Апгрейд от Купидона

Как там говорят про таких дур? Мол, ещё и уши у тебя холодные. Стоя перед Крэгом, я их даже специально потрогала — нет, мои наоборот горят, так что лучше не заправлять волосы на уши, как я собиралась сделать, выставляя стыдливый пожар на всеобщее обозрение. Ну сколько можно быть не центром, а прямо-таки эпицентром внимания!

— Тебе просто нужно расслабиться, ты на взводе, — выдал Крэг совершенно флегматично, и меня вдруг осенило, что развернись я сейчас к нему спиной, он не станет меня догонять. Ему надоели дурацкие разговоры и беспочвенная конфронтация. Он хотел развлечься, а не развлекать…

Не спорю, меня сейчас реально колбасит. От всего произошедшего со мной и еще больше от того, что только еще случится в Питере. И добавлять в бочку дегтя еще и целый стручок халапеньо — безумие. Нет, я не сумасшедшая. Настолько… Для одного парня я искала слова, чтобы предложить себя. Для другого — все никак не могла сыскать тех, которыми можно раз и навсегда отказать. Оставалась действительно уйти по-английски молча и не виляя задом.

Во вьетнамском номере было темно, и я не видела глаз Руслана, когда подлезла к нему под одеяло и когда он спросил:

— Что случилось?

Да, да, задал вот такой простой вопрос и ожидаемый, верно? Я же просто могла замерзнуть, вот и искала, где б согреться. Нет, было душно… О, тогда ведь могла опрокинуть в кровать бутылку с водой, которую пила литрами, не в силах привыкнуть к жаре… Да, к счастью, было темно — и такие ответы Руслан просто не мог найти в моих глазах. Он их и не искал — глаза, смотрел чуть ниже, ну совсем чуть-чуть, потому что я подняла грудь почти на уровень его глаз, привстав на коленях, чтобы без особых слов объяснить ему, что мне вдруг от него понадобилось.

К чему слова, когда достаточно пройтись рукой по голой груди до боксеров, от которых в жаре ему тоже ведь хотелось избавиться. Я, впрочем, страдала больше, вынужденная спать в майке… Может, так и сказать, что мечтаю спать голой… Или… Что устала стараться не упасть с узкой кровати и хочу передвинуть тумбочку к окну и сдвинуть койки вместе.

Можно было легко найти любой предлог и обойтись без подробностей личной жизни, но мне отчего-то захотелось быть с ним честной. Не откровенной, а именно честной — хочу на деле проверить, действительно ли клин клином вышибают. Клин у Руслана был хороший и так и просился из трусов прямо мне в руки, а потом и в меня…

Я не ждала волшебства и не разочаровалась в сиюминутном сексе. Это против физиологии парню с девкой спать через тумбочку, когда целый день на тебе минимальное количество одежды. Понимая мужскую физиологию, которая и не таких сексуальных эстетов подводила в трудную минуту знакомства с новой дамой, я спокойно дала ему второй шанс. А в первый с кроткой улыбкой подарила ему свое тело, готовясь потребовать с него сполна в более подходящий момент, потому как поцелуи были многообещающими…

Руслан затягивал меня в себя губами, а я его в себя — опять же губами, полная желания обладать и со вторым мужчиной быть наверху во всех смыслах. Довольно мной верховодили, теперь мой черед размахивать над головой мужскими трусами, точно флагом, но не белым… Я не сдамся, это не имеет никакого смысла в постели с мужчиной, которого не любишь. Во мне бурлило желание, сочилось по ногам на простыню, но мозг оставался холодным. Даже тогда, когда мне уже хотелось размазать Руслана по стене за то, что он забрал мою свободу, которую давали деньги…

Но я заработаю новые, я теперь никакой работы не боюсь. Никогда не думала, что буду разносить жрачку, но роль «кушать подано» не самая худшая в театре жизни. Моей — но в любительских спектаклях я больше не участвую. Если ружье висит, то оно выстрелит — но ружье этого американского финна пусть стреляет не в меня. Я спрыгнула со сцены в зрительный зал, не тратя драгоценное время на поиски ступенек в кромешной тьме мироздания.

Нет, в аэропорту темноты не было — от искусственного света хотелось зажмуриться и… Чтобы Крэг исчез. Растворился в кондиционированном воздухе, как ночной кошмар. Нет, мои мужики по собственной воли никуда не деваются. И даже имеют наглость удивляться моему уходу. Ведь я же дура и создана лишь для того, чтобы мною пользовались по своему, чисто мужскому, желанию.

 Я повернулась к американцу спиной и пошла ровным шагом к выходу, теперь точно зная дорогу к душевым. Я умоюсь и стану человеком во всех смыслах этого слова — не женщиной, а существом бесполым и равноправным. Я сама буду решать, как и с кем возвращать душевное и телесное спокойствие.

— Ты очень медленно ходишь, Кейт.

Сначала я увидела чемоданчик, который Крэг толкал перед собой, потом только его самого. Он загородил мне дорогу, но в первый раз я его спокойно обошла, а во второй остановилась, потому что он решил поставить мне подножку. Я наступила на его ботинок и не убрала кроссовку.

— Я хочу пойти в душ одна, — повернулась я к нему лицом, чтобы не светить ушами, которые нагрели мне волосы похлеще утюжка.

— Я тоже, — улыбка застыла на его губах трагической маской. — Предлагаю встретиться уже чистыми.

— Где?

Это я интересуюсь, так сказать, в целях повышения образованности — надо же знать места счастья! Я ведь не соглашаюсь на свидание — так сказать, чисто-конкретно…

— Мы пойдем в одну душевую, так что не получится разминуться.

Не дожидаясь моего согласия, Крэг сдернул с моего плеча рюкзак, подхватил свой чемоданчик и толкнул ту злополучную дверь: на сей раз не заперто и внутри никого.

— Кейт, — он повернул замок на себя и себя, уже ко мне. — Я пойду в душ первым и у тебя будет минут пять передумать и уйти. Я не боюсь, что кто-то ко мне вломится. Или… — Крэг сделал паузу. — Если ты мне доверяешь, то иди первой. Пять минут под душем на раздумье и ты хотя бы уйдешь чистой. Ну… Пять секунд и говори, кто идет в душ первым?

— Я!

Крэг схватил меня за руку и поднес к губам, но не по-джентельменски, а как любовник: ладонью вверх. Меня снова пробило электрическим током, как при нашем первом столкновении в безвоздушном пространстве. Что же в нем есть такого, чего нет в других незнакомых людях?

Глава 13. “Последние секунды здравомыслия”

Секундная стрелка, как заведённая, бежала в моей голове, и я даже слышала ее скрежет — не могла же так скрипеть под моими мыльными пальцами чистая упругая кожа… живота, который я подтянула к самому позвоночнику, безжалостно сжимая в комок несчастный салат с его крутонами, помидорчиками, сырной соломкой и всем тем, что сейчас мешало мне сосредоточиться на подсчете убегающих секунд, которые отсчитывало мое сердце: их у меня было куда больше, чем в нормальной минуте… Потому что моя жизнь завертелась в ужасном водовороте: меня затягивало в черную дыру, из которой я не сумею выйти прежней собой, это уж точно. Только с секретом, который не расскажу никому — тем более маме.

Это будет мой первый, самый опасный и самый горячий секрет, от одной мысли о котором по спине вместе со струями воды начинали бежать горячие соленые струйки, соперничавшие в градусе с кипятком, который я пустила из крана, чтобы прозрачные дверцы душевой кабинки скорее запотели. В мой первый визит ничего не было видно. Или я настолько сфокусировалась на своем желании умыться, что закрыла глаза на прижатые чемоданом вещи в углу. Наверное, сослепу и с дуру приняла за стопку полотенец, а может на него и было накинуто полотенце, потому что сейчас миниатюрный чемоданчик и мой рюкзак съели все пространство — стерильное от светлого кафеля, точно больничный бокс.