Антология современной польской драматургии

БОГУСЬ. Нечего меня оскорблять.

ВИКТОР. Прости, Богусь. Я только хотел сказать, что где-то есть другой мир, другая жизнь. Когда-нибудь ты и сам в этом убедишься. Главное, чтоб не было поздно… Будешь еще? (Смотрит на почти полную кружку Богуся, идет к стойке, что-то говорит Хеленке — та отрицательно мотает головой — и возвращается к столу.) Ну что, будешь?

БОГУСЬ. Мне не нравится.

ВИКТОР(берет кружку Богуся и мигом ее опустошает). Пойду еще одно возьму. (Берет кружки и несет к стойке.) Пани Хеленка, еще два. Для паренька.

ХЕЛЕНКА. Я все видела, пан Виктор, вы сами все выпили.

ВИКТОР. А сейчас он выпьет, ну. Он немного стесняется, вот я ему и показал.

ХЕЛЕНКА. Кемпинский…

ВИКТОР. Да пошел он на хрен, мясник этот… Еще два, пожалуйста.

ХЕЛЕНКА. Не могу. А если что-нибудь случится…

ВИКТОР. Ничего не… Ну что может случиться, пани Хеленка? Еще два. Мне и парню.

ХЕЛЕНКА. Не знаю…

ВИКТОР. Два пива. Быстро!

 ХЕЛЕНКА колеблется, но все-таки наливает две кружки.

ВИКТОР(платит и идет к Богусю). Вот зануда. Выпьешь?

БОГУСЬ(мотает головой). Я должен быть трезвым. Я — революционер.

ВИКТОР. Ну и слава богу. (Выпивает залпом пиво и наклоняется к Богусю.) Смелость, Богусь, презрение и любовь — всегда помни о них, этим руководствуйся. Будь смелым — борись, презирай — презирай от всей души эту мразь, люби — потому что только тогда жизнь имеет смысл. Найди себе женщину, Богусь, найди ее и люби. Люби своих друзей, люби жизнь. Живи, Богусь, не будь дохляком, живи. (Хватает Богуся за руку, трясет ее, отпускает и берет вторую кружку.) «День пламени, воздуха, слов, день войны, великой ночью рожденный. К нему призываю, как древний пророк, я — поэт с душою освобожденной». (Выпивает пиво Богуся и отодвигает пустую кружку.) «Горе вам, дома, что неба касаетесь! Вы забыли про Вавилон. Страшный день из ночи рождается. Будет голод, пожар и мор». (Поднимает глаза на Богуся.) Богусь, ты веришь в Апокалипсис? Мне кажется, он наступает. (Бросает взгляд в сторону стойки.) Мне запрещают пить, скоты, запрещают мне пить. Завтра запретят дышать, послезавтра — дрочить. (Встает, берет со стола кружки.) Я еще возьму, скажу, для тебя. Ты же еще ничего не пил. (Громко.) Пани Хеленка! Дорогая, родная! Два больших, пожалуйста!

ХЕЛЕНКА. Нет, всё.

 ВИКТОР встает, направляется к стойке. Делает несколько шагов, останавливается и внезапно сгибается: его рвет. Кружки падают из рук и с громким звоном разбиваются. БОГУСЬ вскакивает. ВИКТОР кашляет и задыхается. Делает шаг, на втором поскальзывается и падает в лужу собственной блевотины. БОГУСЬ подбегает к нему. Из-за стойки выскакивает ХЕЛЕНКА.

ХЕЛЕНКА. Твою мать, пол мне загадил! (Богусю.) А ну, блин, убирай этого козла отсюда!

БОГУСЬ(хватает Виктора за плащ и пробует поднять). Виктор, что с тобой?

ХЕЛЕНКA. Я же говорила, чтоб не пил!!! Ему нельзя пить! Нельзя сюда приходить! Убирайтесь отсюда, бля! Пошли вон!

БОГУСЬ. Виктор, что с тобой? Ты можешь встать? Все нормально, Виктор?

 ВИКТОР кивает, показывая, что с ним все в порядке. БОГУСЬ помогает ему встать.

ВИКТОР(выпрямившись). У меня идея. Поехали к моей бывшей жене. Может, она даст мне еще один шанс и одолжит пару злотых…

Сцена пятнадцатая — ПЕРЕД ДВЕРЬЮ В ДОМ МАРИАННЫ. ДЕНЬ

 Пригород. БОГУСЬ и ВИКТОР стоят перед домом МАРИАННЫ. ВИКТОР жмет на звонок, МАРИАННА открывает дверь.

МАРИАННА. Чего надо?

ВИКТОР. Не очень-то любезно ты меня встречаешь.

МАРИАННА. Другого ты не заслуживаешь. (Закрывает дверь.)

ВИКТОР(успевает вставить в щель ногу). Подожди, я хочу поговорить. (Показывает на Богуся.) Этому парню нужна помощь.

МАРИАННА(смотрит на Богуся, видит его татуировку). Пусть обратится к психиатру.

ВИКТОР. Мне нужно взять кое-что из моих вещей.

МАРИАННА. Я их выбросила.

ВИКТОР. Ты же не выбросила всё.

МАРИАННА. Выбросила!

ВИКТОР. Не верю, что ты выбросила пластинки Кравчика. Ты б не посмела. Я хочу забрать свои.

МАРИАННА. Только пластинки? Сейчас вынесу.

ВИКТОР. Тебе тяжело будет, коробка большая. Пусти меня.

МАРИАННА. Нет!

ВИКТОР. Мне только пластинки нужны, правда. Он — свидетель, это мой ученик.

МАРИАННА. Ты ведь уже не работаешь в школе, тебя уволили, алкаш.

ВИКТОР. Это мой бывший ученик, правда. Только пластинки.

МАРИАННА. Хорошо, ты их заберешь и забудешь сюда дорогу.

 ВИКТОР кивает. МАРИАННА открывает дверь.

МАРИАННА. Один лишний шаг, и я вызываю полицию.

 БОГУСЬ и ВИКТОР входят в большую комнату. ВИКТОР смотрит на лестницу, ведущую на второй этаж.

МАРИАННА. Сиди здесь! Ты сидишь здесь, понятно? (Поднимается на второй этаж.)

 ВИКТОР обводит взглядом комнату, обставленную небрежно и безалаберно.

БОГУСЬ. Ты здесь жил? Ничего домишко.

ВИКТОР. Два года назад.

БОГУСЬ. Потолок гипсовый, классный.

ВИКТОР. Я сам делал.

БОГУСЬ. Заметно.

 МАРИАННА спускается по лестнице с большой картонной коробкой. ВИКТОР встает с дивана.

МАРИАННА. Даже не вздумай подходить.

ВИКТОР. Я помогу.

МАРИАННА. Не надо.

 Старая коробка лопается. Виниловые пластинки, большие и маленькие, падают на ступеньки и на пол. МАРИАННА пытается как-то их удержать, но коробка рвется окончательно. ВИКТОР делает несколько шагов навстречу МАРИАННЕ.

МАРИАННА. Я сказала тебе, гад, не приближайся.

ВИКТОР (все-таки подходит). Я хочу увидеть Лидку.

МАРИАННА. Да пошел ты.

ВИКТОР. Я имею право.

МАРИАННА. Не надо — ты сам от нее отказался.

ВИКТОР. Я ее два года не видел.

МАРИАННА. Я звоню в полицию.

ВИКТОР(кричит). Лидка!