного города, с просторными автодорожными полосами, разделёнными друг от друга пальмовыми насаждениями. Дома окрашенные в тёплые цвета, с причудливыми замыслами конструкторов — похожие на головоломки, множество сквериков, садиков, парков с фруктовыми деревьями и вечно-синее безоблачное небо над этим южным великолепием.

Кемер, уже изученный чуть лучше, тоже манил побродить по его улочкам, посмотреть на торгующихся иностранцев, послушать крики зазывал, или просто посидеть на скамеечке среди площади фонтанов, представляя, что идёт дождь. Но в то утро нас с Машкой манили горные цепи, идущие параллельно отельному променаду. Ими можно было любоваться безостановочно, достаточно посмотреть в сторону противоположную морю.

— Вот бы туда на ночёвку, — заявила вожатая, уминая третий пончик.

Фигура Маши отказывалась полнеть даже через два с лишним месяца такого изобильного потребления продуктов. Я предлагал ей обратиться в какой-нибудь научный институт, профилирующийся на человеческой физиологии, и стать объектом изучения.

— Вдруг, ты новый вид человека, — фантазировал я. — Или, скажем, в тебе запустились дремлющие эволюционные программы. Сейчас ты, допустим, на стадии гусеницы, которая постоянно ест и ест, накапливает материал. А потом раз и в бабочку. А то сейчас на ночёвку в горы с тобой опасно идти. Тут надо или два мешка еды с собой брать или утром можно не найти мяса на своих косточках. Аппетит то к-ы-ак проснётся.

— Да ну тебя, Алекс, — Маша замахала четвёртым пончиком. — Я дома вообще мало ем, если хочешь знать. А здесь просто так много всего, и самой готовить не надо.