Антисемитизм в Советском Союзе (1918–1952)
Шрифт:
«Быть принятым в советский боевой отряд было не легкой задачей. Были отдельные русские отряды, которые принципиально не принимали евреев. Они мотивировали это тем, что евреи будто бы не умеют и не хотят бороться.
Для еврея первым условием принятия в отряд было — иметь оружие. Многие молодые евреи, у которых не было возможности достать оружие, должны были уходить в семейные лагеря или семейные отряды, которые принимали всякого спасшегося еврея.
Прибывавшие не-евреи тотчас же получали от партизан оружие. Нередко случалось, что для этого у еврея-партизана отбиралось его оружие, с которым он прибыл в отряд, или оно заменялось худшим оружием. Этот поразительный факт национальной дискриминации начальство и политические руководители объясняли высшими политическими соображениями: для еврея нет другого выхода, для него нет возврата; а перед белоруссом, поляком или украинцем открыто много возможностей: он может поступить в полицию, во власовскую армию или на какую-либо должность у немцев, хорошо оплачиваемую и позволяющую грабить население и широко пользоваться бесхозяйным еврейским имуществом, поэтому его нужно во что бы то ни стало втянуть в ряды борцов против немецких оккупантов.
Следует по справедливости отметить, что с усилением притока советского оружия боеспособные молодые евреи начали и без оружия приниматься в отряды. Но евреи всё же оставались в заколдованном кругу. Небоеспособных упрекали: „Для чего вы сюда пришли? Почему вы не боретесь?“ А боеспособным, желавшим поступить в отряды, отвечали: „Ваше золото [!] вы отдали немцам, а теперь пришли к нам, чтобы спасти свою шкуру?“ Тем, кто пришел позже, бросали упрек: „Где вы были до сих пор? Работали на немцев? Спали под перинами [!] в гетто?“
При таком отношении к евреям-партизанам не приходится удивляться, что часть евреев (особенно
Особенно страдали от партизан-антисемитов семейные лагеря.
Когда евреи при ликвидации гетто бежали в партизанские районы, их подстерегали в засаде русские партизаны и грабили их до нитки. Так лидские евреи, бежавшие из поезда, который отвозил их в Майданек, были ограблены партизанами отряда „Искра“ (Ново-грудского района). Когда Белицкий семейный лагерь вынужден был перейти в семейный лагерь близ деревни Демьяновцы, евреи подверглись в пути нападению и были ограблены, а некоторые даже избиты партизанами антисемитского отряда „Ворошилов“, известного под именем Лидского.
Бывали также случаи, когда русские отряды устраивали засаду против возвращавшихся с „хоззадания“ евреев и отнимали у них добытое с опасностью для жизни продовольствие. Не раз отряды Бельского и Зорина [еврейские отряды] подвергались такому ограблению, и не всегда начальникам этих отрядов удавалось добиться через высшее партизанское руководство возвращения отнятого. Нередко события такого рода сопровождались также человеческими жертвами». 164
164
Каганович, стр. 165–167.
Особенно поражает в этом рассказе глубокое непонимание еврейской трагедии партизанами не-евреями и упреки их евреям, бегущим в леса. Поразительно, что такие же упреки евреям-партизанам приходилось слышать и из уст людей, не прошедших страшной гитлеровской школы. Каганович вспоминает «октябрьскую ночь в 1943 году в Липичской пуще» и беседу у костра с парашютистами, только что прибывшими с другой стороны фронта:
«Они засыпали нас вопросами. Вопросы эти нас жгли и не давали нам покоя. Вместо симпатии к единицам, оставшимся в живых из состава больших еврейских общин, мы наблюдали тенденцию уязвить нас, оскорбить, сыпать соль на наши раны. Мы пытались приподнять завесу, мы рисовали перед ними картину гетто и останавливались на всех моментах, которые должны были объяснить им трагедию нашего народа…» 165
165
Там же, стр.70.
Но все аргументы евреев-партизан как-то не производили ожидавшегося впечатления. На почве такой предвзятости по отношению к евреям нередко в партизанской среде возникали чудовищные обвинения против евреев в сотрудничестве с немцами и в шпионстве в пользу немцев:
«Как это еще в 1943 году евреи остаются в живых в Лидском гетто? Почему евреи работают в мастерских для немцев и на их военные нужды? Разве это не лучшее доказательство того, что евреи сотрудничали с немцами? Может быть, последние выжившие в Лидском гетто евреи действительно благодарны своему доброму областному комиссару и они уходят в леса, чтобы шпионить?» 166
166
Там же, стр. 183. См. также книгу братьев М. и 3. Бельских. «Иехудей яар» («Евреи в лесах»), Тел-Авив, 1946 г., стр. 164.
Такие обвинения повторялись не раз. Дошло до того, что в сентябре 1943 года предостережение против евреев-шпионов было высказано в приказе по партизанским отрядам 167 . Доходило и до худшего, вплоть до подозрений, выдвинутых против бежавших из Минского гетто еврейских женщин, будто они подосланы немцами, чтобы подбрасывать яд в приготовляемую для партизан пищу 168 .
Это, конечно, крайний случай, но возможен он был в партизанской среде только в обстановке широко распространенной враждебности к евреям. В книге Кагановича приводится множество материала, рисующего часто невыносимое положение евреев в партизанском мире. Элементарная враждебность по отношению к семейным лагерям и к небоеспособным вообще, как к «лишним ртам» 169 . Заметное количество случаев убийства евреев из семейных лагерей, и — особенно из-за оружия — из среды партизан-евреев 170 . В некоторых отрядах антисемитизм был так силен, что евреи чувствовали себя вынужденными бежать из этих отрядов и уходить в другие районы 171 . Был даже случай, когда начальник 53-ей группы отряда «Щорс» в районе Волчьей Норы приказал всем евреям уйти из его района; многие сумели пробраться в другие районы, но часть евреев вынуждена была вернуться в гетто, где они вскоре и погибли 172 .
167
Каганович, стр. 183.
168
Там же.
169
Там же, стр. 149.
170
Там же, стр. 149, 170, 177, 180–181, 185.
171
Там же, стр. 175.
172
Там же, стр. 155–156.
О масштабах этих тяжелых явлений судить трудно. Но судя по книге Кагановича — а выше приведена лишь сравнительно небольшая часть сообщаемого им материала — партизанское движение в массе своей было заметно заражено антисемитизмом. 173
Были, правда, и факты иного характера, свидетельствовавшие о готовности части партизанского движения защищать евреев. Автор передает, что Москва будто бы предписала партизанскому командованию заботиться о небоеспособных — т. е. практически о еврейских семейных лагерях, — подчеркнув, что спасение советских людей должно рассматриваться, как одна из боевых задач партизанского движения 174 . Подлинность этого приказа вызывает некоторые сомнения 175 .
173
Много данных, подтверждающих эти наблюдения Кагановича, можно найти в материалах Еврейской Исторической Комиссии в Польше (см. показания бывших партизан Лазаря Бромберга, Веньямина Домбровского, Иосифа Эльмана, Фимы Гельфанд, Абрама Лерера, Янкеля Резника, Исера Шварца; фотостатические копии в ИВО, Нью Йорк) и в «Bulletin of the Joint Rescue Committee of the Jewish Agency for Palestine», в показаниях бывших партизан Р. К. («Bulletin», March, 1945, рр. 19–20), Абрама Л. (April В, 1945, р. 21), Иом-Тува М. (Мау В, 1946 рр. 9–14), Т. Бельского (August, 1947, р. 13).
174
Каганович, стр. 143.
175
Автор не сообщает даже, когда было дано это распоряжение. К сожалению, уверенности, что это не апокриф, быть не может. В другом месте автор не только упоминает, но и прямо цитирует (!) указ Президиума Верховного Совета СССР за подписями Калинина и Горкина, «от конца 1941 года», предписывающий предоставлять специальные транспортные средства для эвакуации евреев из угрожаемых Гитлером областей (стр. 188). Но такого указа в действительности никогда издано не было. См. об этом ниже страницы 238–239. Это вынуждает отнестись с некоторым скептицизмом и к сообщению автора о приказе Москвы о защите евреев.
Но если такого приказа и не было, факты такой помощи еврейским семейным лагерям имели место, и они, конечно, скрашивают тяжелую картину жизни евреев в лесах. «В Липичской пуще были отдельные русские отряды, которые из своих собственных продуктов выделяли продовольствие для семейных лагерей» 176 .
На Волыни, где вообще установилась более здоровая обстановка, так как большая часть территории находилась здесь во власти партизан и партизанское командование создало здесь зачаточную регулярную администрацию, семейные лагеря находились под защитой и снабжались продовольствием партизанскими отрядами 177 . О двух таких случаях сообщается и из Полесья 178 .176
Каганович, стр. 151.
177
Там же, стр. 153–154.
178
Там же, стр.154.
Были даже случаи нападения партизан на небольшие города в целях освобождения евреев из гетто и лагерей. Автор перечисляет четыре таких случая. Это нападение отряда «Жуков» на Сверж и спасение 170 евреев, нападение 51-ой группы отряда «Щорс» на Коссово и спасение около 300 евреев, нападение одного из отрядов Ковпака на Скалат (в Галиции) и спасение нескольких сот евреев и нападение отряда «Дядя Ваня» на Молодечно и спасение и здесь значительного числа евреев 179 . Сомнений не вызывает, однако, только первое сообщение, но осуществлено было нападение на Сверж еврейским отрядом. Случай с Коссовым уже сложнее: в 51-й группе отряда «Щорс», сообщает Каганович, было значительное еврейское меньшинство и по его инициативе и состоялось будто бы нападение на город и освобождение евреев. Но об этом инциденте сохранилось в печати сообщение, рисующее события в Коссово иначе: это рассказ одного из спасенных в Коссово, Давида Лейбовича. 2-го августа 1942 года партизаны в количестве 300 человек действительно напали на город и выбили из него немцев; но вот как сложилась при этом судьба евреев:
179
Там же, стр. 189–190.
«После боя, который продолжался четыре часа, партизаны опять ушли в лес. Они взяли с собой молодых людей из среды наших [еврейских] рабочих. Более старших и слабых евреев они не согласились взять и оставили их в городе. Я с моим братом ушли с партизанами в лес.
На утро в понедельник [3-е августа] прибыли немцы из окружающей местности и перестреляли всех оставшихся в живых евреев». 180
Еще меньше доверия вызывает сообщение о спасательной операции в Скалате: оно явно основано на непроверенных слухах 181 .
180
Давид Лейбович, «Бай Коссове ин Полесье» ин «Фун Лецтн Хурбн» (Цайтшрифт фар Гешихте фун Идишн Лебн бем Наци-Режим), Мюнхен, № 6, август, 1947 г., стр. 50.
181
(В воспоминаниях Ковпака упоминается и о занятии им Скалата (стр. 126), но здесь нет ни слова о спасении евреев. Между тем Ковпак обычно подробно перечисляет всё, что ему удалось осуществить: столько-то эшелонов пущено под откос, столько-то немецких складов уничтожено, столько-то продовольствия захвачено, немцев убито, железнодорожных станций разрушено и т. п. Если бы сообщение об освобождении евреев в Скалате было верно, тем более сообщение о нападении на город для спасения евреев, — о нем, конечно, в книге Ковпака было бы упомянуто. — В документах, собранных Еврейской Исторической Комиссией в Польше, имеется показание еврейской партизанки Фимы Гельфанд (Материалы Лодзинского Архива, протокол № 714, копия в ИВО), более двух лет проведшей в дивизии Ковпака и проделавшей с этой дивизией поход из Белоруссии в Галицию и обратно, но и здесь нет ни слова о спасении евреев в Скалате.
В новейшей работе о Скалате история однодневного налета дивизии Ковпака на Скалат рассказана иначе: Войдя в город, партизаны Ковпака завладели немецкими складами, разрушили здания, в которых находились немецкие учреждения, взорвали мосты, — и всё это при активном содействии местных евреев. «Когда партизаны начали сборы в дорогу, почти все евреи просили их взять их с собой. Но их не захотели взять, так как — заявили партизаны — им нужны солдаты, здоровые люди, а не лагерные евреи, которые едва волочат ноги. Всё же когда советские оставили город, за ними убежало около 30 более здоровых лагерных евреев, ни за что не желавших оставаться там, где их ждала верная смерть. Солдаты отгоняли их палками, но они продолжали следовать за ними. После многих испытаний они через несколько дней получили оружие и их зачислили в партизанский отряд. Большая часть этой скалатской молодежи погибла в большом сражении на Карпатах». См. Абрам Вейссброд, «Эс штарбт а штэтл. Мгилес Скалат», изд. Центральной Исторической Комиссии Центрального Комитета Освобожденных Евреев в Американской Зоне Германии, под ред. И. Каплана, Мюнхен, 1948 г., стр. 133–135.).
А сообщение о Молодечно слишком лаконично, чтобы можно было судить о степени его достоверности 182 .
Автор рассказывает и о других фактах, которые должны быть отнесены в актив партизанского движения:
«Русское партизанское движение помогало евреям переходить через линию фронта на советскую сторону. Бригады Старека, Домбровского, Романова, Железняка, Дяткова и Мельника, оперировавшие непосредственно за немецкой линией фронта, переправили через фронт много тысяч евреев, разбежавшихся по лесам Западной Белоруссии, спасаясь от бойни.
Объединение генерал-майора Федорова-Черниговского (его операционный район: Черниговская область, позже Волынь) приняло из еврейских семейных лагерей в лесах более 500 еврейских детей, охраняло их и заботилось о них, доставляя им всё необходимое. После того, как Красная Армия заняла Сарны (на Волыни), некоторые отряды прорвали фронт и отослали еврейских детей в Москву». 183
182
Об отряде «Дядя Ваня» нигде в книге Кагановича более не упоминается; по-видимому, в составе Союза Партизан не оказалось никого из этого отряда и сообщение о нападении на Молодечно основано на слухах.
183
Каганович, стр. 189.
Эти сообщения, вероятно, сильно преувеличены. Если бы речь шла действительно о спасении «многих тысяч евреев» и спасении еврейских детей сотнями, это оставило бы какой-либо заметный след в советской печати, русской и еврейской, в воспоминаниях партизан, в материалах Еврейской Исторической Комиссии в Польше, в показаниях большого числа евреев, выбравшихся из Советского Союза после войны. Немыслимо, однако, допустить, что все эти сообщения просто основаны на ложных слухах. В основе их, вероятно, лежат реальные факты. И факты эти, даже если масштабы их значительно скромнее, чем сообщает Каганович, заслуживают внимания.
Картина в целом остается, однако, достаточно неприглядной. По-видимому, в большинстве отрядов антисемитизм либо прорывался открыто, либо существовал в приглушенном состоянии, создавая у евреев-партизан ощущение, что они в любой момент могут встретиться с проявлениями антисемитизма. Это отражалось даже на организационной политике высшего партизанского командования:
«Зная о сильных антисемитских настроениях среди части партизан, руководство советским партизанским движением считало необходимым разбросать евреев по русским отрядам, чтобы евреи не так бросались в глаза и не давали повода антисемитам в партизанском движении обвинять евреев в трусости, если специальный еврейский отряд потерпит в борьбе поражение или если он будет вынужден по той или иной причине отступить…
В действительности оказалось, что евреи, разбросанные по большому числу русских отрядов, всё равно привлекали к себе внимание и вызывали вражду антисемитов.
Евреев обычно посылали на самые опасные боевые задания. Евреи в русских отрядах, хотели ли они этого или нет, должны были выполнять самые опасные поручения, чтобы только не усиливать антисемитских толков о еврейской небоеспособности и трусости.
Если русский отряд, рота, взвод, отделение терпел в борьбе или при выполнении диверсионного задания поражение или неудачу, это часто относилось за счет евреев. Евреи и здесь были козлами отпущения.
Геройские акты евреев часто приписывались не-евреям. Напротив, неудачи не-евреев приписывались нередко евреям…
В первой половине 1943 года атмосфера по отношению к евреям в некоторых русских отрядах сгустилась до того, что евреи опасались выходить на боевое задание с некоторыми из своих не-еврейских боевых товарищей». 184
184
Там же, стр. 141–142.