Апельсины у кромки прибоя

Лично же я его считаю вдвойне мерзавцем — или мерзавцем из мерзавцев, еще и потому, что, будучи украинцем по происхождению, он значительную часть своей жизни, несколько десятилетий, воевал против собственного народа, в чем безо всякого сожаления однажды и признался: «Когда началась гражданская война, украинские националисты провозгласили независимую республику и официально в январе 1919 года объявили войну России и украинскому большевистскому руководству. В 30-х, а затем еще раз в 40-х годах я также принимал непосредственное участие в борьбе с украинскими националистами. Борьба эта фактически завершилась лишь в январе 1992 года, после того как украинское правительство в изгнании и весь остальной мир признали президента Кравчука законным главой суверенного государства Украина».

Это как же нужно не понимать — и не разделять — извечные чаяния своего народа, чтобы заявлять о нем такое! А ведь он, по воспоминаниям его сына, в детстве пел ему украинские песни…

Кстати, в мемуарах Судоплатова — там, где он рассказывает о начальных годах своей жизни [«я родился в 1907 году на Украине, в городе Мелитополе, расположенном в богатом фруктами регионе; мать у меня русская, а украинцем был мой отец»], есть немаловажная, на мой взгляд, пометка о том, что «в царское время преподавание украинского в школах запрещалось. Пользовались им лишь в качестве разговорного». Коммунисты же много дальше пошли: они все украинское возжелали запретить. Чтобы на просторах захваченной ими страны — от моря Черного до моря Белого, господствовал проклятый, несущий только кровь и слезы «русский мир».

На повышение в ГПУ УССР Судоплатов был переведен в 1927 году — с рядовой должности младшего оперативного работника Мелитопольского окружного отдела ГПУ. В Харькове, тогдашней столице Украины, Судоплатов встретил свою будущую жену — тоже гэпэушницу: «Эмма занимала в ГПУ УССР более весомое положение, чем такой новичок, каким я тогда был. Как образованной и привлекательной женщине, к тому же, начитанной и чувствовавшей себя вполне свободно в обществе писателей и поэтов, ей доверили руководить деятельностью осведомителей в среде украинской творческой интеллигенции — писателей и театральных деятелей».

«Для меня, — подчеркивает далее в мемуарах Судоплатов, — Эмма была идеалом настоящей женщины, и в 1928 году мы поженились, хотя официально зарегистрировали наш брак лишь в 1951 году. Так жили многие из моих товарищей, годами не оформляя своего брака».

Ну а потом была Москва: «В 1933 году глава украинского ГПУ Балицкий был назначен заместителем председателя общесоюзного ОГПУ. Переезжая в Москву на новую работу, он взял с собой нескольких сотрудников, в том числе и меня. Я получил в управлении кадров центрального аппарата госбезопасности должность старшего инспектора, курировавшего перемещения по службе и новые назначения в Иностранном отделе [закордонной разведке] ОГПУ.

В то время я начал часто сталкиваться по работе с Артузовым, тогдашним начальником Иностранного отдела, и его заместителем Слуцким».

С началом войны с гитлеровцами Судоплатов возглавил всю разведывательно-диверсионную работу, проводимую спецслужбами СССР, а когда в октябре 1941 года немцы взяли Москву в плотное кольцо, получил — по крайней мере, я читал об этом, приказ: оставаться в городе при захвате его и… убить Гитлера. Кремлевские фашисты почему-то были уверены, что фашист из Берлина въедет в Москву, как некогда въехал в нее Наполеон — чуть ли не на белом коне. Впрочем, за точность происходившего тогда в столице СССР не ручаюсь.

Еще было устное распоряжение Берии: заминировать Москву — чтобы немцы, если захватят таки ее, вошли в полуразрушенный, как некогда французы входили в полусожженный, город. В течение нескольких дней люди Судоплатова минировали вокзалы, станции метро, улицы, некоторые правительственные здания и дачи. К счастью, взрывать город не пришлось, однако, не все здания были разминированы: тротил под гостиницей «Москва», заложенный во время войны подручными Судоплатова, обнаружили случайно только… в 2005 году.

Такие же судоплатовы и их подручные совершили при бегстве из Запорожья в августе 1941 года бессмысленный — как с военной, так и с экономической точек зрения, акт, унесший десятки тысяч жизней. Я имею в виду взрыв плотины Днепрогэса, после которого под водой оказались земли, расположенные ниже Днепрогэса — с мирными жителями, с красноармейцами…

Свидетельствовать этот взрыв мог лишь об одном: о варварской, античеловеческой сущности большевизма.

«Вся ответственность за выполнение этой акции лежит на вас»

А вот как собственноручно — без тени, как говорят в таких случаях, сомнения в своей правоте, описал Судоплатов подготовку — на самом высоком, государственном, уровне, убийства проживавшего в Мексике соратника Ильича и личного врага Сталина Льва Троцкого:

«В заключение [аудиенции у Сталина] Берия сказал, что именно с этой целью и выдвигалась моя кандидатура на должность заместителя начальника Иностранного отдела. Моя задача состояла в том, чтобы, используя все возможности НКВД, ликвидировать Троцкого.

Возникла пауза. Разговор продолжил Сталин.

— В троцкистском движении нет важных политических фигур, кроме самого Троцкого. Если с Троцким будет покончено, угроза Коминтерну будет устранена.

Он снова занял свое место напротив нас и начал неторопливо высказывать неудовлетворенность тем, как ведутся разведывательные операции. По его мнению, в них отсутствовала должная активность. Он подчеркнул, что устранение Троцкого в 1937 году поручалось Шпигельглазу, однако тот провалил это важное правительственное задание.

Затем Сталин посуровел и, чеканя слова, словно отдавая приказ, проговорил:

— Троцкий, или как вы его именуете в ваших делах, «Старик», должен быть устранен в течение года, прежде чем разразится неминуемая война. Без устранения Троцкого, как показывает испанский опыт, мы не можем быть уверены, в случае нападения империалистов на Советский Союз, в поддержке наших союзников по международному коммунистическому движению. Им будет очень трудно выполнить свой интернациональный долг по дестабилизации тылов противника, развернуть партизанскую войну.

Мне надлежало возглавить группу боевиков для проведения операции по ликвидации Троцкого, находившегося в это время в изгнании в Мексике. Сталин явно предпочитал обтекаемые слова вроде «акция» [вместо «ликвидация»], заметив при этом, что в случае успеха акции «партия никогда не забудет тех, кто в ней участвовал, и позаботится не только о них самих, но и обо всех членах их семей».

Я попросил разрешения привлечь к делу ветеранов диверсионных операций в гражданской войне в Испании.

— Это ваша обязанность и партийный долг находить и отбирать подходящих и надежных людей, чтобы справиться с поручением партии. Вам будет оказана любая помощь и поддержка. Докладывайте непосредственно товарищу Берии и никому больше, но помните, вся ответственность за выполнение этой акции лежит на вас. Вы лично обязаны провести всю подготовительную работу и лично отправить специальную группу из Европы в Мексику. ЦК санкционирует представлять всю отчетность по операции исключительно в рукописном виде.