Антипара

Закончить не успел, потому что сбоку раздался звон стекла, и туша волколака опрокинула меня, влетев через окно. Со всей силы ударившись головой о пол, я осознал, где именно допустил ошибку. Фатальную, потому что из моего виска потекла кровь, а волк больше не мог сдерживать своей жажды.

Глава 47

Не знаю толком, как все произошло, но стоило волку кинуться на Богдана, как я, задвинув Богомилу за спину, молниеносно оказалась около зверя и, вцепившись в жесткую шерсть, рванула волколака на себя. Думала ли я о собственной безопасности? Отнюдь. Внутри билось единственное желание — спасти колдуна!

Волколак взревел и вырвался из рук, но этой заминки хватило, чтобы Богдан оттолкнулся ногами от Бояна и отполз к деревянной лавке.

А тем временем в избе творился сущий хаос: дети плакали, женщины кричали, подхватывая их на руки и толпясь в дверях. Каждый пытался покинуть дом быстрее, чтобы не стать добычей для разъяренной нечисти.

Суматоха сбивала с толку не только нас, потому что даже волк крутил головой, не в силах сфокусироваться на ком-то или на чем-то. Только пару мгновений спустя я поняла, насколько ошибалась. Волколак не находился в недоумении. Нет! Он искал добычу. И стоило маленькой Богомиле подать голос с рук Бежаны, как глаза его полыхнули жаждой, и он напрочь потерял к нам интерес.

— Ну уж нет! — взревел Бачевский и, ухватив тварь за хвост, что есть мочи потянул на себя, не позволяя Бояну сдвинуться с места. — Величка, гони всех отсюда. Особенно…

— Поняла, — ему не нужно было договаривать. Но сказать проще, чем сделать. Толкучка была непередаваемая. Поэтому я через крики и причитания подтащила Бежану к окну и, выхватив малышку, аккуратно передала ее в первые свободные руки, а потом и женщину заставила пролезть туда же. Ладони мало того, что зудели и пекло от крапивы, так я еще умудрилась оцарапать кожу об острые осколки стекла, которые остались в раме.

Рык за моей спиной оповестил и меня, и Бачевского, что волколак все почувствовал.

— Величка, беги!

И я побежала, а точнее полетела. Прямо в окно. Следом за всеми. Из избы раздался надрывный крик Богдана — у колдуна попросту не осталось сил удерживать волколака. Больно ударившись плечом о твердую землю, я перекувыркнулась ровно в тот момент, когда зверь вырвался из цепкого захвата Бачевского и легким прыжком перемахнул через раму. Стекло и здесь не стало никого жалеть, оставляя длинные царапины на боках животного.

Боян приземлился в метре от меня, и наши взгляды встретились. Я все еще надеялась найти в его глазах крупицы человечности, но волк стал шумно втягивать в ноздри воздух, чуя кровь. Передо мной находилось чудовище, полностью подавившее человеческую суть внутри себя.

Бежать я уже даже не думала: развернись я к волколаку спиной, и я дам ему волю действовать.

— Ох, Боян. Что же нам с тобой делать?

Ответом мне был утробный рык.

— Вели, держи!

Выпрыгнув из окна с охапкой сплетенной крапивы, Богдан отцепил от пояса бутыль со святой водой и кинул ее мне. Однако до меня он так и не долетел: волколак одним плавным рывком встал на задние лапы и, перехватив стеклянную емкость, раздавил ее мощными челюстями.

— Да! — ликующе воскликнула я, ведь святая жидкость хоть и совсем не по плану, но все же попала туда куда нужно. Оставалось всего ничего — накрыть тварь полотном.

Это легко мог сделать Бачевский. Но все вновь пошло наперекосяк, потому что позади раздались громкие мужские крики, и нечто длинное и острое пролетело в десятке сантиметров от моего лица и вошло животному прямо в бок.

Боян захрипел, взвыл и тут же рухнул на землю, извергая из пасти пену и кровь. И тут уж было не разобрать, что именно так повлияло на зверя. Тем не менее я все равно бросилась вперед в надежде помочь мужчине, однако чья-то рука ухватила меня за плечо.

— Оставь его умирать! — приказал мне осипшим голосом Тихомир, словно речь шла не о его сыне. — Он позор…

— Он человек! — отпихнув от себя старосту деревни, подбежала к волколаку и помогла Богдану накрыть дергающееся в конвульсиях звериное тело.

— Он выживет?

— Не знаю, — не стал врать мне колдун. — Черт! Полотно короткое.

— Я сейчас принесу еще…

— Поздно! Процесс уже начался, — мотнув головой, оповестил меня Бачевский, накрывая Бояна тем, что успели сплести деревенские бабы. А не хватило всего малость: из-под зелени остались торчать только уши волколака.

Некоторое время ничего не происходило, и толпу мужиков за нашими спинами это стало отчаянно напрягать.

— Да добейте его уже. Чего ждете?

— Смерть — достойная цена за тьму в сердце!

Жестокие слова. Пугающие. А ведь такое горе могло не обойти стороной любого из них.

— Отойди! — меня наглым образом отпихнули в сторону. Удерживая вилы, Тихомир взялся за край колючей простыни и стянул ее в явном желании окончить начатое. Но замер в последний момент, потому что на земле, свернувшись калачиком и истекая кровью, лежал вовсе не волколак. Боян дрожал всем телом, стонал, но несмотря на рану в боку, вроде умирать не собирался. Единственное, что напоминало о второй сути — это волчьи уши, что теперь останутся на его голове навсегда.

— Чего встали, — иронично поднял бровь Бачевский и грубо спросил: — Или кровь собственного сына на руках больше не кажется такой оправданной?

Я же не стала слушать ответ старика, боясь, что просто не сдержусь и сболтну лишнего, потому отвернулась и, тяжело выдохнув, попросила:

— Тащите носилки. Нет в вашей деревне больше волколака.

Глава 48

Ночь выдалась тяжелая, изнурительная, насыщенная яростью и болью. Болью, как физической, так и душевной. Я смотрела на то, как мужики уносят ослабленное после оборота тело Бояна, и очень ясно понимала, что жизни ему здесь не дадут. Учитывая то, что он навсегда останется отмечен тьмой.

— Ты не должна принимать все это так близко к сердцу?

— С чего ты решил, что я переживаю?

— Ну, — Бачевский почесал затылок. — У тебя все на лице написано. Это раз.

— А два?

— Я чувствую тебя…

Как же я боялась этих слов. Но почему-то все равно ощутила тайную радость от нашей связи. А ведь в других обстоятельствах я бы могла позволить себе нечто больше, даже вновь ухватить его за ворот сорочки и притянуть к себе. Разрешить себе легкий поцелуй, который одним махом снял бы витающее между нами напряжение. Я бы действительно позабыла о волколаке и его грустной жизни… Все так просто, будь я другим человеком. Человеком, чья нить не испещрена узлами неизвестного происхождения. Сварог, ты слишком ко мне жесток!

Мне нужно было что-то ответить на его слова, отреагировать, но в груди появилось знакомое чувство, а руки обдало жаром. Слишком много прикосновений, слишком много всего, что влияло на мое внутреннее состояние.

— Я устала, — выдавила через силу, и взгляд колдуна снова налился непониманием.

— Величка, тебе не кажется, что нам нужно поговорить?

Конечно, он был прав. Мне хотелось открыться Богдану, рассказать ему правду, показать, как сильно он на меня влияет. Но что потом? Это только бы все усложнило, а мне просто был необходим островок спокойствия, где я хотя бы короткое время казалась нормальной.